Для советского человека SOS особое слово, вызывающее прежде всего образ песни Высоцкого — спасите наши души, мы бредим от удушья. На 19 фестивале NET одно из самых удачных, по многим параметрам, представлений — сценическая кантата “SOS” Веры Мартынов и Алексея Сысоева. Там 14 певцев и два драматических чтеца (Саша Пронькин и Полина Гришина), плюс совершенный перкуссионист Дмитрий Щелкин. Совершенный, значит на вершинах мастерства, сопоставимого с лучшими не только академическими, но и
Вера Мартынов в начале кантаты
Структуру произведения продумала Вера Мартынов и составила идеальную композицию из собственных заметок, «Песни песней» Соломона и писем Плиния Младшего. SOS, как аббревиатура Songs of songs, концептуально точно попадает, то есть символична. Ну и Сысоев, опять-таки. Почему композиция текстов идеальна? Молодая умная московская художница имеет что сказать и в тексте — самонаблюдение не философское обобщение, это заметки формата «самовербатим», но с большим метафорическим потенциалом, то есть произведение литературы. И что мы видим в тексте Веры Мартынов? Внутреннюю горечь несбывшегося и неизбывную тоску по любви, требующих контрапункта, мировой или экзистенциальной катастрофы ради претворения в творчество. И вот, легко входят в композицию две вещи — главный мировой текст о любви и первое достовернейшее описание мировой катастрофы. Ибо что как не любовь во всем её диапазоне, от мистических вершин Ветхого завета, поэзии миннезингеров и поисков Грааля, до нынешних мучений биоса, до странного исчезновения нежности в
Александр Белоусов среди зрителей
Борис Нелепо среди зрителей
Странные слова вызывает из памяти послевкусие от SOS, вот какие-то
Полина Гришина и Саша Пронькин
Магия кино — загадочный и центральный термин Эйзенштейна, который он хотел раскрыть в пяти «шарообразных» книгах, когда решился на самоубийство невиданного жанра, когда решил «загнать себя работой». Эта фрактальная история так, к слову пришлась. Мы же не об этом. Но спросите себя строго, разве можно снять кино по Песни песней Соломона? Нет, только спеть. Но
бас Василий Коростелев и ударник Дмитрий Щелкин
Зрители расслабленно ходят по кирпичным зальчикам Нового пространства театра Наций и рассматривают скрюченные в разнообразных позах, замершие фигуры хористов. Это артдиректор и художник Вера Мартынов, это хореограф Никита Чумаков придумали. Здесь есть кайфовое замыкание сюжета, в разбросанном лежании хористов под столом, баром, гардеробом, книжками, фотографиями, коньяком, вниманием зрителей. Но узнаем об этом в финале, когда услышим фразу: и дальше я стала жить, что произнесла выжившая в Помпеях. После чего повисла феноменальная пауза в шесть минут — никто не мог начать аплодировать. А пока на окне особняка тревожно мигает лампа, причем художники Олег Макаров и Ваня Лунгин внесли неоценимый вклад в виде программированной лампы, мигающей азбукой морзе. Что это, мёртвые пришли? Нет, пока это тот же код sos — три точки, три тире, три точки. Время пролетает мгновенно, и вот уже третья часть оратории, в верхнем зале, где шепчут, произносят буквы, пронзительно (в смысле пронизывающе) пропевают звуки всем диапазоном голосов — посвящена письмам Плиния Младшего, уникального древнего писателя. Его Письма Тациту (VI-16, VI-20) посвящены извержению Везувия в 79 году, а на слух совершенно современны. Он описывает землетрясение, град из пепла и камней, и его письмо могло бы украсить колумнистику любого инфо-портала. Плиний Младший, префект Сатурновой казны и смотритель Тибра, совершенно театрален, один из авторов новой драмы. Чтобы выжить, населению приходится непрерывно двигаться, как труппе Яна Фабра, ибо пепел тяжёл и сыр, наваливается медленно и неуклонно, если присел отдохнуть, больше не встанешь…
Ирина Прохорова среди зрителей
Короче говоря, в условной третьей части мощного «коктейля Мартынов» происходит сублимация всех скрытых в процессе нарастания элементов. Так устроена музыка точнейшего Алексея Сысоева, что перемешивание диапазонов от шёпота до оглушительного барабанного боя происходит медленно, поэтому и накапливается суггестирующий момент к финалу, чреватому невозможностью хлопать. Кстати, на уровне жестов хор тоже работает кумулятивно, что-то расшевеливая в
фотографии в стиле «фрагментация»
Единственное, в чем у меня есть вопрос к блестящей партитуре Алексея Сысоева, это к моментам двух апогеев звука, когда голоса усиливаются вместе с рецитацией Полины Гришиной, ученицы Дмитрия Крымова и Веры Мартынов, и Саши Пронькина, ученика Юрия Муравицкого. Они читали с телефонов, и голоса звучали из мембран динамиков. То есть смешивался странный коктейль — чистые телесные волны хора и
ВИА Intrada