Create post
Books

Осирис уже не тот

Сергей Кузнецов
Екатерина Дайс
Петр Егорov
+4

К последним книгам Виктора Пелевина сложно подходить как к романам. В них присутствует некая жанровая подвижка, заставляющая критиков скучать, коллег негодовать, а обычных читателей с интересом погружаться в тот же самый выдуманный мир, что и прошлой осенью. Но мы же не требуем от молитвы разнообразия, от священника — того, что он будет менять доктрину, от поэта — глубокого публицистического смысла, почему же каждый год мы сетуем на то, что «Пелевин уже не тот?»

Если с чем-то и сравнивать новое произведение метра, то пусть это будет текст буддийского автора Йонге Мингьюра Ринпоче «Будда, мозг и нейрофизиология счастья». Это также сочинение буддийского учителя и он о том, как достичь счастья в мире, полном иллюзий, учитывая тот факт, что и субъект, который хочет достичь блаженства, иллюзорен. В конце романа героя ставят перед осознанием его природы:

«— Знаешь, в чем тайный смысл твоего титула? Смотритель — это сон, который сам себя смотрит. Хотя никакого «сам» и «себя» у него нет — откуда они у сна, меняющегося каждый миг?»

Единственная точка опоры, которая существует у главного героя, понимающего свою жизнь как сложную систему отражений в несуществующих зеркалах — это любовь. Но проблема состоит в том, что как поэзия после Освенцима, любовь после постмодерна становится невозможной. «…любовь маскируется под нечто другое, пока ее корни не достигнут дна души и недуг не станет неизлечимым. До этого момента мы сохраняем легкомыслие — нам кажется, мы всего-то навсего встретили забавное существо, и оно развлекает нас, погружая на время в веселую беззаботность. Только потом, когда выясняется, что никто другой в целом мире не способен вызвать в нас эту простейшую химическую реакцию, мы понимаем, в какую западню попали». Настоящая любовь показана в тексте как отношение между гипнотизером и пациентом, в ней позиции двух влюбленных изначально неравны. Неслучайно один из верховных богов в мире Идиллиума — Франц Антон Месмер, автор теории животного магнетизма. В этом есть некая правда жизни — ведь самое сложное — это смотреть в глаза другому человеку, это доступно лишь влюбленным и гипнотизерам, поэтому первых так просто перепутать со вторыми. Месмером, кстати, был введен термин «раппорт», означающий близкие отношения, которые основаны на интеллектуальной и эмоциональной общности. И Пелевин использует этот термин в качестве обозначения грандиозного события: коронации смотрителя и сотворения им Неба и Ангела Воды. Изначально раппортом называли физический контакт между гипнотизером и пациентом при месмеризации и передаче магнетического флюида. В сущности, раппорт и есть любовь, которая в романе «Смотритель» создает новые миры, оживляет мертвых и устанавливает контакт между разными слоями реальности.

В конце двухтомника приводится авторское credo: «Чтобы создать новую Вселенную, не надо трех Возвышенных. Кто угодно, водя пером по бумаге, способен порождать другие миры. Они будут так же реальны, как и мы сами, ибо все мы — просто разноцветные клочки Aurora Borealis, догорающие в ночном небе». Писатель уже не впервые выступает в своем романе в качестве Демиурга, создателя мира, правого в своей неправоте, сильного в слабости, умного в глупости. Оценивать эту позицию с точки зрения литературной критики бессмысленно. Автора, стоящего на вершине познания, где одиноко и холодно, следует оценивать как пророка, религиозного деятеля, мессию. Но создается впечатление, что пророк и сам заблудился и вот уже десять лет безнадежно плутает в пустыне.

Возможно отсюда и выбор темы — из давнего (а отсюда непроверяемого в ощущениях) прошлого. Из эпохи дворцового переворота, Павла I, убитого табакеркой и его супруги Екатерины II, остающейся за скобками повествования. Павел I — культовая фигура русского масонства — император-мистик, гроссмейстер Мальтийского ордена, невинно убитый, подобно легендарному мастеру Хираму, обретает новую жизнь и новое значение в романе «Смотритель». В тексте, правда, не обходится без шуточек насчет масонских символов вроде буквы G в треугольнике, превращающейся в символ поп-певицы Леди Gaga.

Если бы мы были фрейдистами, то могли бы сделать глубокомысленные выводы из трагических любовных отношений, описываемых писателем. Героини превращаются в фантомных вампиров, страшных, но притягательных Лилит, падших гностических Ахамот, демонов ночи, чей соблазн не более реален, чем чары компьютерных фей. Как и в предыдущих романах, герой вступает в сексуальную связь с миражом, видением, суккубом. В этом есть и нечто романтическое — отголосок культа Прекрасной Дамы — любимицы гностиков, царицы Соловьиного сада, пребывание в котором прекрасно, но обманчиво. Но Юка — главная героиня, была фрейлиной «Зеленые Рукава» — то есть девушкой, созданной в согласии с английской народной песней «Greensleeves», созданной по преданию, Генрихом VIII в период его влюбленности в Анну Болейн. Говорят, что зеленые рукава — символ неверности возлюбленной, след от травы, оставшийся на локтях девушки после лесных любовных утех. И, действительно, царственный Смотритель, Демиург Идиллиума застает свою Юку с другим воплощением флюида — несуществующим поручиком Киже. Но какая ревность может быть к женщине, которая может изменить тебе только в твоем изображении?

В появлении новой книги Виктора Пелевина в сентябре есть некая инициатическая регулярность — как в проведении календарных ритуалов в ключевых точках годового цикла. Как маг Алистер Кроули издавал свои книги в дни солнцестояния, так и Виктор Пелевин приурочивает свои романы к Элевсину, к осеннему равноденствию, делая тем самым свои тексты еще более мистериальными.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Сергей Кузнецов
Екатерина Дайс
Петр Егорov
+4

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About