«Прежде всего следует избегать того, чтобы снова противопоставлять “общество”, как абстракцию, индивиду». — Карл Маркс, «Экономическо-философские рукописи»

«Мы коммунисты, поскольку мы эгоисты, и именно из–за нашего эгоизма мы хотим быть людьми, а не просто индивидами». — Фридрих Энгельс, из письма к Карлу Марксу (19 ноября, 1844 г.)

«Рабочие имеют огромную силу в своих руках, и если бы они ее почувствовали и воспользовались ею, то ничто бы не могло устоять против них: стоило бы им только приостановить работу, все выработанное ими считать своим, пользуясь им для себя» — Макс Штирнер, «Единственный и его собственность»

У многих левых аллергия на всё, от чего веет индивидуализмом. Для них разговоры о «личности» и её «суверенитете» — это удел эпигонов Айн Рэнд и идеологов неолиберализма. Вместо этого они предпочитают благоговеть и разглагольствовать об «общем благе», «социальном благополучии» и «коллективе». В обыденном дискурсе капитализм просто приравнивается «индивидуализму», а коммунизм — «коллективизму». Я же думаю, что настало время пересмотреть эти предрассудки.

Важно помнить, что изначально критика индивидуализма возникла в результате консервативной реакции на Французскую революцию. Впервые термин «индивидуализм» как оскорбительный ярлык использовал Жозеф де Местр. Он и другие подобные ему, как, например, Эдмунд Бёрк, обвиняли индивидуализм и опирающуюся на него философию Просвещения в подрыве основ социального порядка и разрушении традиционных связей, основанных на религии, чинах и обычаях, в пользу атомизирующего и уравнивающего учения о естественных правах личности, дающего каждому человеку возможность следовать собственным эгоистическим желаниям, а не жить ради долга перед «обществом». Множество социалистов осуждают капиталистическое общество не только за эксплуатацию рабочего класса буржуазией, но и за индивидуалистический характер порождаемых им социальных отношений, будь то рациональное преследование собственных интересов или навязывание людям конкурентной, стяжательской и собственнической ментальности. Несомненно, эта критика имеет определённое сходство с консервативной критикой индивидуализма. Однако большинство социалистов желают не возродить традиционную цивилизацию, а создать утопию будущего, в которой личности, стремясь к кооперации, социальности и небуржуазному отношению друг к другу, совместно делят задачи по производству и справедливому распределению благ ради удовлетворения общественных потребностей.

Даже Маркс, согласно общепринятым представлениям, распространяемым как критиками, так и эпигонами Маркса в качестве стереотипа, был всего лишь очередным социалистическим мыслителем, ставившим во главу угла «общественное», а не индивидуальное. Однако подобное противопоставление индивидуального и социального чуждо самому Марксу. Он был одним из величайших философов свободы, так как прекрасно видел неразрывную связь между индивидуальной и общественной свободой. Свобода личности и свобода реализации её почти безграничного потенциала — это те критерии, по которым следует судить обо всём обществе. Как ничто другое, марксова критика капитализма была реакцией на неспособность капиталистического общества развить возможности человеческой личности, не способной по-настоящему расцвести во всей полноте своего потенциала до тех пор, пока находится и трудится под угнетающей диктатурой капитала.

Это довольно простая мысль: если человек не свободен, то и общество не может быть свободным. В «Манифесте коммунистической партии» эта мысль сформулирована следующим образом: «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». Иными словами, свобода личности — необходимая предпосылка свободы всех.

Когда я называю себя либертарным коммунистом, коммунистом-индивидуалистом или эгоистом-коммунистом, для большинства подобное звучит как нелепейший оксюморон. Однако мне нравится присваивать себе такие ярлыки, поскольку они опровергают устоявшийся стереотип одураченного и бескорыстного «коммуниста-альтруиста». Другими словами, я коммунист, потому что я индивидуалист. Более того, я коммунист, потому что я, чёрт возьми, жадный ублюдок. Я не стремлюсь владеть средствами производства только для того, чтобы улучшить качество своей жизни; я хочу владеть средствами производства, потому что я хочу быть их владельцем. Я желаю обладать всем богатством и культурой человеческой цивилизации. Я хочу быть владельцем всего мира — получить всё и вся. Я не хочу, чтобы моя жизнь определялась моим классовым положением, моей «расой» или тем, где я родился. Чтобы дать человеку возможность и свободу определять свою судьбу и быть совладельцем общества, классовое деление общества должно быть полностью преодолено. Эгоизм — это основа коммунизма. Я бы сказал даже, что это единственная разумная основа коммунизма.

