Create post
ИШЬ

Андрей Гореликов. Наплыв после титров

Dmitry Kraev
Вероника  Бонохова
Alina Krylova

Месяц назад скончался Борис Усов (Белокуров), поэт и лидер одной из главных панк-групп России, «Соломенных енотов». В таком амплуа его знают многие, гораздо меньше людей знают что-то об Усове-кинокритике. И особенно о том, какое кино он любил по-настоящему.

коллаж Ванессы Гавриловой

коллаж Ванессы Гавриловой

Борис Усов оставил музыку задолго до смерти, став кем-то вроде Сэлинджера или (еще, слава Богу, живого) Саши Соколова от панк-рока. В мирском монашестве он даже взял новое имя, вернее, фамилию Белокуров. Поклонники, можно представить, не только не знали, чем он там занимается, но и не опознали бы певца, увидев подписанную такой фамилией статью. Но он был настоящим самоучкой-киноведом, специалистом по индийскому кинематографу. От московских окраин и песен в коньковских перелесках — к солнечным долинам Ганга, танцующим слонам, праздничной феерии Болливуда.

Вместе с супругой, Анастасией Белокуровой, Усов (будем по привычке звать его так) редактировал журнал «Мир индийского кино», который издавался в середине странного прошлого десятилетия, когда бумажная пресса котировалась еще достаточно высоко. Уже сравнительно недавно энтузиасты отсканировали почти полный архив журнала, который можно исследовать во «ВКонтакте». Попыток собрать и опубликовать именно тексты Усова, кажется, не предпринимались. Впрочем, далеко и до систематизации его поэтического наследия.

Увлечение Усова кинокритикой само по себе не удивляет. Вряд ли у нас была более синефильская группа, чем «Соломенные еноты», которая и названа по ассоциации с «Соломенными псами» Сэма Пекинпа. Их песни переполнены упоминаниями фильмов, актеров и персонажей, довольно неожиданных. Трудно поверить, чтобы такие цитаты считывались большинством фанатов — и тогда и сейчас разве что специалисты с ходу поймут, кто такие Сара Леандер и Марика Рекк, друзья добровольного отшельника. Но встав на свое место в перенасыщенный метафорами текст Усовской песни, эти имена и названия вдруг обретали особое, мистическое звучание.


Не только звукопись делает фразы про принцессу Мононоке, что убежала в город и счастливых людей, что смотрят фильм Джей-Эф-Кей, запоминающимися. «Родное Подмосковье не знает Кэри Гранта», но мы будто догадываемся, что эти именования могут значить. Нам подмигивают, предлагают стать соучастниками разгадки некоего шифра. Отчасти потому, вероятно, «Еноты» так и не стали народной группой. С Летовым «простой» человек не чувствовал этой дистанции, словно того можно было похлопать по плечу, сказав: ну ты же не имел в виду ничего «такого»? С Усовым подобный номер не проходил, он именно «имел в виду», подразумевая деление своей публики на агнцев и козлищ, посвященных и непосвященных, своих и не-смотревших, не-читавших.

В компании Усова и друзей, в том числе на легендарной коньковской квартире, упивались кино. В книге Феликса Сандалова «Формейшн» Арина Строганова перечисляет имена от братьев Маркс до Леоса Каракса, а Белокурова вспоминает, что и познакомилась с будущим мужем, услышав от него цитату из «Искателей приключений» Робера Энрико. Здесь же тусовались критики Станислав Ростоцкий, Алексей Васильев, Георгий Мхеидзе. Сюда же классические истории о чудесном характере покойного — как участница «Енотов» Аня Англина призналась за столом, что не любит фильмов Годара, и сразу словила от поэта по морде.

коллаж Ванессы Гавриловой

коллаж Ванессы Гавриловой

Киномания подобного накала требует соучастия, сотворчества. Усов и компания начинают издавать самиздатовский журнал «Мир искусства», где печатаются рассказы про Ли Ван Клифа и «Банду Гриссомов», а одновременно — псевдокиноведение про режиссера Рэндольфа Картера (персонаж Лавкрафта) и его фильмы «Зловещие лисы-тарантулы», «Клоуны-пидарасы из открытого космоса». Отдельные номера самиздата доступны в паблике «Енотов» сегодня, но что осталось от залихватских кинотекстов Усова в официальной прессе?

