В «Художественной серии» издательства «Новое литературное обозрение» выходит новая книга прозы Андрея Левкина «Голые мозги, кафельный прилавок», в которой он плетет прихотливую сеть взаимодействий между отдельными личностями, сообществами и неживыми объектами в городских пространствах Москвы, Санкт-Петербурга, Манчестера или Каунаса.

По словам философа Олега Аронсона, «книги Левкина не об авторе и его эмоциях, не о событиях и людях, а о пространствах общего опыта, когда дом напротив, свет витрины, запах ночной закусочной, песенка из радиоприемника создают ситуацию, для которой еще не было ни чувств, ни слов. <…> Конечно, такая литература пренебрегает своей поэтической функцией, всё еще подкупающей читателя, однако она способна на большее — дать языку шанс стать посредником между ограниченностью человека и безграничностью мира ощущений».

Вся книга пронизаны звуками музыки, которые мы собрали в одном плейлисте и снабдили комментариями автора.

Владимир Маркин — Сиреневый туман

Тут бытовая история, свободная воля к таким вещам не склоняет. Здесь столовая, в которой ради фэншуя все время работает телевизор. Обычно в нем советские фильмы, в тот раз был какой-то концерт, вот и сиреневый туман в частности. Что тут еще сказать? Сиреневый туман в совокупности с котлетами и гречкой плюс какой-то суп. Не помню какой. Впрочем, май, Мясницкая — но это не ново-системная, а самая натуральная столовка. Она там давно, ее и не видно, она на втором этаже чуть сбоку от Библио-глобуса. Тут бы, конечно, к супу и котлетам добавить компот, но его не было, пил зеленый чай.

Suzanne Vega — Toms Diner

Неизбывный хит начала девяностых. Крутили его всюду и постоянно. Понятия не имею о прочей Сьюзан Веге, но бывают же вещи, которые есть и все. Даже лучше, что без прочих действий того же автора. Отдельная штука. Его все знают, ровный рефрен, спокойный: ТЕТ-ТЕ-ТЕРЕ / ТЕТ-ТЕ-ТЕееРЕ / ТЕТ-ТЕ-ТЕееРЕ / ТЕТ-ТЕ-РЕеРЕее [etc.]

С культурологической стороны интересно, что всякие такие — не совсем чтобы уж попса — вещи начала девяностых, казавшиеся, да и считавшиеся тогда отчасти даже радикальными и жесткими, теперь ощущаются как просто ми-ми-ми какое-то. Massive Attack (о нем речь еще будет), Tricky. А эта нет, существует ровно в том же виде, в том же восприятии как и тогда. Но там и текст хороший. Одно очень длинное предложение в ровной интонации и совершенно без знаков препинания:

I am sitting
In the morning
At the diner
On the corner
I am waiting
At the counter
For the man
To pour the coffee
And he fills it
Only halfway
And before
I even argue
He is looking
Out the window
At somebody
Coming in
«It is always
Nice to see you»
Says the man
Behind the counter
To the woman
Who has come in
She is shaking
Her umbrella

и так далее, долго.

Вопрос: Toms Diner, но какой Diner, когда утро и кофе? Это ж Старбакс просто какой-то, клиент заплатил, отошел в сторону и ждет, когда его позовут по имени. А надо быть внимательнее: там Diner с одним n, и не Tom’s, а Toms. Не обед/ужин, а дайнер — посетитель общепита. Кастомер, клиент. Чего песенка появилась у меня в тексте? Тот к определенному моменту стал входить в некоторый ритм, и он показался соответствующим данному артефакту, вспомнился. Соответственно, песня упомянута, а lyrics процитированы.

Can — Vitamin C

Сколько народу на свете сейчас знает этот абсолютный шедевр? В том-то и дело. Упомянут в тексте потому, что там речь и шла о том, как все вокруг аннулируется временем, и кто теперь знает группу Can? Но это не беда: какая разница кто теперь знает и помнит Can и Vitamin C, раз они все равно существуют? Никакой тут не пафос, они ж и в самом деле никуда не делись, существуют.

Lionel Rogg — Complete Organ Works on Harmonia Mundi

(Trio Sonata N.1 in E flat, BWV 525:Adagio (0:03:02))
Trio Sonata N.3 in d BWV 527; Adagio Dolce (0:26:25);
Trio Sonata N.4 in e, BWV 528: Adagio.Vivace (0:33:38))

В конце семидесятых — начале восьмидесятых мне попадались альбомы Лионеля Рога, органиста, играл Баха. Серия пластинок, штук восемь. Записана на разных инструментах, двух-трех, вроде бы. И вот, один звук на одном из них оказался совершенно непривычным человеку, который не то, чтобы привык к органу Домского, а тот у него по умолчанию в голове (я рижанин, а домский орган здоровенный, мощный; примерно бульдозер, даже в тихих регистрах). Этот звук был мягким, аккуратным, будто вообще другой инструмент, не орган. И не так, что просто какой-то непривычный регистр.