При упоминании слова «эгоизм» неизбежно придётся вспомнить о другом философе — Максе Штирнере — «крёстном отце» эгоизма, вдохновившим некоторые направления анархизма. Как и Маркс, Штирнер вращался в кругах младогегельянцев, но впоследствии порвал с их либеральным гуманизмом и пошёл своим путем. В сочинении «Единственный и его собственность» Штирнер обосновал радикальный субъективистский индивидуализм. Его «Я» основано на «единственности», «собственничестве», или автономии, когда свобода человека не определяется государством, обществом или каким-либо другим институтом, а существует целиком как некое внутреннее свойство самой личности. Всё, чему мы подчиняемся — религия, мораль, нация, государство, человечество — это «призраки», то есть социальные конструкты, которые мы сакрализируем и тем самым лишаем себя внутренней личной автономии. Коммунизм для Штирнера, — под коммунизмом он имел в виду то же самое, что и Прудон или Вейтлинг, — является таким же «призраком» — доктриной уравниловки и равной нищеты, где призрак «общества» владеет всем, а реальные личности из крови и плоти — ничем.

Можно было бы легко отмахнуться от Штирнера, дискредитировав его как инфантильного анархиста или нацепив на него вульгарное марксистское клише «мелкобуржуазного» критикана. Однако сила Штирнера заключается в том, как он объясняет, что «общество» может действовать не только как платформа для реализации индивидуальной свободы, но и как отчуждающая сила, всячески подавляющая эту свободу. Есть что-то проницательное и глубокое в том, как он неистово защищает свою «единственность» против любой идеи или структуры, стремящейся унифицировать его. На первый взгляд, эгоизм Штирнера и коммунизм Маркса и Энгельса кажутся прямо противоположными. Но на самом деле, Маркс и Энгельс какое-то время были весьма увлечены Штирнером, в том числе из–за множественных совпадений в их критике младогегельянцев. Мы знаем, что Энгельс написал Марксу восторженное письмо по этому поводу. Касательно эгоизма Штирнера он писал: «Этот эгоизм доведён до такой крайности, до того нелеп и в то же время столь осознан, что в своей односторонности он не может удержаться ни одного мгновения и должен тотчас же превратиться в коммунизм» [1]. Ответ Маркса не сохранился, но мы можем предположить, что он не был столь же вдохновлён Штирнером, как Энгельс. Но даже на Маркса Штирнер оказал достаточное влияние, чтобы побудить его написать содержательную критику книги «Единственный и его собственность».

Многим «Немецкая идеология» известна изложением материалистической концепции истории через критику созерцательного и непоследовательного материализма и абстрактного и аисторического гуманизма Фейербаха. Готов поспорить, что большинство марксистов не читали главу «Святой Макс». Тот факт, что глава «Святой Макс» является самым большим разделом книги, говорит о том, что Маркс и Энгельс достаточно серьёзно отнеслись к главной философской работе Штирнера. Штирнер был для них этаким грозным противником, заслуживающим ответа, благодаря которому они сумели в процессе написания своей критики прояснить сущность того, что мы сегодня называем «марксизмом», являющегося более зрелой формой мысли в сравнении с более грубой версией социализма. По словам Дэвида Маклеллана, полемика со Штирнером «сыграла очень важную роль в развитии мысли Маркса, помогая ему преодолеть влияние Фейербаха» [2].

Критика Маркса в этом произведении весьма язвительна и местами откровенно беспощадна в отношении Штирнера. Часть этой критики будет непонятна, если вы не читали «Дон Кихот» Сервантеса, поскольку Маркс любит иронизировать над Штирнером, называя его «Санчо» — именем помощника Дон Кихота Санчо Пансы. Основная проблема штирнеровского «Я» заключается в том, что его индивидуализм рассматривает личность как асоциальный «чистый лист». Он мыслит человеческое «Я» вне истории, словно уникальные личности, полностью способные развивать свои собственные силы и умения, возникают ex nihilo («из ничего»). Чтобы штирнеровская критика идеологии имела смысл, она должна быть дополнена критикой материальных предпосылок возникновения этих «призраков» или навязчивых идей, если мы хотим действительно добиться возможности избавления личности от них. Лишь в этом случае «Я» сможет по-настоящему реализовать себя и достичь большего развития.

Цивилизация обязательно подразумевает кооперацию между людьми и лишь в контексте социального взаимодействия всех людей друг с другом формируется личность. Такое положение вещей не отрицает «Я» и её потенциала, а лишь очерчивает актуальные условия, в рамках которых развёртывается бытие и самораскрытие личности. Как поясняет Маркс, великие и уникальные личности во многом обусловлены историческим развитием конкретной эпохи, и глупо делать вид, что это не так: «Санчо воображает, будто Рафаэль создал свои картины независимо от разделения труда, существовавшего в то время в Риме. Если бы он сравнил Рафаэля с Леонардо да Винчи и Тицианом, то увидел бы, насколько художественные произведения первого зависели от тогдашнего расцвета Рима, происшедшего под флорентинским влиянием, произведения Леонардо — от обстановки Флоренции, а затем труды Тициана — от развития Венеции, имевшего совершенно иной характер. Рафаэль, как и любой другой художник, был обусловлен достигнутыми техническими успехами в искусстве, организацией общества и разделением труда в его местности и, наконец, разделением труда во всех странах, с которыми его местность находилась в сношениях. Удастся ли индивиду вроде Рафаэля развить свой Талант, — это целиком зависит от спроса, который, в свою очередь, зависит от разделения труда и от порождённых им условий просвещения людей» [3].

