Рынок, как часть человеческой сферы, испытывает на себе последствия принимаемых обществом решений при выборе продукта или услуги. Общества используют рынок для решения своих психологических проблем: члены общества делают выбор, чтобы облегчить свое напряжение, избавиться от своих комплексов, дополнить или развить то, чего у них не хватает. Таким образом, можно усмотреть связь между экономическим поведением на рынке и социально-психологическими характеристиками сообщества.

Иллюстрацией к вышесказанному может быть получение высшего образования в постсоветских странах — социально обусловленная вещь, которая стала возможна благодаря неограниченному рыночному свободному выбору (распространение частного и платного образования — то есть, вы покупаете себе место в университете, потому что не прошли на бюджет, чего в СССР не было) и ослаблению образовательной сферы (падение финансирования такой бюрократизированной структурированной системы внешнего управления). Это привело к дефляции образования — то есть к падению его ценности. Низкие барьеры входа на рынок (государственная аккредитация сомнительных ВУЗов, низкое качество преподавателей государственных ВУЗов и низкое качество студентов и аспирантов государственных и частных ВУЗов) плюс низкие цены (низкие заработные платы в сфере, низкие стипендии), неограниченная конкуренция и неограниченное предложение (подавляющее большинство ВУЗов являются государственными, и они в по умолчанию получают государственное финансирование) дают низкое качество продукта. Это обессмысливает получение высшего образования, но в игру вступает социальное давление постсоветских стран, которое обеспечивает спрос на получение высшего образования. Уберите общественное давление, и вы получите непонятные лекции, странные тесты, отсутствие самостоятельной работы (есть различия между ВУЗ-ами, но это не отменяет того явления, что вся образовательная сфера слаба).

Что же это за социальное давление, которое приводит студентов к состоянию вынужденной беспомощности (когда бессмысленно, но надо)? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к такому феномену, как стресс.

Как показал в своей лекции John Rigg у постоянно подвергающихся стрессу людей активируется примитивный животный мозг (продолговатый мозг), который отвечает за выживание. Он не может абстрактно мыслить, он мыслит только с тем, что имеется сейчас (стадия конкретных операций у Пьяже): сейчас атакует враг (надо накричать на жену/бурно отреагировать на прохожего), нужно есть и потреблять больше, потому что не хватит еды, нужно скупать лекарства, потому что можно заболеть и так далее. Это постоянная жизнь в режиме «экстренный».

В таком состоянии стресса человек реагирует на внешние проявления — как говорит John Rigg — на голос, на эмоции. Человек в стрессе не видит в своем оппоненте личность — например, друга или жену. Его движения автоматичны, он не размышляет (на это нет особо времени, ведь надо выживать — бежать, защищаться, спасаться).

Те, кто знакомы с йогой, знают, что ее последователи используют понятие «обезьяний ум» — ум, который хватается за все, что видит, который легко увлечь, стоит только показать что-то. Это понятно: находясь в стрессе, человек внимателен ко всему — а вдруг это что-то, что поможет ему выжить, спастись, убежать? Или это опасно? Это либо опасно, либо благоприятно, либо пустышка. Все просто.

Как писал Эрих Фромм в предисловии к своей книге «Бегство от свободы»: «Многим исследователям человека и современной жизни общества становится все яснее, что решающая трудность, стоящая перед нами,- это значительное отставание развития человеческих эмоций от умственного развития человека. Человеческий мозг живет в двадцатом веке; сердце большинства людей — всё ещё в каменном. Человек в большинстве случаев ещё недостаточно созрел, чтобы быть независимым, разумным, объективным. Человек не в силах вынести, что он предоставлен собственным силам, что он должен сам придать смысл своей жизни, а не получить его от какой-то высшей силы, поэтому людям нужны идолы и мифы. Человек подавляет в себе иррациональные страсти — влечение к разрушению, ненависть, зависть и месть,- он преклоняется перед властью, деньгами, суверенным государством, нацией; и хотя на словах он отдает должное учениям великих духовных вождей человечества — Будды, пророков, Сократа, Иисуса, Магомета, — он превратил эти учения в клубок суеверий и идолопоклонства».