Видимо, кроме «Мира индийского кино», который, несмотря на популярный формат был в некотором смысле ответвлением «Мира искусства», Усов печатался лишь в прохановской стенгазете «Завтра» между 2007 и 2009. Пока его сверстники и соратники делали карьеры в расцветающих медиа начала столетия, вечный бунтарь окопался в красно-коричневом гетто и оттуда плевал то в Андрея Плахова, то в «желтую Афишу».

О его рецензиях можно сказать, что они прекрасны. Об Иствуде, о Кормане, о Линче — но не меньше, а то и больше Усов умудрялся сказать, рассуждая про «Гламур» Кончаловского или «Возвращение мушкетеров» Юнгвальд-Хилькевича. Его сарказм беспощаден, метафоры убийственны, а иногда кажется, что его уверенная речь состоит из киноафоризмов. Например: «Любое совместное действие ведёт либо к моральному распаду, либо к провалу». Или: «Безумие нельзя понять, его можно только холодно игнорировать». Все это с захлебывающейся, переполненной чувством интонацией знатока, которого наконец разговорили. И перемежаясь прибаутками, вроде «Все эти дети женского пола, все небольшого роста. И мы могли бы спокойно пройти мимо них, но это оказалось непросто» (о фильме Германики).

Но критика кинокритики — дурацкое дело. Осталось сказать о главной кинолюбви поэта.


От контркультурной прозы, маргинальных стихов и антижурналистики, которые с началом столетия стали как-то рассасываться и растворяться, Усов-Белокуров ушел в коммерческую печать. Что ни говори, только в Индии у Болливуда больше поклонников, чем у нас в стране. Эти люди хотели знать больше о своих экзотических кумирах, и здесь выступал Усов. В редакции МИК он не занимал какой-то скучной должности, но был ответственным за «креатив». Там же, кстати, писал и Алексей Васильев, чуть раньше работавший в «Афише».

Усов написал для журнала десятки портретов режиссеров, актеров и актрис, по его выражению «лучшего кинематографа на свете». Дхармендра, Насируддин Шах, Камал Хасан. Целая галерея «Негодяев индийского кино», злобных дядек, которых от души колошматит герой в финальной сцене, пока те не умирают в корчах. Любимцы сотен миллионов и фантастические персонажи для остальных. Каким-то образом, интересно читать и тем, и другим. Словно Усов-Белокуров вкрадчивым голосом рассказывает сказку про принцев, принцесс, рыцарей, волшебников невиданного королевства.

Формат популярного чтения и определенный консерватизм аудитории (в значительной части, видимо, помнившей индийское кино еще по советским показам) не давал уйти в наукообразный птичий язык и «поэзию». Усов не делает открытий, не щеголяет неожиданными сравнениями. Усова вообще на первый взгляд «не видно» за гладкой интонацией лектора в киноклубе. Но человек искушенный понимает, что это — сделанная, выстраданная простота и безыскусность. Так подбирает слова хороший детский писатель или научный популяризатор, просто говорящий о сложном. Если воспользоваться кинематографическим сопоставлением, можно считать «хорошей» эксцентрическую, акцентированную актерскую игру и оригинальные ракурсы камеры, а можно — такую игру, такую операторскую и монтажную работу, которых «не видно», которые не сняты, а словно вышли из жизни. И вот индийские персонажи оживают выдуманными литературными героями.

Главным же героем Усова-автора оказался Митхун Чакраборти, обожаемый всеми советскими людьми «Танцор диско». О нем бывший панк-певец написал книгу: по утверждению самого Белокурова — первую и единственную в мире. При этом жена автора прямо сказала Сандалову, что несколько эпизодов из жизни Чакраборти его первый биограф просто выдумал! Характерно, что начинает биографию Усов с декларации о том, что не будет пересказывать непроверенных сведений и слухов. Тут видится и панковский жест, и благородное неразличение реальности и хорошего вымысла, в духе какого-нибудь Вольтера, составляющего фантастическую биографию Петра Великого. И эта-то книга — не роман a la «Москва-Петушки», не томик стихов проклятого поэта, но биография звезды Болливуда — стала единственной книгой Усова.

Между прочим, биография Чакраборти богата и без выдумки: в юности будущий актер не то что был контркультурщиком, а участвовал в местной организации левых террористов, едва не поплатившись свободой. Свой человек.

