От Каччини до… Вавилова: «Итальянские эпизоды» в Новой опере
Пока обширная гастрольная команда «Новой оперы» — оркестр, хор, дирижеры и ряд солистов — принимали участие в разнообразных фестивалях в Таллине, Херсонесе и Ярославле, здание в саду «Эрмитаж» тоже не пустовало. На прошлой неделе там с почти фестивальным шиком прошел трехчастный цикл концертов камерно-вокальной музыки «Итальянские эпизоды», который явился логическим продолжением схожих новооперных проектов — «Итальянские песни» и «Вокальные перекрестки». Только теперь действие из Зеркального фойе переместилось на основную сцену театра — волшебство камерного формата от этого никуда не делось, а вот зрителей собралось, естественно, куда больше. Несмотря на отпускной сезон, аншлаг был уже в первый концертный вечер.
И как раз о данном эпизоде пресловутого итальянского «мини-сериала» хотелось бы рассказать отдельно, поскольку он вышел исключительным и по составу участников и в части исполняемой программы — изобретательной и достаточно рафинированной. Охватывала она музыку пяти веков (с основным упором на бельканто), причем была выстроена, к счастью, не банально по хронологии, а вразброс, чтобы нагляднее продемонстрировать затейливые связи и неожиданные пересечения.
Хотя открывался концерт
В итоге эксперимент получился любопытный: на фоне аутентичного «Amarilli…» было слышно даже «невооруженным ухом», что «Аве Мария» не характерна для музыки переходного периода между ренессансом и барокко. К тому же это позволило перебросить арку к современности, поскольку следующим номером концерта стала еще одна имитация — «Итальянская ария» из фильма «Болезнь любви». Ее автор Романо Мусумарра, известный запоминающимися мелодиями, которые он создает для эстрадных и кроссоверных певцов — Гару, Сафины, Селин Дион, оказывается, также умелый стилизатор. Примечательно, что все три произведения исполнила с большим вкусом одна певица — Мария Буйносова. Каччини и Вавилова — строго и стильно, арию — с должным драматизмом. Она же выходила и во втором отделении с полным очарования маленьким циклом «Венецианская регата» Россини.
Такую же разноплановость трактовок продемонстрировала другая сопрано Кристина Бикмаева — со свежим, сильным, подвижным голосом и бездной сценического обаяния. И хоть спела она всего два произведения, зато достаточно редкие. Серьезно и с трепетом прозвучала элегическая «Ave Maria» Луиджи Луцци (от которого в истории музыки, собственно, только и осталось это красивейшее сочинение). И невероятно задорно — пикантная вещица Джованни Паизиелло «Chi vuol la zingarella», которую стыдливо перевели «Чего хочет цыганочка», хотя, судя по контексту, там вполне недвусмысленная фраза «Кто желает цыганочку?»
Порадовали и обладатели низких тембров: у баритона Ильи Кузьмина более всего запомнилась песня «Нищий» Джузеппе Верди — тоже не самое часто исполняемое произведение композитора на фоне его хрестоматийных арий.
А меццо Анастасия Лепешинская — убедительная Розина и Анджелина в операх Пезарского Лебедя, и вообще россиниевская певица — в его «Испанской канцонетте» показала ту же техничность наравне с упоительной легкостью.
Хотя меня
Но
Богдан Волков выбрал для своего выступления две канцоны Гаэтано Доницетти — «Вечная любовь и верность» и «Любовь и смерть», а также две Винченцо Беллини — «Но сделай меня счастливым» и «Память», в общем, именно те произведения, что являются одной из граней истинного бельканто. И показал себя совершенным мастером данного стиля — голос лился, словно поток масла, с бесконечным «абсолютным» легато, выровненным звучанием во всех регистрах и при этом богатой палитрой оттенков и душевных состояний. Прощальный монолог «Amore e morte» Доницетти в принципе весь был исполнен на mezza voce, причем без потери внятности (а знатоки итальянского, безусловно, оценили работу со словом!) и настолько сокровенно, что слезы наворачивались. А «La ricordanza» Беллини, где лиричность исполнения чередовалась с ярким драматизмом, и вовсе тянула на
Еще одну изумительную канцону Респиги («Сумерки» из цикла «Лесные божества») подарил слушателям Георгий Васильев наряду с парой песен «итальянского шуберта» — Франческо Паоло Тости («Колыбельная» и «Рассвет отделяет от света тень»).
А самое знаменитое сочинение великого песенника, «Marechiare», досталось Алексею Татаринцеву, в принципе собравшему все хиты программы — и трюкаческую «Тарантеллу» Россини, и переливчатую «Утреннюю серенаду» Леонкавалло. Эти полные мелодического очарования канцоны — «Mattinata» c «Marechiare» — исполненные Алексеем как всегда выразительно и броско, конечно, добавили почти эстрадной эффектности под занавес концерта. Что, впрочем, драматургически обоснованно и нисколько не умалило эксклюзивности программы.