С целью прояснения роли и значения фаллоса в психоаналитической клинике, а так же возможности увидеть подтверждение лакановского тезиса «желание — желание Другого» с неожиданной стороны, предлагаю читателю вместе проследить ход мысли Жака Лакана в описании одного случая, приведённого им в выступлении «Направление лечения и принципы его действенности», в Руаомоне, в июле 1958 года. Помимо этого я хотел бы предложить свою интерпретацию текста этого случая и его описания Жаком Лаканом.

Это фрагмент случая мужчины зрелого возраста, страдающего неврозом навязчивости, происшедший в конце анализа. Как говорит Лакан, после долгой работы, «размотав весь клубок своего симптома, однажды субъект проделывает то, что приоткрывает структуру желания»(1).

«Оказавшись со своей подругой бессилен, он пыта­ется применить на деле услышанное им о том, как может помочь паре наделенный потенцией третий, и предлагает ей заняться любовью с другим мужчиной у него на глазах. В ту же ночь, она видит сон. У нее есть фаллос, она ощущает его у себя под одеждой, но это не мешает ей иметь влагалище и желать, чтобы этот фаллос вошел в него. Выслушав это, наш пациент обретает силы и убедительно доказывает это своей подруге»(2).

Лакан сходу отвергает интерпретацию, согласно, которой в своей просьбе к любовнице, пациент ищет признания своей вытесненной гомосек­суальности. По его мнению среди регрессивных требований всегда находится фанта­зия, выросшая из распространенных психоанализом представлений. Об этом говорит и то, что женщина, которая видела этот сон, тоже этим выводам не слишком сочувствует, поскольку ее сценарий никакого второго мужчину не предусматривает.

«Гомосексуальная» линия интерпретации могла бы состоять в том, что мужчина ожидает, что другой мужчина вложит в лоно его возлюбленной свой фаллос, который инициатор пикантного свидания сможет потом раз за разом там находить. Такая встреча на территории женского тела с фаллосом Другого, этим источником могущества и силы, должна был бы обеспечить бесперебойность срабатывания эрекционного механизма.

Так же было бы неверно подсказать анализанту вычитать в тексте этого сновидения отказ от кастрации Другого (в первую очередь, матери).

И, хотя, все эти интерпретации, по своему, имеют право на существование, однако далеко продвинуть анализ они навряд ли помогли бы. По словам мэтра, «указав на это, анализ далеко бы не ушёл, разве что вернул бы пациента в теснину между желанием и презрением к нему, презрением матери, с ожесточением осуждающей слишком пылкое желание, образ которого достался ему от отца по наследству»(3). Поэтому «не стоит обманываться и гарантией безопасности, которую получает субъект от того, что его любовница наделена в сновидении фаллосом, который ей не при­ дется поэтому у него заимствовать»(4).

С точки зрения Лакана, необходимо анализировать не само сновидение, а лишь влияние, которое оказа­ло оно на анализанта. Подобно тому что сделала эта женщина, аналитик должен совершить скачок от содержательного смысла в сторону буквы, скользя поверхности текста самого случая. Другими словами, по мнению Лакана, чтобы привести навязчивого невротика к этому «круговому перекрест­ку», недостаточно, топтаться по кругу в исследованном участке его сознания: недостаточно знать пункт назначения, чтобы привести его туда самой короткой дорогой. Не только реконструированного плана всего лабиринта, но и целого набора проложенных ранее карт здесь мало. Необходимо, прежде всего, знать общую комбинаторику, которая определяет собой всё их многообразие, а главное, позволя­ет заметить ждущие нас в этом лабиринте обманки и превращения.

«Мы имеем здесь уникальный случай, который наглядно демонстрирует то, что бессознательное же­лание — это желание Другого. Ведь сновидение призвано удовлетворить желание пациента, потустороннее по отношению к его требованию — как и подсказывает нам тот факт, что здесь это ему удалось»(5). Иными словами, по ту сторону требования ввести в игру дополнительного участника кроется желание чего-то ещё, чего-то другого.

Чего же именно?

Это желание желания, означающим которого является фаллос. То есть желание ввести в отношение двоих третий, как будто бы недостающий элемент, который позволил бы восстановить сексуальную сцену в её успешном срабатывании.