Но помимо примитивного животного мозга, у человека есть еще кортекс (кора, в частности — неокортекс; благодаря ему человек стал тем, кто он есть сейчас). Этот «человеческий» мозг вполне может вообразить себе абстракцию, он учитывает место, время, ситуацию (John Rigg приводил пример с военным, приехавшим домой из зоны боевых действий, который от звука фейерверка спрятался под стол — хотя он точно и явно знал, что он находится в безопасности дома, а не в условиях военных действий). Кортекс учитывает, что перед нами жена или друг, а не просто звуковой раздражитель; он видит ситуацию в объеме, а не в двухмерном изображении.

Очевидно, использование его также связано с постконвенциональным уровнем у Колберга (автономная мораль), внутренним локусом контроля (я могу себе что-то дать или дать кому-то, я не жду ничего от внешней среды — мне никто ничего не должен), практикам осознанности (я тут и сейчас — я сосредоточена на деле, я могу уделить внимание этому делу, мне не нужно прислушиваться к шагам сзади или планировать атаку), кооперацией и вкладом в дело (по Адлеру, функциональное поведение — взаимное уважение, равенство); я надаю смысл своей жизни, а не общество (логотерапия Франкла).

Вполне возможно, что философская идея Абсолюта является проекцией человека без стресса — верующие в Бога не подвержены стрессу (Бог определяет все, «на все воля Божья»; но религия — не тоталитарная секта, свобода воли представлена во всех религиях. И только со свободной волей можно полагаться на Бога, и если все в пределах его контроля, и он милостив, то почему бы не нести добро, быть уважительными к другим и заботиться друг о друге).

Отсюда в обществах, где люди у людей больше активизирован кортекс, то есть там, где они могут справляться со стрессом (он все–таки постоянен) — в отличие от тех, кто не умеет — возникает кооперация, сотрудничество, уважение, каждый отвечает за себя, сам себе является мерилом.

Когда человек находится в режиме выживания, то он чувствует, что не может контролировать себя как человек (ведь автоматически примитивный животный мозг регулирует его движения), он начинает контролировать других. Думая, что он может контролировать других, он находится в иллюзии контроля себя. Отсюда — все жесткие требования обществ, грубо говоря, находящихся в стрессе, к своим членам, касательно одежды, поведения, выбора и действий, предпочтений в выборе партнера. Общества, где правит режим выживания — это уровень конкретных операций по Пьяже (то есть уровень развития 7-11 ребенка), социальной дистанции и дисфункционального поведения по Адлеру (соревновательность, неуважение, неравенство), конвециональный и ниже уровни по Колбергу (что скажет общество?/ что я буду с этого иметь?).

Человек, который не может справляться со стрессом (при активизации примитивного животного мозга) обладает спорадическим, несвязанным вниманием — увидел, задумался, стал размышлять, — остальное не имеет значения. Человек, который может справляться со стрессом (с активным кортексом) может управлять своим вниманием, он может управлять своей волей, то есть он — вольный и свободный человек («Воля — это способность переключать свое внимание», Джеймс и Леонтьев в интерпретации Комиссаровой). Поэтому в обществах, где люди занимают рабское положение, они всегда будут приманиваться материальным (объем которого варьируется в зависимости от экономического развития), пока не найдется такой человек или группа, которая поставит это материальное (тактическое видение) ниже своих стратегических интересов — при этом иногда такие люди и кладут свои жизни на это. Хотя показательно то, что общества ценят это (интерпретируется как героизм).

Также стресс задействует сердечную систему, заставляет его биться сильнее — вызывает нагрузку на сердце. Именно поэтому в стрессовых странах, например в постсоветских, такие большие проценты проблем с сердцем и причинами смерти из–за сердечных заболеваний (тут не только играет проблема с медицинскими услугами). Но зато вот общества, которые научились подавлять уровень стресса, таких проблем нет, потому что можно отрешиться от всех реальных проблем, и жить спокойно (например, благодаря медитации).

