Анастасия Вепрева — художник, куратор, критик, живет и работает в Санкт-Петербурге.

На полях, в серой зоне между концом дня и началом грезы, ведется дневник. Дневник — это секретное пространство, присутствие в котором подразумевает особенное взаимодействие с текстом. С одной стороны, это автоадресованное письмо, с другой — инклюзивное чтение. Признак секретности, интимности основывается на идее дневника как частной, парадоксальной литературы — «молчаливой» записи, которая останется непрочитанной. Поэтому, если мы рассматриваем «женское» в качестве культурного знака, воплощающего исторически детерминированное социальное поведение, психологические характеристики и т.д., то дневник является женской формой письма.

Он отражает то, о чем мы давно знали, но чего не замечали. В раскованном столкновении личного с публичным, случайном переплетении разнообразных нитей в единое целое дневник может быть обвинен в недостатке формальной строгости — так, он бросает вызов канонической литературе и официальной истории. Писатель_ница дневника фокусируется на повседневной жизни, телесной боли, приеме пищи, психологическом состоянии — описывая знакомый многим опыт (метонимически) в том же масштабе, что и «великие» события. Ни одна деталь не оттеняет и не вытесняет другую, это поток вне иерархии, иными словами, радикальный паратаксис. Жизнь срастается с подобным ей самой континуальным письмом, открытым, горизонтальным, никогда не законченным.

Е. З.

Сегодня мы представляем вашему вниманию фрагменты дневника художницы Анастасии Вепревой с иллюстрациями ее же авторства.

4 мая 2016 г.

За несколько дней расцвело дерево, растущее из колодца дома.
Я открыла окно с утра. Мыла посуду, стирала одежду, мыла раковину, подметала пол на кухне, мыла пол на кухне и в туалете с хлоркой.
Я мыла тряпку в ванной, а потом мыла себя. Смывала горячий пот кипящим душем. Я терла себя до красноты и до боли.
Я убрала зимние домашние штаны и тельники и накинула простое платье. Потом я скинула простое платье и втирала в сухую кожу крем и брила подмышки. Я долго ходила без платья.
Я развесила сырое бельё, села у окна, снова накинула платье. Теперь все чисто, кроме головы.

23 мая 2016 г.

Мои окна выходят на восток, и я не вижу захода солнца. Тихо багровеют дома под гул улицы, дерево насыщается зеленым, красные трубы отливают блеском. Мои ноги в окне, я сижу в свитере, голова плывет.
Тёмно-зелёный, тёмно-серый, бледно-голубой, охра, бледно-красный, сухо во рту. Не хочу включать свет, он слишком жёлтый. Крашу белые листы украденным из одной православной гостиницы кофе. Пальцам приятно трогать стол. Ком в горле. Рельефные останки скотча. Я нарисовала брови. У меня огромные густые брови. Волосы спутались.
Расфокусирован взгляд, течет холодный пот, небо голубое. В вазе сухие цветы с могилы прадеда. Уплывают границы тела на несколько секунд от меня. Я не хочу яркий свет.

22 октября 2016 г.

Раньше горела клопами, теперь горю плесенью. Что ещё делать во время сезонных обострений –
бесконечно инсталлировать свое жилище. Выставка для никого, художник должен каждый день спать под черной дырой плесени, плохо закрепленной тремя кнопками, вставленными в обои.
Четыре варианта развития событий:
1. Дыра не упадет.
2. Дыра упадет на матрас.
3. Дыра упадет ночью на голову спящего художника.
4. Кнопка из дыры упадёт ночью на голову/подушку спящего художника острием вверх, и при ближайшем ворочании воткнётся в лицо, ухо или глаз.

31 октября 2016 г.

Открываю глаз после вчерашнего, выпадаю из постели.
Телефон расходится сиянием и выдает:
«реставраторы планируют прорубить окно в плите над гробницей иисуса христа»
Сияние исчезает бесследно спустя пару секунд.
За окном валит снег.

1 декабря 2016 г.