В целом ознакомление с философским произведением Штирнера было крайне важно для прояснения взаимосвязи между эгоизмом и классовой борьбой. Если люди действительно являются рациональными, автономными и преследующими собственные интересы личностями, какими их считает буржуазное общество, а противоречия капитализма действительно ограничивают реализацию их потенциала и их «уникальность», то, руководствуясь именно собственными эгоистическими интересами, множество людей создаст «союзы эгоистов» и будет сотрудничать друг с другом, чтобы полностью преодолеть господствующий и угнетающий их порядок. Таким образом, коммунизма, как утверждают Маркс и Энгельс, можно достичь без постулирования эгоизма и солидарности как противоречащих друг другу ценностей: «Коммунизм просто непостижим для нашего святого [анархиста и индивидуалиста Макса Штирнера], потому что коммунисты не выдвигают ни эгоизма против самоотверженности, ни самоотверженности против эгоизма и не воспринимают теоретически эту противоположность ни в её сентиментальной, ни в её выспренней идеологической форме; они, наоборот, раскрывают её материальные корни, с исчезновением которых она исчезает сама собой. Коммунисты вообще не проповедуют никакой морали, в то время как Штирнер проповедует сверх всякой меры. Они не предъявляют людям морального требования: любите друг друга, не будьте эгоистами и т. д.; они, наоборот, отлично знают, что как эгоизм, так и самоотверженность есть при определённых обстоятельствах необходимая форма самоутверждения индивидов. Следовательно, коммунисты отнюдь не хотят, как думает святой Макс и как повторяет за ним его верный Dottore Graziano (Арнольд Руге, — за что святой Макс называет его “необычайно хитроумной политической головой”, Виганд, стр. 192), уничтожить “частного человека” в угоду “всеобщему”, жертвующему собой человеку: это — чистейшая фантазия, насчёт которой оба они могли получить необходимые пояснения ещё в “Deutsch-Franzosische Jahrbucher”» [4].

К борьбе за коммунизм рабочий класс подтолкнет не какая-то туманная вера в «справедливость» и сентиментальность, а стремление к собственному благополучию и обретению возможностей для самореализации. Коммунизм возникнет благодаря «эгоизму», «жадности» и «желанию богатства», которые капитализм не в состоянии удовлетворить. Когда Освальд Шпенглер презрительно назвал марксизм «капитализмом низших классов», он был прав больше, чем можно было предположить. Более того, коммунизм стремится создать мир, в котором люди действительно относятся друг к другу как к уникальным личностям, не опираясь в своём восприятии других и не апеллируя к таким «призракам», как государство, раса, нация, этнос, принадлежность к племени, культура или любым иным навязчивым идеям, которые каждый из вас может придумать. Эгоизм Штирнера — это предпосылка коммунизма Маркса. Или, как выразился Якоб Блюменфельд, «эгоизм Штирнера — это коммунизм Маркса, рассмотренный от первого лица [отдельной личностью]» [5].

Трагедия истории заключается в том, что долгое время свобода одних зависела от порабощения и эксплуатации других. Беспрецедентность современной эпохи заключается в конкретном потенциале всеобщей свободы — в возможности построения «Афин без рабов и господ». Когда мы говорим о «коллективной свободе» или свободе общества, мы говорим о свободе каждой личности, составляющей общество, поскольку осознаём, что «общество» не существовало и не имело бы никакого значения без творческих способностей личностей, образующих его.

Коммунизм предполагает такую социальность, которая не уничтожает индивидуализм буржуазного общества, а опирается на него и обогащает. Подлинно суверенные уникальные личности могут расцвести только при коммунизме. Коммунизм — это апофеоз индивидуализма. Самое замечательное в коммунизме, как отмечал Оскар Уайльд, это то, что человек будет наконец-то освобождён от гнусной необходимости жить ради других.

май 2023

перевод: Денис Хромый

Примечания:

1. Из личного письма Фридриха Энгельса к Карлу Марксу (19 ноября, 1844 г.). URL: http://www.uaio.ru/marx/27.htm

2. David McLellan. «Stirner, Feurbach, Marx and the Young Hegelians». URL: https://files.libcom.org/files/Stirner,%20Feurbach,%20Marx%20and%20the%20Young%20Hegelians%20-%20David%20McLellan.pdf

3. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Том 3. Издание второе. Государственное издательство политической литературы. Москва, 1955 г. С. 392. URL: https://www.marxists.org/russkij/marx/cw/t03.pdf

4. Там же, с. 236.

5. Jacob Blumenfeld. «All Things are Nothing to Me: The Unique Philosophy of Max Stirner». URL: https://www.amazon.co.uk/All-Things-are-Nothing-Philosophy/dp/1780996632/