Человек, который может справляться со стрессом, управляет своим вниманием, он может системно искать. Он ищет то, что ему нужно, а не берет, то, что ему предлагают. И если это нечто полезное, например, то постепенно такие увлечённые люди не привлекут на свою сторону большую часть населения, и это не станет нормой (это справедливо, как и для магазинов здорового питания или йоги, так и для концепции прав человека и гендерного равенства. Но без определённого количества людей, которые шли против течения, этого всего могло бы и не быть; без тех людей, которые либо противостояли распространенным общественным привычкам, либо рисковали своим положением и спокойствием).

Человек, который не может справляться со стрессом, верит простому объяснению, избавлению от проблем за один раз, что волшебная пилюля, которую рекламируют мошенники с использованием образа известного доктора, его спасет. А то, что нет универсального и всем подходящего лечения — человек не думает. Простые радикальные решения характеризируют человека, у которого активирован примитивный животный мозг. Одно обучение в хорошем российском университете или заграницей, или работа в государственном предприятии являются гарантией хорошей жизни — думают они. Они думают, что жизнь это как прямая дорога (то есть либо вверх («да она отличница, у нее все в жизни будет хорошо»), либо — вниз («да он хулиган, его отец таким был»). Но она больше похожа на строительство: в жизни много разных кирпичиков, которые надо постоянно складывать в разных сферах: постоянно работать над отношениями, как с супругом, так и с родными, с друзьями, с общественными отношениями, а также над собой, в физическом и психологическом плане. Нельзя даже в романтических отношениях найти идеального партнера (для начала скажем, что это так себе занятие), и успокоиться и сложить ручки и сидеть. Такая картина возможна в двухмерном пространстве, в застывшей фотографии. Но жизнь это даже не 3D, а 4D (она постоянно течет и меняется, стремиться к прогрессу).

Можно представить себе общества, где постоянно царит стресс и активирован примитивный животный мозг, то там грабят, убивают и ненавидят, сражаются до смерти ради власти. Там люди презираемы друг другом, все представляют угрозу для друг друга другу. Все это справедливо для описания общества до Божественного Откровения, для описания ада, для описания войны всех против всех Гоббса, а также для описания тоталитарных обществ (не зря же лидеры этих обществ постоянно говорят о том, что их общество хотят поглотить или уничтожить, «синдром окруженной крепости», провоцируют состояние стресса). Теории заговоров являются также продуктом мышления людей в стрессе: кто-то, явно злой, скрывается от нас и нами управляет, мы же ничего не можем сделать с этим. В этом смысле теории заговоров и религия являются противопоставлениями (естественно, религия как феномен и ее конкретное воплощение — две большие разницы).

При этом человеческий организм не может быть постоянно в стрессе, как не может не дышать, ему нужна разрядка. Грубое и простое видение жизни вызывает грубые и простые решения — постоянное пристрастие к низкокачественному алкоголю, объедение (а так же большие порции еды — ведь ее может и не стать вдруг и сейчас — анархия же, нет никаких общественных соглашений и государство ничего же не может контролировать), стремление к показной роскоши и жить одним днем (не думая стратегически).

Тут может возникнуть противоречие: если стрессовый человек привык полагаться на внешнее — дикая яблоня даст плоды, копить он ничего не собирается, ведь и так все упадет само или дадут, то почему он стремиться все урвать, хапнуть, забрать? (Путем обмана или открыто, когда контроля нет — так в таких обществах оправдывается жесткий контроль). Очевидно, что все–таки он не слишком доверяет этому внешнему и в нем есть потенциал к внутреннему локусу контроля (расчет одного человека на свои силы), но и стать самостоятельным пока не может (потому что слаб).

Конечно, можно сказать, что те, кто справляется со стрессом — просто не знают настоящего стресса, который испытывали люди в СССР при его крушении или в 1990-х, и продолжают сейчас (отсутствие безопасности, грубость, низкие заработные платы). Но такое видение представляет собой внешний локус контроля: по такому мнению, пока внешняя среда не будет благоприятна, я не вижу смысла меняться; пока не будет лучших условий для меня, я не буду ничего делать. При этом внешняя среда не является субъектом, она объект приложения действий, то есть реально поменять что-то может лишь человек, и более того, он делает, а потом уже большинство подстраивается под внешнюю среду.

