Create post

Habitaculum: дом-сад

Снежные бусинки до сих пор выкатываются из домашних углов. Шарики из пенопласта, которые испанская театральная компания c русским названием Kamchàtka запустили из холодильника — и устроили бутафорскую комнату настоящей зимней сказки. Дети и взрослые — как дети — радостно посыпали друг друга белым горошком и зарывались в пенопластовом раю.

Кто-то так и сказал: это рай, потерянный рай испанцев-мигрантов, которым они с нами пытаются поделиться. И не пытаются, конечно, а делятся. Берут зрителей за руку, и без слов, только жестами и улыбающимися глазами приглашают в свой мир.

Мир этот рождается из неброских элементов-образов, разбросанных в нашем случае по трем этажам одного из бывших крыльев фабрики «Большевик». Грядки — земля с проклюнувшейся мятой — среди окрашенных кирпичных желобов; лимоны и деревья, подвешенные за бетонный потолок, но распустившиеся, живые; уложенное на голый пол еще зеленое сено, где тебя призывают снять обувь и колготки, чтобы можно было ощутить деревенское лето не только на запах, но буквально — кожей, рядом — ванна и оцинкованные тазики с теплой водой и травами для мытья ног, а напротив — много песка, мини-пляж, над которым свисают цепочки птичек оригами; старое кресло и кожаные потертые чемоданы вместо сидений; патефон; эмалированные аккуратные, почти все разные, чашки и блюдца, как на каком-нибудь европейском блошином рынке; сушащиеся на бельевых веревках простыни, образовывающие зигзаги, мимо которых можно пройти по прямой, но так хочется пробежаться полусогнувшись, затерявшись в белизне оторвавшись от других ребят… вот ты уже в Испании их детства — и одновременно, конечно, в своем.

Что это детство, другое время, подсказывает комната с выставленными фотографиями — черно-белыми, полуразмытыми, семейными и городскими середины века, и все оформление — из картона. в коридорах фотографий висят ключи на веревках, потянешь — и приоткроется еще отпечаток, и еще. Ключи, конечно, символические, но и вполне материально переносящие нас в другую эпоху: эти железные ключики, как из детских кинофильмов, давно вышли из обихода, и на пороге в Habitaculum ты перепрыгивал через ямку тоже с ключами — современными, а тут — те, которые мама могла повесить тебе на шею, когда ты уходил играть во двор. Не золотым ключиком, а условным стуком открывается потайная комната–шкаф, в котором зрителей усаживают на простыню и, когда приходят новые, трамбуют до последнего, чтобы все посмотрели кукольное представление: для театра оказывается достаточным детский интерес, тяжелая штора, убирающая дневной свет, одной лампочки и двух «наряженных» картофелин. И, конечно, актрисы.

Человеческое присутствие здесь, конечно, самое важное. Это все–таки не инсталляция. Только зациклеванные стены никто не скрывал от глаз, и когда людей там вдруг нет (актеры и зрители сгруппировались в других местах) — ты ощущаешь и холод, и пустоту, но как только там появляются актеры-проводники — пространство становится теплым, наполняется жизнью. Актеры подсказывают, что нужно делать (а не делать ничего здесь вне правил), дают начала новому действию/игре, подхватывают пришедших и провожают уходящих. При этом сами они молчат, и приказом их указания назвать сложно: тебя никто не заставляет, например, резать лимоны или мыть чашки, но отказаться отчего-то не хочется: такие они дружелюбные и сами во все включенные: ты им помогаешь и тем оказываешься в большом семейном, дружественном кругу. Помогая им — ты начинаешь выполнять какие-то совместные действия и с другими зрителями, знакомыми и незнакомыми: лови спускаемую сверху другими участниками (и потом ты сам будешь на их месте!) корзинку с чашками, передаешь по цепочке к месту мытья; берешь вымытую другим посуду — и вытираешь ее полотенцем; несешь кувшин с нагретой водой наверх — чтобы, оказывается, подлить теплой воды в ванну, где полощут ножки другие участники. Ноги, кстати, вы моете друг другу — данными вам щеточками, а приходящих новичков еще и ставят делать массаж шеи тем, кто уже сидит ногами в воде. Веревочки с оригами, которые над песком, тоже дают подергать кому-то из зрителей — пока остальные лежат внизу и наслаждаются их узорами. Но разделения работы и отдыха ты совсем не чувствуешь, это всё какое-то единое совместное деревенское гулянье, сейчас что-то делаешь ты, потом — тебе, и в этом взаимодействии — игра и радость.

На выходе на тебя накидывают старое уютное пальто и дают чемодан: пройдясь так всего с дюжину метров и вернув реквизит, ты все равно уносишь с собой эти улыбки и объятия, это настроение, которое в этом убежище разливают, видимо, вместе с лимонадом. Я, кстати, умудрилась на самом спектакле лимонад вылить на себя при попытке схватить кидаемую ложку, и актер, что вы думаете? не стал пить свой, пока не испачкал свои брюки и не проверил, что что-то в чашке у меня осталось, а настроение выправилось. В это внимание к другому — не знакомому, но уже другу, гостю на празднике, невозможно не влюбиться, и очень ждешь уже следующего их летнего приезда. Так что запоминайте и следите: http://kamchatka-moscow.ru/ !

http://screenstage.ru/?p=6968

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About