Егана Джаббарова стоит между жертвами и насилием, обращенная к жертвам, живым и мертвым, и, утешая страдающих («боль твою унесу с собой, горечь, печаль»), она становится их голосом: «не надо, хватит, перестаньте, не бейте» — но невозможно стать просто голосом, голос не живет сам по себе, голос живет в теле — надо воплотиться в тело, которому больно, в ее/его тело, которое сейчас бьют или убивают — защищая и утешая, невозможно не почувствовать самой эту боль: мы преодолеваем пространство и время и оказываемся здесь и сейчас в моменте смертельной опасности — мы оказываемся рядом с жертвой и насильником, и тогда мы можем сказать насильнику (избивающему, убивающему) — вот именно в тот момент явленному нам искривленным пространством черной дыры в груди («зияющая дыра видна в груди ее») — да, мы можем сказать в лицо, потому что мы видим одновременно лица жертв и насильников перед собой, мы одновременно повернули наше лицо к ним и к ним, в этом искривленном пространстве страдания, мы говорим: «не бейте никого из нас никогда».

Зеркальность сформатированных по центру стихов Еганы Джаббаровой — крутящиеся дервиши — передают эту зеркальность эмпатии. Егана Джаббарова пишет о тьме, но стихи ее — свет, они добрые и их направление (как направление луча) — надежда, не только надежда на избавление мира от насилия, на избавление женщин от страданий насилия над ними, но и на собственное (наше, женщин) преодоление страха, вживляемого в нас социумом с рождения: «научите меня смотреть в глаза не бояться и отвечать НЕТ».

Я выросла в мусульманской семье — и стихи Еганы близки мне еще и этим породнением с сестрами — на этом уровне мистицизма, когда из самого мрачного, из той зияющей дыры страдания — «слышится из глубины» любовь большая, чем вся любовь. Я счастлива, что в русской поэзии у нас есть такие прекрасные женщины и мы можем быть разными и быть все вместе в нашей борьбе за право женщин на жизнь, и на жизнь без боли и страха.

Лида Юсупова

Нине.

случайная женщина оголяет живот
показывает шрамы от ножевых
говорит: в этой стране за правду убьют
туда ночами не ходи
всё самое нужное прячь за спину
всё самое важное никому не говори

случайная женщина рассказывает как
потеряла двух детей ещё в утробе
как бросил муж, как пыталась выпрыгнуть из окна
психоаналитик посоветовал много говорить
бросить курить, поплакать

близкая подруга периодически плачет
мы обсуждаем как постареем вместе,
построим дом, посадим деревья,
научимся жить в темноте

мать, пожирающая собственную дочь,
ложится в кровать, призывает детей в
колыбель для мёртвых:
в утробу

в орнамент восточного ковра
на полу бабушкиного дома
стучат предки в крышку гроба твоего
открывайте.

**

ПОМОГИТЕ ПОЖАЛУЙСТА СКОЛЬКО НЕ ЖАЛКО
ПОМОГИТЕ ПОЖАЛУЙСТА РАДИ БОГА

**

Джамиля очень тепло говорит о муже,
несколько раз подчёркивает
он меня взял такую
ну, без детей.

точнее дети были
пятеро, двое умерли за неделю до рождения,
остальных Аллах не дал,
может быть, сглазили.

маму не помню, была сестра
я почему-то плакала по ночам и не знала
отчего так горько,
отчего пустота в груди

наверное, здесь я смогу родить ребёнка
в России
и мы построим дом
потому что у нас с ним есть любовь, а детей нету.

**

вот они честные преступники
с исповедью наперевес
случайные душегубы вне света дня
мутнеющая подсоленная вода
кипит и обжигает маленьких детей
женщины, увешанные бижутерией,
прячут окровавленные руки
в карманы кухонного фартука
и говорят с телевизором
пока крупные капли дождя
как падающие каштаны стучат по крыше
уезжающих вдаль автобусов
кричащая мутнеющая вода
одинаково стирает следы грязной обуви,
кровь с человеческих тел,
мимические морщины.