Мне был нужен единственный звук с одной вещи на одной из пластинок. Найти через 40 лет, практически детектив. Нашел по примерному виду пластинки, по архивам в интернете. Те, что в плейлисте — не исходная вещь. Она-то нашлась, но в этих кусках звук еще более точный. Он существует и не связан с моим частным отношением к жизни или ее восприятием в таком-то возрасте, в таких-то обстоятельствах. Не придумал я его. Вообще, это не столько Рогг, он такой… обычный органист. Звук получался из нескольких составляющих: регистра, произведения, исполнения, помещения, чего-то еще. Акустический кластер, что ли. Звук тихий, мягкий, немного шершавый, чуть зудящий. Орган Зилберманна в Арлсхайме. Может, тут я и преувеличиваю, но другие органы этот звук, вроде, не производят.

Twenty One Pilots — Heathens

В городе Х страны У есть рынок. Не главный, отчасти окраинный, но большой. По дороге к нему (или от него) разбитые улицы и старый, покрашенный белой масляной краской микроавтобус, а также темно-зеленая колонка с действующей водой на повороте (с внутренней стороны поворота, как раз человек набирал воду в полуторалитровый пластик). МАЗ выпуска пятидесятых-шестидесятых. Вместо кузова или на месте кузова у него был дом-шкаф-короб, сваренный из железных листов (швы не были аккуратны), дверь в который закрыта на висячий замок. МАЗ дымил и дребезжал, ехал. Также гаражи и неупорядоченные деревья. И вот, неподалеку — я туда и шел, жил я там — есть отель (со склонностью к побочным услугам в виде сауны «со всеми видами массажа»), в баре которого звучал вполне еще свежий тогда хит “Heathens” группы Twenty One Pilots, имевший в тот день 853 775 094 просмотра на ютубе.

Это (в тексте) было к тому, что гомогенность города Х настолько сильна, что отлично совмещает в себе и то, и это, и что угодно. Такое и сякое. Даже соответствуя актуальностям. Тогда был июль 2018-го. Посмотрел теперь — 1. 396.597.089 просмотров. Ну, актуальность немного ушла. И ничего не слышно о новом альбоме или хите. So it goes.

***

Что, в принципе, происходит не только с ракушками. Наглядный пример того, как что вбирается, дадут, например, сборники «Лучшие песни Х-ых». Даже и не музыка, а названия треков. Вообще, есть ли исследования этой темы, это же конкретная антропология в актуальном времени? В книге упомянуты пять-шесть альбомов с названиями треков. Видно, как меняется стилистика, примерно от душевного интима к геополитике. Но тут, все же, плейлист, так что по одному треку с некоторых.

Charlie Christian- Up on teddys hill

Он взят как почти древний; это первый джазовый гитарист (электрический, Gibson ES-150), редкие записи, в одном из комментариев на ютубе утверждается, что половина альбома вообще не его. Но этот трек его точно. И вот что это: Teddy’S Hill? Мишка Тэдди? Но какой Тедди в Америке? Да, не он: Teddy Teddy Hill (December 7, 1909 in Birmingham, Alabama — May 19, 1978 in Cleveland, Ohio) was a big band leader and the manager of Minton“s Playhouse, a seminal jazz club in Harlem. У Christian”а в плейлисте еще и Kerouac — и это точно не битник. Потому что Christian умер в 1942-м, в 26 лет. Что такое был этот Керуак? А сама музыка — примерно прото-Джанго (о нем дальше).

Stan Getz and Oscar Peterson Trio — I’m glad there is you

Тут понятно, этакий долгий последующий мейнстрим и темы стандартов, которые потом до-о-олго переигрывались джазменами. Нежно, мягко, задумчиво. Лирично, само собой. Странные времена, когда эта музыка была не только фоновой, но и системообразующей — во всяком случае, в СССР. Это ж предмет вожделения стиляг. Все их ахи на слова питерсон, маллигэн (или они его мулиганом называли?), всякие такие. Ну и Гетц, потому что бархатный, ах, саксофон.