С другой стороны, — это работа самого желания (которое, на самом деле, всегда уже работает итак), но только в форме сопротивления самому себе, то есть сопротивление желания желанию же: анализант хочет быть фаллосом сам. Он хочет занимать позицию третьего между своей подругой и приглашённым любовником. Это означает, что он хочет своё желание придержать, удержать, исключить. Быть фаллосом означает не быть тем, кто его имеет, кто хочет его иметь, хочет и может его искать и преследовать.

Субъект, одержимый навязчивостью, отказывается от упорствования в своем желании постольку, поскольку его базовый фантазм гласит: «Наслаждаются мертвые». Для обсессионала, чтобы наслаждаться надо вначале умереть. Речь идет, разумеется, не о реальной смерти, а о смерти символической, смерти желания, что в общем-то не делает ее менее значимой. То есть исчерпывающее исполнение желания для такого невротика равноценно смерти, угасанию субъекта. Другими словами, сексуальное как таковое, желание, для обсессивного невротика изначально является настолько чрезмерным, избыточным, что неизбежно оборачивается для него невозможным наслаждением, грозящим его затопить. Конечно же, это его заблуждение: он просто путает прибавочное наслаждение, повязанное частичным объектом, с несуществующим невозможным наслаждением, которое обещает объект абсолютный. Обобщая, можно сказать, что невротик навязчивости, запрещает себе желать еще до запрета на осуществление желания со стороны Другого. Он умерщвляет себя сам для того, чтобы избавить себя от маячащей на горизонте, неизбежной смерти как следствия исполненного желания. Он не позволяет себе наслаждаться, чтобы не выйти в тираж от чрезмерного перенаслаждения, чтобы удержать свое желание от реализации. Поэтому такой субъект своим фантазмом постоянно разыгрывает ответ на вопрос: «Жив я или мертв?» И психическая импотенция оказывается наиболее близкой метафорой для воплощения данной обсессивной позиции, навязчивого заблуждения. Ведь «быть» фаллосом означает «не иметь» его.

При этом, ключевым пунктом здесь является именно то, что не будучи снови­дением пациента обращенным к аналитику, оно оказывается не менее ценным, постольку, поскольку оно обращается к нему точно так же, как может обратиться к нему и сам аналитик. Постольку, поскольку истинное прочтение текста требования нашего героя обнаружило себя не на его стороне, своим сновидением женщина демонстрирует то, что и собственником желания, стоящего за ним является отнюдь не он сам. Сон говорит анализанту, что хочет он не того, о чем просит, и, косвенно интерпретируя его просьбу, переводит его слова на «другой» язык. Подобно аналитику, своим сновидением женщина проделывает в «промежуточном дискурсе» своего партнера дыру, сквозь которую зияет его истинная речь. Она предлагает ему посмотреть в сторону, совершить скачок на уровне знания.

На этот закон «желания как желания Другого» ясно указывает примечание Лакана, что женщина видит это сновидение лишь постольку, поскольку его подруга давно уже привыкла следовать его желаниям, тем бессознательным постулатам, которые с ним разделяла, она остается после этого на том месте, которое невроз ей уготовал. То есть в данном случае именно она является хранителем желания анализанта, и именно поэтому её сновидчество с легкостью интерпретирует его требование секса на троих. Само её желание, будучи желанием его, совершает тот теоретический скачок, в котором субъект без труда угадывает закон и установление своей субъективности.

Это прекрасная возможность раскрыть пациенту глаза на функцию означающего, которую выполняет фаллос в его желании. Ибо именно в этом качестве выступает фаллос в сновидении женщины, возвращая пациенту способность пользоваться тем органом, который этот фаллос репрезен­тирует. Женщина не только видит сон, она пациенту этот сон пересказывает. И в этом рассказе она и предстает наделенной фаллосом. Эта сцена позволяет обсессивному мужчине поддерживать свое желание в качестве невозможного.

Фаллическая логика, как логика привилегированного означающего, состоит в том, что мужчина им обладая, его «не имеет», женщина же, будучи его лишенной, напротив оказывается той, которая «его имеет». Поэтому она и является для мужчины Другим, на стороне которого он его постоянно пытается найти. Найти в качестве недостающего ему означающего. Именно поэтому, он обречён его бесконечно преследовать в теле женщины, никогда не достигая своей цели. В этом невозможность желания, точнее его исполнения, и состоит.