**

каждый раз, когда кто-то кричит
на кондуктора автобуса
выучили бы русский
я испытываю странное ощущение:
смесь злости и стеснения
неудобство и чувство вины
хотя я преподаю русский как иностранный

когда охранник говорит мне
импортных обижать нельзя
по отношению к европейцам
я понимаю, что азиатов обижать можно
и становится грустно, хочется куда-то
улетать, возвращаться на мистическую родину,
где ты как кусок свинины на столе мусульманина

каждый раз, когда мама говорит мне,
но ты поаккуратней,
а то нас же обидеть легко
я вспоминаю цветаевское вечное
верное:
под людским гневом ходим
и становится понятно.

**

возраст приносит с собой безобразные страхи,
похожие на пьяных с разливным пивом,
улыбающихся без передних
одиночество старость потенциальное самоубийство.

потребность в личном пространстве
порождает ненависть к случайным прикосновениям
или непозволенным к чужой самоуверенности
в средствах передвижения.

обиды самоанализ очищенные от абьюза
детские неврозы как молодые грецкие орехи
шелушатся под рукой пахнут летом
собираются деревенскими мальчиками вдоль дороги

все слишком солёное как неудачный завтрак
напоминает тайную вечерю
где главный предатель это и главный свидетель
которому тепло, то есть безразлично.

**

я не вижу твоего лица,
словно помутневшая вода,
оно скрывает всё самое главное
самое страшное
появление глубоких морщин

признаки болезни переживания
этот год как кровоточащая рана
бесконечно зудит и чешется

не переставая ревут окружающие
у всех вокруг одна большая беда
сиюминутное разрушение Пальмиры,
собственной жизни,

приходится возделывать сад,
строить дома, учить детей,
чтобы искусственно создавать колесо
для мыши,

почти не могу нормально спать
бесконечно встаю среди ночи
думаю о сестре
о своих меняющихся руках

о животном страхе жертв
напротив агрессора
о своём страхе

научите меня смотреть в глаза
не бояться и отвечать НЕТ
жизнь набор особых умений
созвездие пулевых отверстий в животе

**

ямы сестры Хачатурян
маленькие запуганные девочки
нам говорят: познакомься,
от тебя не убудет,
надень платье, сиди ровно,
веди себя скромно,
производи впечатление женщины благопристойной
правило триста восемьдесят восьмое
ты зеркало своих предков, главный позор народа,
умирающий язык сидящих на застолье,
там на пляже, где женщины всегда одеты,
а мужчины неприлично обнажены
стенают огромные черные волны
просятся из груди небесного бога
Allah rəhmət eləsin [1]
kolay gelsin [2] не бейте

Мехти зарабатывает 50 манатов за час,
Задыхается от астмы в душном авто
20 дней за проституцию в СИЗО
4 койки на 17 человек
постоянные побои и насильственные телодвижения
отец твой — грех твой, Мехти, ты грех отца твоего,
гниющие плоды Эдемского сада,
не надо, хватит, перестаньте, не бейте.

Малика торжествует, танцует и собирает купюры,
десятый бокал вина залпом,
как и подобает на фиктивной свадьбе,
последняя шлюпка в гигантском океане
зияющая дыра видна в груди ее и слышится из глубины
Allah rəhmət eləsin
kolay gelsin и стенание не бейте
в детстве самое страшное — милиционер
в грязной обуви ходит по залу
выпирающее жало из–за спины
повсюду кровавое месиво, топор,
перевернутый кухонный стол
женщина, обнимающая собственные колени,
бесконечно повторяет не бейте

боль твою унесу с собой, горечь, печаль,
соль морскую с плеч невозможно смыть до конца, Бахар,
раны тянутся вдоль земного пути утрат,
три ребра, ключица, палец ноги,
хрупкие, обретенные вновь,
не бейте, ради Бога,
там, где всегда вода, холодная, мутная, как ракы,
сердце осталось, а другое погребено
под руками мужчины,
пьющего как черт,
под разделочной поделенной надвое доской
под звуком сломанных костей
Allah rəhmət eləsin
kolay gelsin и стенание не бейте

подойти и обнять каждого попеременно:
бабушку, мать, сестру,
подругу, неизвестную, коллегу,
беспризорную, маленькую девочку, женщину,
как хрупкое сокровище,
как аккуратные листочки сапшира,
на ветру вытягивающиеся к солнцу,
как тонкие линии веревок с бельем
поверх слегка мокрого асфальта
смыть все шрамы, раны, царапины,
ожоги, ножевые, пулевые отверстия,
повторять
не бейте никого из нас никогда
во веки веков
аминь.

[1] царствие небесное (азер.)
[2] Бог в помощь (тур.)