Комментировать актуальную политику — дело неблагодарное. Предыдущие попытки пробовать себя в этой стезе вызывают у меня лёгкое чувство кринжа. Почему Путин на самом деле левак… Украина как альтернатива Западному Левиафану и Восточному Бегемоту… В своё оправдание могу сказать, что анализ текущей повестки упирается в ряд ограничений: low Slavic IQ, нехватка «рук», недостаток достоверной информации, в чём-то даже моя неопытность и ангажированность. В этом смысле писать о Средневековье или Французской революции куда проще и интеллектуально безопаснее. Тем не менее… Here we go again. 

Меня интересуют так называемые правые популисты, раздражают их оппоненты, но главная моя проблема с этими политическими движениями — то, как принято описывать их противостояние. Якобы в Европе и США сейчас идёт борьба между ультраправыми и либералами, авторитаризмом и демократией, популизмом и верховенством права. Эти штампы не проясняют суть дела для желающих разобраться, скорее льют воду на мельницу власть предержащих. Посему я решил рискнуть применить свои последние полит-теоретические наработки к трампизму. Надеюсь, альтернативная интерпретация этой животрепещущей темы окажется продуктивной.

Нам не стоит говорить о правых и левых, консерваторах и либералах. Это понятия, суть которых меняется в зависимости от времени и места, политической конъюнктуры и личных предпочтений говорящего. Прочитайте наконец книгу Ермоленко!!! Или братьев Льюисов. Или Пола Готтфрида. Как по мне, куда продуктивнее говорить о распределении власти в современном обществе, диспропорционально влиятельных элитах и их интересах. Об этом писали Макиавелли, Маркс, Парето, Бёрнем и многие другие политические философы, которых я бы условно отнёс к теоретикам элит. Попробую выделить у них общее: у организованного меньшинства есть программа минимум по сохранению своей власти над дезорганизованным большинством. Идеология (эксплицитная или имплицитная), а также связанные с ней нормы и ценности служат инструментом контроля первых над последними. Что это значит для сегодняшних реалий? 

Политическая борьба предстаёт перед нами в облачении нравственных вопросов, ценностей, за которые (простые) люди готовы пойти на многое. В некоторых аспектах риторика и действия команды Трампа несомненно идут вразрез с укоренившемся дискурсом космополитизма, мультикультурализма и политкорректности. Поэтому обвинения в адрес президента США, мол, он угрожает либерально-демократическому режиму пускай и преувеличенные, но не безосновательные. Однако поставим вопрос по-другому: чьей демократии угрожает Трамп? Олигархии, которая поделила сферы влияния в двухпартийной системе, прикрываясь «либеральным консенсусом»? Правый диссидент и паретианец Сэм Фрэнсис писал, что укоренившуюся коррупцию может ликвидировать только цезаризм — союз сильного харизматического лидера с недовольными контрэлитами и пролетаризированным плебсом. Конечно, учитывая текущую расстановку сил, этот союз должен быть антилиберальным. Но, как это ни странно, также антиконсервативным. 

Консервативная революция — это противоречие в терминах; если мыслить в категориях власти (базиса), а не идеологии (надстройки). В 17 веке англичане использовали слово революция в значении возвращения к старым добрым временам, только вот по итогу у них получилось самое современное на тот момент национальное государство. Нацисты могли сколько угодно фантазировать о первоначальной чистоте и гармонии германских племён, но тотальная мобилизация армии и экономики, как верно подмечал Эрнст Юнгер, разрушала остатки традиций и выковывала новый тип человека. А что Трамп? Его планы не настолько амбициозны, но вместе с тем лозунг MAGA — не про возврат, который невозможен, и не про сохранение статус-кво, за который парадоксальным образом выступают его либеральные оппоненты. Можно ли сказать, что трампанутая Республиканская партия наконец соответствует цвету своего логотипа? Красному.

Наши представления о правых и левых — эпифеномен партийной политики. Как только поменяется состав партий и групп интересов, что стоят за ними, нам расскажут новую историю про извечную борьбу сторонников прогресса и защитников традиционных ценностей. Правда, как всегда умолчат о том, что содержание этих понятий менялось каждые 10-20 лет; к примеру, прогрессивными считались запреты и дисциплинарные меры, а «традиции» были новоделом, который продвигал технократический административный аппарат. Умный, но заангажированный трампист Андрей Илларионов беззастенчиво и во многом незаслуженно нахваливает своего патрона, а оттого преувеличивает его революционность. С другой стороны, в чём он не прав? Если Трамп 1) установит в своей стране монополию на насилие, разобравшись с нелегальными иммигрантами, радикальными парамилитарными образованиями и организованной преступностью; 2) введёт формальное равноправие, отменив этнические преференции и 3) снизит влияние международных организаций, то это будет похоже на события эпохи модерна. Формирование суверенных национальных государств, враждебных несанкционированным внутренним конфликтам, формальным привилегиям и влиянию Католической церкви. В своё время это было довольно прогрессивно…