Таким образом, диалектика женского подношения, имеющего место в данном случае, ровно как и его прочтение самим анализантом, может быть выстроена в следующих шести разрезах:

1. Если фаллос есть у той, у кого его быть не может, значит его нет у того, кому он причитается по праву и по преимуществу;

2. Наличие фаллоса у неё не мешает ей его желать (что выражено желанием проникновения фаллоса во влагалище), а значит и он, приобретя его, не сможет лишиться своего желания, своей способности желать, не исчезнет как субъект. Не будем забывать, что его желание в данном случае и является желанием его избранницы;

3. Более того, присутствие фаллоса на стороне женщины, означает, что он никогда и не сможет быть на стороне самого невротика. Он всегда будет вынесен вовне его, так что и само желание никогда не сможет сбыться, оно оказывается невозможным;

4. Если фаллос оказывается у неё, то сам анализант уже не может быть фаллосом своей подруги постольку, поскольку становится очевидным, что фаллос — это не субъект, но это нечто совсем другое, то, чего не может быть там где оно есть. Сон утверждает: фаллос — это не субъект, но это неопределенный, неопределяемый в принципе, объект желания;

5. Постольку, поскольку фаллос у неё уже есть, то в их отношениях он уже не должен быть фаллосом постольку, поскольку опосредующий сексуальные отношения третий элемент уже на своём законном месте, а сам анализант лишается возможности его заступить;

6. Женщина-гермофродит избавляет своего спутника от необходимости «быть им», быть третьим, быть фаллосом, поскольку, при раскладе представленном в сновидении, сексуальные отношения оказывается уже «на мази».

Как уже было сказано, для нашего анализанта иметь фаллос бесполезно — ведь он хочет им быть. «И желание женщины уступает здесь собственный фаллос желанию пациента, показывая ему то, чего у нее нет. Фактически, любовница анализанта сказала ему, что её желание фаллоса не стало меньше, от того, что она им в сновидении обладала. Тем самым и его собственная нехватка бытия в свою очередь оказалась затронутой. Нехватка, порожденная исходом: его бытие всегда оказывается в другом месте. Он его, можно сказать, «отложил в сторону»»(6).

Почему само желание стало для него трудностью? Условие желания, которое в первую очередь больного неврозом навязчивости заставляет своё желание удерживать, избегать — это по словам Лакана, печать, клеймо которой он на ней видит — печать происхождения его объекта: результат контрабанды. В пятом семинаре Жак Лакан говорит о том, что по выходе из третьего такта Эдипа мальчик, становясь под ярмо закона Имени Отца, принимает недопустимость сексуальных отношений с материнским Другим, но взамен получает от реального отца «верительную грамоту», «паспорт» на то, что он сможет воспользоваться своим органом по назначению в будущем, в отношении с другим Другим, не матерью, но другой женщиной. Но так как Другой он и есть Другой, как любой Другой, это женщина как таковая (Другой, в котором фигуры матери и женщины сливаются в неразличимости), то само происхождение того объекта, который в другом обнаруживается носит, мягко говоря, сомнительный, подсудный характер.

И милость со стороны психоанализа приходит к субъекту в том, состоит в том, чтобы отрицая природу, установить для него фаллос не в качестве реального органа, который у мужчины, конечно же на лицо, но в качестве именно, что означающего (хранящего в себе объект), которого у него нет, и никогда не будет.

В данном случае аналитик «раскрыл анализанту глаза на его место в семейном конфликте, где один из родителей вел игру, направленную на подавление желания в другом»(7). В итоге, «субъект осознает свое бессилие желать, не разрушая при этом Другого, а тем самым и свое собственное желание как желание Другого»(8).

1. «Направление лечения и принципы его действенности», Жак Лакан, выступление в Руаомоне, июль 1958 года, стр. 54

2. Там же, стр. 54

3. Там же, стр. 56

4. Там же, стр. 53

5. Там же, стр. 55

6. Там же, стр. 56

7. Там же, стр. 53

8. Там же, стр. 53