Кажется, зима длится уже целую вечность. Меня обещали оставить одну, хотя бы на время. Крашу ресницы впервые за много лет, они слипаются, раздражают глаз, туда тянутся руки, но тереть нельзя. Выход на коммунальную кухню органически противен, но хочется есть. Надеваю на домашнюю робу джинсы, шапку и пальто и выпадаю на улицу. Иду в забегаловку купить по скидке большой набор суши, чтобы на вопрос «на сколько?» неуверенно ответить «на одного», почувствовав неловкость. Смотреть в окно в ожидании заказа. Кажется, только занятия искусством отвлекают меня от суицида. Валит снег и сразу тает. Возможно, скоро наступит весна и я в кого-нибудь влюблюсь. Потом я об этом пожалею, потом пожалею о том, что пожалела, потом решу, что не особо и надо было мне это делать, ведь все есть зависимость и побег от себя, а весна ничем не отличается от зимы. Просто больше времени на улице проводишь и меньше носишь одежды. Меньше носишь одежды, меньше имеешь вещей, легче уходишь. Ваш заказ готов, забирайте, пожалуйста.

17 января 2017 г.

Хочешь сохранить что-нибудь — клади между окон.

27 мая 2017 г.

Перепутать пакет с котенком в сумраке петроградского района, а жигуль — с оврагом. Гуляли по центру, там серо и зелено. Когда целовала тебя дома, пахло сырой землей. Испугалась — мы не в погребе и не в могиле. Это клоповий отвар пропитал обои.

10 марта 2018 г.

Я почти все время вижу перед собой свои руки.
Они сухие. Мне кажется, они старые.
На них шрамы. Вздувшиеся вены. Очень худое запястье.
Вот рядом пять белесых пятен — это ожоги от сигарет. Их было больше — семь или восемь.
Вот девять белых полос — отпечатки железа. Они не зарастут.
Вот пальцы, которые плохо дают отпечатки. Обычно холодные. Бесконечно растущие ногти. Неухоженные чаще всего. Подушечки пальцев порезаны. Или обожжены. Химией или огнем. Вот сейчас снова ожоги.
Вот кожа, кажется, она обморожена. Две костяшки из четырех красные. Рядом два больших красных пятна. Другая рука нормальная. Относительно.

18 июня 2018 г.

В этом углу слишком для меня много места, пойду найду место поменьше понеприметней, прислоню к нему свою черепную коробку, поглажу сама себя его плоскостью, свыкнусь, срастусь с этим пространством.

23 ноября 2018 г.

Тишина темнота темнота тишина тишина темнота темнота тишина тишина темнота темнота тишина тишина темнота темнота тишина тишина темнота темнота тишина тишина темнота темнота тишина отдыхай

21 июня 2019 г.

От меня сбежали мои платья — легкие, летние. Были в шкафу, а теперь их нет. Остались лишь плотные тяжелые с памятью.
(Новая проверка показала, что тяжелых и плотных с памятью не оказалось тоже. Одни свитеры остались с толстовками).
Это все потому, наверное, что я тяжелая — с массой в 109 солнечных масс — не легкая, не летняя, разреженная — со средней плотностью порядка 20 кг/м³, что существенно меньше плотности воды.
Но — парадокс — разве можно сбежать из области с таким притяжением?
Значит, они где-то внутри всей этой тяжести прячутся. Может, я все перепутала и надела платья под кожу. Глупо, правда? Кожа ведь не приспособлена для уличных прогулок. Вот так и идет по улице свитер, кожей обтянутый, вроде бы голый, а на самом деле пока все нитки распустишь — на них можно будет несколько раз повеситься, или много скворешников сделать. Или ковриков. Или других людей инфицировать свитером, чтобы у них внутри все запуталось тоже — все равно все потом в одну дыру схлопнется, верно? Все равно все вместе будут однажды, в том или ином виде, в том или ином образе, форме. А платья, они слишком хрупкие, видимо, вот и сидят под свитером, который сидит под кожей, а кожа и не кожа вовсе — нервные окончания, которые в шипы обратились.