Понимаете, история — это стыд. Это похмельное «Что я наделал?!», за которым следует кропотливая сборка цепочки событий. Это упившиеся кровью берсерки, продирающие утром глаза и спешно режущие как оставшихся свидетелей, так и сохранившиеся свидетельства. Лицом к лицу со стыдом находиться трудно. Это дело немногих смельчаков, которые могут взять на себя осознание такого, что не то, что повториться не должно, а и в голове изначально не укладывается.

Когда нет стыда, исчезает история.

А стыд — это не просто чувство, это основа иудео-христианской цивилизации («мы наги!») и, если верить любимейшему Марку Блоку, обоснование профессиональной деятельности историка: «Центральная ось всякого христианского размы­шления, великая драма греха и искупления, разворачивается во времени, т. е. в истории». «Апологию истории», откуда цитата, он, кстати, писал в глубоком подполье Сопротивления фашистской оккупации Франции.

Потом, стыд — это цивилизующий фактор. Не могу найти мифологический сюжет, где дикарь при виде уснувшей на лужайке красавицы преисполняется восторгом и стыдом, моется, стрижется, покупает роликовый дезодорант Clarins и становится homme de société. Или просто — оглянулся, устыдился, сделал по-другому. Понятно, что от чувства исторической вины можно испытывать тончайшие мазохистские удовольствия, но уж лучше мазохистские, чем наоборот. (И нет ничего плохого в удовольствиях разного характера).

Но, видимо, всё у нас так далеко зашло, что невыносим любой намёк на стыд. Это очень слабая позиция. Она либо инфраструктурно слабая (нет сил на стыд, потому что слишком много всего понаделали), либо психологически. Кажется, что если убрать всё стыдное с глаз долой, то мы как бы ни в чём не виноваты.

Это так не работает. Чтобы быть невинными, надо не грешить.

P.S. Стыд, он же история, постепенно уходит в частную сферу. И этим надо пользоваться с толком. Это как в Америке при Трампе борьба за всякое личное-политическое неслыханно расцвела именно потому, что государство было либо против, либо нейтрально (как говорил Трамп про столкновения Black Lives Matter и неонаци: “good people on both sides!”).