…Я тихонько пробралась в первый амфитеатр БЗК как раз в тот момент, когда зазвучал напев полковой молитвы «Спаси, Господи, люди Твоя» из увертюры Чайковского «1812 год». Хотя можно было и не красться — зал буквально затапливало звуком (невольно вспомнились слова самого автора о том, что «увертюра очень громка и шумна»), который выдавал огромный массив участников: хор на 60 человек и народный оркестр, к тому же усиленный ансамблем «Колокола России» и брасс-ансамблем Большого театра. Правда, именно духовики показались сомнительным звеном — хоть звучали они чисто, но как-то неповоротливо, так что во время туша и темы гимна «Боже, царя храни» немного разошлись с остальным составом (возможно, не хватило сыгранности). Впрочем, патетики это не убавило, да и внимание публики было приковано к эффектному шоу: в финале произведения потолок Большого зала Консерватории оказался расцвечен всполохами виртуального салюта — выглядело это и впрямь очень торжественно и трогательно.

Вот так с помпой праздновали столетие своей первой встречи на концертной эстраде два легендарных коллектива: Государственная академическая хоровая капелла России имени А.А. Юрлова и Национальный академический оркестр народных инструментов России имени Н.П. Осипова. Капелла, конечно, будет постарше — на рубеже веков, в 1900-м году, в подмосковном Щелкове молодой регент Иван Юхов организовал поначалу семейный ансамбль, а потом и хор, к которому присоединились рабочие двух фабрик. Став почти за два десятилетия очень знаменитым и высоко ценимым, после революции коллектив лишился своего главного дела — церковного пения, вынужден был менять имена и поприща. В 1918-м хор Юхова был национализирован, а 1-го января 1919-го — реорганизован в Первый государственный хор и с той поры начал жизнь в новом историческом измерении.

Той же зимою в Москве произошла судьбоносная встреча балалаечника Бориса Трояновского с домристом Сергеем Алексеевым (оба в прошлом были участниками знаменитого Великорусского оркестра, основанного Василием Андреевым). Они обсуждали возможность создания самостоятельного коллектива андреевского типа — и таковой был организован при армейской артиллерийской бригаде. В августе 1919-го из Петрограда в молодой коллектив — Первый Московский Великорусский оркестр Б.С. Трояновского — прибыли еще семеро «андреевцев», в числе которых также брат Сергея — знаменитый виртуоз Петр Алексеев. Но еще за месяц до этого, 15-го июля, произошла историческая музыкальная встреча оркестра с хором Юхова на подмостках бывшего «Алексеевского народного дома». Это событие и стало точкой отсчета для двух коллективов, которые, родившись в тревожное безвременье, пережили все повороты судьбы, прошли грандиозный, славный путь и стали одними из самых значимых музыкальных явлений страны.

Конечно, любопытно было бы взглянуть на тогдашнюю программу совместного концерта — что там для красноармейцев играли-пели… Для нынешнего же выступления были избраны сочинения подчеркнуто пафосно-величественные в соответствии с поводом — помимо увертюры еще и кантаты Чайковского и Прокофьева. Причем худруки «поделили» композиторов и отделения: сперва Геннадий Дмитряк, возглавляющий Капеллу, представил Чайковского — пресловутую увертюру «1812 год» и кантату «Москва» (солировали Юлия Меннибаева и Александр Суханов).

Примечательно, что обоими произведениями автор был поначалу недоволен, да и создавал их без особого энтузиазма, на заказ и по случаю — первое к открытию Всероссийской художественно-промышленной выставки, второе — для церемонии коронации Александра Третьего, а для Чайковского, по его словам, не было ничего антипатичнее, чем сочинять для каких-нибудь торжеств (и его можно понять). Однако во время работы над кантатой композитора вдохновил высокохудожественный текст Аполлона Майкова, ну, а в случае с увертюрой — непосредственно избранная им самим тема (да еще то, что ПИЧ трудился над сочинением в поместье Каменка, обитателями которого в свое время были герои войны с Наполеоном — дворяне Давыдовы и Раевские).

Но, несмотря на сомнения композитора в художественных достоинствах написанного, печать гения лежит на обоих произведениях. И, безусловно, столь духоподъемная музыка, исполненная с воодушевлением, отлично пришлась к знаменательному событию. Хотя, признаюсь, для меня куда более интригующим и желанным в программе был Прокофьев, которому посвятили вторую часть концерта, когда за пульт встал художественный руководитель осиповцев Владимир Андропов.

Сперва два музыкальных фрагмента из «Ромео и Джульетты» («Монтекки и Капулетти» и «Гибель Тибальда»), которые выбивались из ура-патриотического ряда, но стали, пожалуй, самым запоминающимся музыкальным впечатлением вечера. В исполнении народного оркестра данный материал любопытно преломлялся — пускай в нем не было привычной сверкающей стремительности симфонического звучания, зато появилась тягучая магнетическая красота (при этом парадоксальным образом ритм не разбалтывался, но напротив был заострен). А характерное тремоло домр и балалаек удваивало тревожность музыки и вместе с тем добавляло ей еще больше притягательности.

Обращение под конец к кантате Прокофьева «Александр Невский» более чем логично в программе, составленной из масштабных музыкальных фресок, прославляющих русский дух. Но не менее важно, кстати, что в этом году отмечался 80-летний юбилей ее премьеры, состоявшейся там же, в Большом зале Консерватории, в мае 1939-го. Ведь при всем тематическом сходстве с музыкой фильма, кантата представляет собой в значительной степени обособленную и оригинальную работу, потребовавшую от композитора чуть ли не бОльших усилий, нежели сочинение саундтрека. Хотя и соблазн показать параллельно кадры великой киноэпопеи Эйзенштейна тоже очень велик — именно этим, полагаю, в первую очередь обусловлено использование проектора в течение концерта. Однако здесь таилась своя ловушка: композитор и режиссер, являя собой пример идеального взаимопонимания двух художников, работали над фильмом в теснейшем творческом содружестве и добились необычайной слитности изображения со звуком. Но достигнуть подобного эффекта просто при сопровождении кантаты видеонарезкой практически невозможно.

В данных условиях я предпочла сконцентрироваться исключительно на музыке, тем более что возможности народного коллектива довольно обширны именно в данном произведении, где использованы многочисленные архаические попевки, скоморошьи наигрыши, да и ключевая тема «Вставайте, люди русские!» крепко связана с русской песенностью. Также близка к народному плачу-причету шестая часть «Поле мертвых» со скорбной арией меццо «Я пойду по полю белому» (солировала Лариса Костюк, она же выступала в роли сказительницы).

Нельзя не отметить в этой связи работу оркестровщиков: Константина Акимова, инструментовавшего кантату, и Юрия Кузина, который сделал переложение эпизодов из «Ромео и Джульетты». Им удалось добиться того, чтобы народный коллектив адекватно звучал в симфоническом репертуаре, да еще настолько многоплановом, замысловатом, и притом не утратил самобытности. Можно надеться, что 19 сентября на своем юбилейном концерте в Московской филармонии НАОНИР им. Осипова так же ярко и богато представит собственные возможности.