«Употребление простого прошедшего времени и третьего лица в Романе — вот тот неотвратимый жест, которым писатель указывает на надетую им маску» Ролан Барт

Если же эта маска не надета, писатель не будет в своей зоне комфорта. Писатель, что пишет от первого лица, очевидно, обнаженный автор, без масок или другого укрытия от вооруженного взгляда читателя. Ведь читатель всегда будет оставаться неумолимым ревизором, что только уличает творчество, пытается отыскать в нем какие-либо недостатки или промахи. Роман в этом смысле оказывается всего лишь объектом насильственных пыток, которыми можно мучить автора. Писатель же в данный момент стоит за кафедрой, прикрывается тем, что в руки ему попадет, а все потому, что читатель-скептик разглядывает его обнаженное тело. Совокупность этих взглядов всегда будут оказывать негативное влияния на творца одиночку. Да, именно одиночку, ведь автор в своих письмах одинок, как никогда. Он жертва, характерная социуму и любому искусству. С точки зрения обыденности, роман никогда не станет детищем, он всегда будет моральной уязвимость, яблочком на дартсе, легкой мишенью, нежным сердцем. Будучи одиноким, писатель заключен в своих собственных, необратимых страданиях. Максимально удобно в этом случае надевать маски, всегда и везде — не распознав больного, никакой врач не будет его лечить. Временность переживаний, возлагаемых автором на своего читателя выливается постепенно. Каждая секунда чтения соразмерна с секундами дыхания. Множество вдохов и выдохов, в первую очередь, варьируется в зависимости от романа. Читая напряженные моменты, постельные сцены, глубокие переживания, ненависть или же гнев, эмпирическое сознание индивидуума само того не подозревая, выстраивает эту цепочку быстрых вдохов и выдохов, учащенное сердцебиение и сосредоточенность взгляда. Возможность такого развития событий на уровне скучного и не интересного описания мизерны, а то и вовсе невозможны. Всякий роман в таком случае оказывается всего лишь инструментом, где умелое пользование оказывает мгновенный эффект. Автор всегда знает какое из его оружий выстрелит, а какое даст осечку, именно поэтому многие книги самостоятельно сжигались или же переписывались по многу раз. Более того, это заведомо провозглашенный акт покушения на мысли и действия читателя, который в некоторых случаях могут быть необратимы и удивительны для создателя сего маскарада. Конечно, ярким примером могут послужить многочисленные самоубийства человечества после прочтения так называемых «романов». Благоразумнее будет и вовсе не читать такие романы, но современное искусство, а тем более литература, предполагает, что каждый человек в меру разумен, что пост модернизм — это нормальное явление, и наше общество ко всему готово. Так вот, не нам судить о вольности понимания и готовности восприятия текстов, написанных авторами, чьи мысли преднамеренно являются не чистыми. Писать о насилии — получать насилие, писать о смерти, получать?