Но самое интересное заключается в том, что например, в развитых странах, этого стресса, о котором мы говорим — на самом деле больше, даже чем в постсоветских. Там нет патерналистского государства, вертикали власти, больших заработных плат от нефтяных процентов, а есть большие налоги и высокая конкуренция, выплата взятых кредитов за обучение. То есть люди в таких обществах испытывают стресс, и он больше, но они просто более тренированные (см. Комиссарова по поводу уровня стресса в детстве). Они уже с младых лет полагались на себя. Но это не значит, что их бросили и оставили выкручиваться самим, просто они не были задушены любовью и заботой до такого состояния, чтобы перестать быть самостоятельными и справляться со стрессом (так иногда родители хотят предотвратить ВСЕ возможные стрессы, и то есть они просто не дают ребенку окрепнуть самому). Отсюда, например, распространение в западных обществах — идея самостоятельности с определенного возраста. А получение высшего образования в постсоветских странах в противовес этому может рассматриваться как общественное санкционирование продолжения детства и отсрочки взросления.

Да, медитация помогает уменьшить беспокойство примитивного животного мозга. Но она не решит проблемы с тем, что человек не самостоятелен и не может справляться с различными стрессами.

В способности справляться со стрессом действует принцип тренировки, как при накачке мышц — постепенно справляясь со стрессом, подходящим для возраста, человек тренируется, и вот он уже справляется с более сложными вызовами. Когда стресс слишком большой для неподготовленного, человек пребывает в стрессе.

Когда существует такое общество, где большинство людей пребывает в стрессе и у них включается режим выживания, то реально возникает ад. Так списывание на уроках, кумовство, покупка должностей за деньги, покупка дипломов, плагиат приводит общество в состояние ада (у неподготовленного человека система не выдерживает этой психологической и эмоциональной нагрузки: отказ, неудача, и это запускает стрессовый механизм). Хорошая новость — что в будущем мы будем добрее и терпимее, счастливее, взаимодействия и кооперации будет большее.

Общества, где члены его могут справляться со стрессом, живут лучше, комфортнее, у них лучше выстроены отношения с государством, которое не является их мамой, а подотчётным работником. Общество, которое может вертикально договориться по поводу интересов разных групп, им не нужна вертикаль, которая бы их строила.

Общество, в котором его члены могут справляться со стрессом — принимает иные решения в отношении рынка. Оно не компенсирует свои недостатки (механический способ), а оно ищет развития для того, чего оно не обладает в данный момент (креативисткий способ). Оно реализует свои личные устремления через рынок (не диктованные внешним большинством). Так оно создает ценность на рынке, ценность своих товаров. Пока вы не будете давать рынку какую-то часть себя в виде качества, интереса, сотрудничества, рынок будет лишён ценности. Товары будут, но ценностей в них не будет никаких — рынок будет дефляционным (даже денежные знаки будут всего лишь финансовыми ресурсами). Ваше общество не сможет создавать ценности (а ценности создают прогресс), оно будет их импортировать или имитировать. Оно не будет двигателем мира, не будет стоять вначале, а будет плестись в хвосте жизни.

Что можно сделать, чтобы снизить активность примитивного животного мозга?

• Не читать новости, если вы не собираетесь что-то с ними сделать. Бессмысленно читать про ДТП, ураганы, смерчи и проч. Если рассказывают, что кто-то пытался и не смог или что-то невозможно, и нет нигде ничего хорошего, или ставят проблему, которая вас прямо не затрагивает — не читайте и не смотрите эти программы. В особенности программы про чужие проблемы.

• Ставьте цели, любые, и достигайте. Делайте больше, чем можете — думаете, что можете.

• Занимайтесь медитацией, или развитием пребывания тут и сейчас (осознанность), не делайте два дела одновременно (например, есть и не читать). Наблюдайте красоту мира, ходите в красивые места, цените прекрасные моменты, поддерживайте хорошие отношения, в особенности те отношения, в которых присутствует уважение. Уделяйте внимание близким людям и себе, своим увлечениям. Гуляйте (прогулка — это времяпрепровождение) и посещайте прекрасные места (в обычных постсоветских городах сделать это сложно, но парки и леса придут на помощь).