коллаж Ванессы Гавриловой

коллаж Ванессы Гавриловой

А вот какими замечательными словами Усов закончил свой труд:

…звёзды кино зажигаются и гаснут, сначала их помнят все, затем лишь немногие. И в итоге от их игры остаётся лишь след, невесомый, как пыльца с крыльев бабочки. Но мы должны помнить, что когда-то она летала так высоко! И воплощала собой красоту. Ту, которую не найти вне экрана.

Любому понятно, что это не только о звезде Болливуда. Это о «Енотах», об искусстве, о чувстве, о каждом из нас. И начинает казаться, что все болливудоведение Бориса Усова — еще один шифр, с помощью которого он говорит о своем.

Вот прорывается голос Усова яростного:

Дыхание времени» [фильм Камала Хасана], ее русское название, достаточно точно отражает суть постановки, проникнутой обжигающим воздухом тех лютых лет, разделивших все население на мясников и овец. Тем жаром, который и поныне вдыхают десятки тысяч гневных, ретивых и непокоренных… Мир фильма не знает правых и виноватых. Существует лишь боль, толкающая на путь кровопролития главного героя, добрейшего археолога Сакета. Очкарик, увалень, миротворец, не то Пьер Безухов, не то персонаж Филипа Нуаре из фильма Робера Энрико «Старое ружье», — вынужден взяться за оружие. Сакета преследуют призраки прошлого: собачка, выглядывающая из трупа распотрошенной коровы, ящерка в луже крови. И на этом фоне заповедь Ганди «Не видеть, не слышать, не говорить ничего плохого» не работает, кажется утешительной ложью.

А вот кое-что про своевременный уход со сцены:

…есть какая-то справедливая красота в том, что легион увядающих ретро-звезд, не спешащих покидать экраны… обойдется теперь без Падмини Колхапуре. Пусть хотя бы она останется для нас символом юности, вечным ребенком, обреченным на счастье. И пусть где-то вдали от нее по-прежнему шумит и кипит своими бушующими страстями Болливуд. Ее колыбель, к которой Падмини теперь совершенно равнодушна.

Мхеидзе рассказывал в «Формейшне»: «Индийское кино — это колоссальная отдушина для Усова. Оно же вне времени, это метафора торжествующего анахронизма — у них меняются спецэффекты, границы дозволенного, но драматургические схемы за пятьдесят лет особо не претерпели никаких изменений, а зрителей сотни миллионов… Это верность традиции и дыхание вечности в чем-то живом здесь и сейчас — то, что Усов всегда очень ценил».

Индийское кино одновременно экзотичное и родное. Мы все слышали что-то про Зиту и Гиту, про Бродягу, видели, как бабушка смотрит загадочные песни и пляски по телевизору. Это мир уюта, советских квартир с коврами, подушечками, газетами, который вдруг осветило индийское солнце. Маленькие мы играем в этом солнце под переборы ситара. Так оказалось, что Болливуд — мир вечного детства в его наивности и мудрости, что так же влюбляло Усова, как поэзия.

…изменился ландшафт времени, не прошло мимо и влияние западного киномейнстрима. Однако этическая схема (о досадных исключениях говорить не будем) в общем и целом осталась прежней. И, как раньше, в основе каждого крепко сколоченного масала-фильма — противостоящие друг другу дьявол и Бог, Равана и Рама, Зло и Добро.

Хочется думать, и Усов без боли оглядывался и на свою «панковскую» колыбель, и на университеты кинокритики. И то, и другое — просто детская игра добра и зла, вроде игры в Швамбранию. Фантазия героев Кассиля породила Уродонала Шателену, Патриарха Гематогена, Черную Королеву и Кудыкины горы. Вечный мальчишка Усов играл с Рицици и Мицици, с красным котом Джульбарсом и девочкой из Гештальта, а затем — с Раджа Капуром, Кальянджи и Ананджи, Местью и Законом, целым миром индийского кино. Результаты этих забав и священнодействий остались нам, чтобы в них разобраться нужно еще много лет. Для Усова на этой земле игры кончились.

Это прерванная кем-то кинолента,
Обернувшаяся ящиком Пандоры
Я обычный паренек интеллигентный,
Да только в сердце поселился черный ворон

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Dmitry Kraev
Вероника  Бонохова
Alina Krylova

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About