Перевод с украинского:

Монументальная пастораль, которая была создана для данного пространства, в котором время движется в один такт с собой, где отражает само себя во всей полноте в каждый следующий момент.

Иногда монументу удается вступить в одно целое с окружающим в котором он представлен, и тогда «мы можем увидеть всё таким как оно есть на самом деле — бесконечным».

Данное произведение будет экспонироваться до конца существования галереи Детенпула.

_

Павел Гражданский: Читая описание работы, я думаю о том что это звук, и текстом ты задаешь концептуальную рамку, и это получается уже не просто звук. Можно ли ограничиться описанием работы для того чтобы понять её? Можно ли передать словами что такое есть этот звук?

Томаш Гажлински: Концепция не трека, а самого события в данной ситуации не имеющего определенного конца, дает нам возможность смотреть на него как на бесконечное полотно. Концепция, мне кажется, выступает как вспомогательный инструмент и мне это очень нравится, в музыке это редко используется. Очень редко на обложке альбома автор пишет что-то, зачастую просто издает альбом, а там уже сами разбирайтесь.

И тут не может быть рамок, текст сам по себе не может задавать рамки так как лежит в другом поле действия. И во вторых, он не обладает таким возможностями, он просто описывает, но описывает не произведение, а ситуацию которая сложилась вокруг произведения, то есть между текстом и произведением можно наблюдать еще и большую временную складку, которая исключает влияние одного на другое.

Со временем экспликацию снимут, так как будут экспонироваться работы других авторов, но произведение останется там же неизменным и неделимым. И так же сам текст, он возможно где-то найдется когда-то, но он не сможет ничего передать, он только опишет ситуацию которая происходила между точками АВ. Экспликация нужна еще, как мне казалось, когда её писал, для того чтоб человек который пришел в галерею на 30 минут, смог быстрее войти в работу, она убирает некоторые грани пространства и сразу задает фокус не на лампу, не на стол, а на произведение. Такой себе указатель.

А если ты там поживешь пол года, то и сам поймешь, найдешь, возможно не сразу, возможно со временем. Я на открытии просил гостей и посетителей, если у них будет возможность, чтобы они приходили не на час, а на день, и просто легли и послушали «Прибыли» в том месте. Детенпула очень странное место.

Гражданский: Приоткрывая бесконечность, он остается под небольшим влиянием, сигнал искажается, отражается от стен, приемник фонит. Я сразу подумал о шуме тишины на увеличенной громкости. В хосписах, где содержат престарелых, есть подобный вход в подвешенность, летучесть, дезориентацию через растворение в звуковом и медикаментозном исходе. В чем находится сердце этой композиции?

Гажлински: Этот трек один из 9-17 треков, которые входят в один альбом. Я очень долго думал как издать свою музыку, думал о лейблах о самиздате, и потом я понял что самым рациональным, самым идеальным вариантом выдачи альбома будет экспонирование его в пространстве, на улице, в галереях, в отелях, как например будет со следующим треком.

Из–за этого я даже не мог предугадать, что радиотрансмиттер будет вести себя таким образом, что будут шумы, что будет вторжение извне. После выставки я был вынужден пойти домой, так как утром меня ждала работа. Шел и слушал трансляцию, и с каждым пройденным метром она все больше и больше искажалась, все больше претворялась в шум, в вечный шум, и тогда я понял что я на грани, что настоящее все–таки может разделиться в особых случаях. То шум, то музыка, меня кидали между собой с одной стороны тишина на улице, а с другой тишина микросхем, с маленькими уже ели ели оттенками трека. Я был в очень возбужденном состоянии и еще потом пару дней не мог успокоится.

Я выбрал радиоволны как самый доступный и практичный способ, который я мог себе позволить, не думал об искажениях. Но случилось иначе и мне это безумно нравится, так как в написании музыки случайности почти исключены, ты сам все делаешь, сам добавляешь шум. А тут он примкнулся. И вот это еще одна плоскость которую экспликация уже не описывала, это уже было за её границами.

И вот исходя из этого всего, у композиции нет сердца, так как нет ни начала не конца. А если оно даже есть. то оно не в композиции, оно в пространстве вокруг которого эта композиция обрастает. Это и привлекло меня к такому способу выражению к такой форме выпуска альбома. Данный монумент является одним и первым из двенадцати планируемых.