Django Reinhardt — Djangology

Таборный цыган (по рождению и детству) с оторванными мизинцем и безымянным пальцами на левой руке. Виртуоз, всякое такое. Ну и к названиям отношение индивидуальное, если и не нарциссическое. Цыганоджазмен. Отчасти похож на Скотта Джоплина, по скорости и щелканью звуков. Разнообразней конечно, все же на сорок лет позже (хотя не так, чтобы было заметно — медленное было когда-то время, не иначе). Разве что, в отличие от Джоплина, как-то встроился в регулярную жизнь, постепенно сделавшись джаз-попсой вместе с Грапелли (скрипочка). Собственно, здесь Грапелли тоже, но пока только фоном, тихонько. Некая райская жизнь, куда-то слинявшая. Впрочем, есть же еще в Америке пиано-бары.

Massive Attack- Antistar

Последнее о том, как со временем меняются названия треков (тут последнее, в книге дальше еще и King Tobby). Мassive Attack, 100th Window: “Future Proof”, “What Your Soul Sings”, “Everywhen”, “Special. Future Proof”, “What Your Soul Si Cases”, “Butterfly Caught”, “A Prayer For England”, “Small Time Shot Away”, “Name Taken”, “Antistar”.

Там “A Prayer For England” и в самом деле, всерьез молятся. Что ли, можно сделать социальный вывод о том, что в какой-то мере патриотизм допустим в любой стилистике. По крайней мере, в Англии и в начале нулевых (альбом вышел в 2003-м). Ну да, если уж панк и пост-панк Rotten-Lydon надрывно поет “I miss the roses Those English roses” (Because I think: England’s died). Или у него же “One Drop” (I am born in the London I am no vulture, this is my culture). Как-то у них так, даже у панков и пост-панков.

Что до “Antistar”, то это последний трек альбома (Includes Hidden Track “LP4”). Там уже инструменталка. Применять к музыке рассуждения из ресторанной и иной продуктовой критики нехорошо. В случае «Сиреневого тумана» что еще делать, но тут, все же, несколько другое. Но это такое… прагматическое. В сторону «Музыки для аэропортов» Б.Эно. Тут применение не указано, но прагматика в “Antistar’е” есть. Сначала песенка, потом она обрывается и происходит переход от вербальности к невербальности, причем в том же звуке. Говорили-говорили, а потом что-то пролетело и все замолчало, но после паузы снова длится. Сначала вполне Tafelmusik, а потом уже и нет. Выбрались из нее, славно выбрались из всего альбома. Конечно, прагматика.

Blackberry Wood’s — I put on spell on you

В Ютубе есть канал Aradne Wiremux, имеющий склонность к кабаре-цирк-дарк-и т.п. стилистике, вряд ли это любитель. The Deadly Elegant Dark Cabaret/Folk Song Collection от Wiremux. Dark Cabaret/Vaudeville/Freakshow/Dark Folk Collection. Dark Cabaret Collection. The Jolly Hell Ride. More Femme Dark Cabaret. The Eerie Waltz & Tango Playlist — Dark Cabaret Style. My Mad Love Song Collection. Alternative Cabaret Rock / Punk Cabaret Etc. The Spooky Evil Dark Horror Circus Freakshow Song Collection. The Eerie Wicked Love and Stuff Like That. The Roaring Flapper Playlist.

Тут уже и названия, то есть хэштеги хороши. Подборки не прямолинейные, например Halloween Songs начинаются с “I Put a Spell On You” (1956, by Jay Hawkins), но не в классическом варианте. Там не ее автор, нежный Screamin Jay Hawkins (он на своем клипе чорный с рожками, с черепушкой в руке, ворочает выпученными глазами), не Nina Simone, не Creedence Clearwater Revival, не Annie Lennox, не Bryan Ferry, не Jeff Beck, не Joe Cocker (все они это пели), а вовсе неизвестные Blackberry Wood (Vancouver, British Columbia, Canada, организовались в 2006). Кривляются, винтажно-готически. Повизгивают и рычат. Подделываются под Хокинса, в общем.

Bauhaus — Departure

Тут уже системное дело. Потому что из всех движений прошлого ретро-вариантом или вариантом ностальгическим сейчас не выглядит именно пост-панк (отдельные субъекты не в счет, типа Can, Боуи, Сида Баррета). Даже в случае весьма тяготевшего к романтике Баухауза. Что относится не только к музыке, но, в общем, и к прозе. Наверное, стилистику можно как-то исследовать, только мне неохота. Я ж сам этакий продукт 80-х, зачем мне.