Гражданский: Помещение небольшое, и звук бесконечно расширяет пространство его многомерности, оставаясь при этом в интимной близости со слушателем, через наушники. Такое разграничение, для всех и для каждого отдельно. Как бы бесконечно вслушиваешься в себя, в сингулярность, потом обнаруживаешь себя в теле, в комнате. Наличие окна очень помогает, оно быстро выталкивает за счет света, не дает замкнуться, зациклиться. Состояние похоже на предшествующее сну, когда части тела переливаются в объеме, от малой утонченной игловидности, к распухшей вздутости, завоздушеной мясной набухлости, пальцы спички, пальцы колбасы, все течет, ткани как будто реагируют на биение сердца прямо пропорционально.

Гажлински: Да. Пространство очень очень помогло, оно идеальное ,в нем все идеально, таких мест мало и это окно и осветление и сырость. Я там когда-то жил и для меня было очень легко, все это очень знакомо.

Я провел достаточно много времени в размышлениях о том, как, где, и какой должна быть современная музыка, и в этом плане обращения внимания на архитектуру, её устройство, на само помещение, на меня повлиял Карлхайнц Штокхаузен, он был один из первых кто обнаружил и акцентировал внимание не только на самом произведении, а и на месте где оно исполняется. В его практике можно встретить случаи, когда под определенное произведение возводились специальные залы, где это произведение исполнялось, залы имели строгое соответствие акустической архитектурной формы.

Гражданский: Сейчас приемник есть в каждой машине, кухне, многие сайты предоставляют доступ к прослушиванию треков, подкастов, различных ремиксов и все же музыка используется скорее в развлекательных целях, как фон, скрашивающий прорехи молчания в шумах окружающего. Твой звук другой? Каким ты видишь этот трек в том многообразии которое мы не сможем даже прослушать в пределах своего биологического существования.

Гажлински: Ну не вся музыка так теряется.

Есть великие музыканты музыка которых выходит за рамки гомогенного опыта. Они могут тебя прямо с улицы перенести в свое пространство и для этого они используют только аудиодорожку. К примеру последний альбом Ryuichi Sakamoto — async. Я уверен что этот альбом делался на улице, а впечатление от него уже переносились в звук в студии, но весь альбом делался на улице, это очень странно, но мне кажется именно так и было.

У меня Эфир. То есть я не считаю себя автором этого всего, я как трансцендентальный ретранслятор который передает. Чувство того что я здесь гость меня преследует всю жизнь, это наверное еще тянется из детства, из–за нечеткого определения своего культурного, социального, гражданского. Я ощущаю ответственность за все вокруг происходит, я тут и это рядом со мной все происходит, но я до сих пор не могу определить себя. Из–за этого возникает чувство что ты тут гость, временно тут перебываешь, и скорей всего этот трек помогает мне сбыться, я с помощью его нашел укрытие, сделал пространство куда можно прийти, где можно отдохнуть и вспомнить то место откуда ты не демографически, а духовно, земля которой нет, место которого нет, но я чувствую непосредственную связь с ним, и чувствую себя гражданином той страны, хотя формально не являюсь им. Про это еще Пруст писал, художник является гражданином страны которой нет. И вот все произведения у меня идут оттуда.

Гражданский: Получается этот трек находится на иной траектории, он посягает не на плейлист слушателя или место в айтюнсе, а на привязку к конкретным географическим координатам. Он о времени вне времени, его невозможно купить или взять с собой. Почему 93.8? Есть какая-то связь между графической схожестью цифр 9-3-8 ?

Гажлински: Да да, он полностью связан с географической локацией в данном случае. Это все–таки монумент, ему нужно пространство. И я думал поначалу что возможно это как-то эгоистично по отношению к тем людям которым было бы интересно увидеть, услышать, но, как ни крути, людям недостаточно увидеть фотографию какого-то монумента, они хотят сами туда попасть, у глаза есть потребность также и у ушей, люди ходят на концерты, а у меня нет концертов, есть просто места где воспроизводится музыка. Знакомая пришла ко мне и сказала: о чувак зацени что у меня есть, и включила на диктофоне запись этого трека, он был с шумами со всякими басами, перебоями, так как она стояла на улице и не могла попасть в Детенпулу. Потом я тоже сделал запись, но уже внутри, и это были абсолютно две разные записи, хотя мотив который пронизывал весь временной отрезок был идентичен. Так что таким образом я думаю рано или поздно трек попадет в сеть, но попадет урывками, кусками, и все они будут разными.

А насчет 93.8 то это частота, цифра которой мне понравилась, волна на которую я настроил трансмиттер. Но словить трек на этой волне можно только на небольшой дистанции от места выставки, в среде существования. Сначала я думал настроить на волну радио Галичина или радио Свобода, чтоб мои волны перебивали все приемники соседей и чтобы соседи слушали мою музыку, но потом подумал что не стоит.