Посвящается моей главной, последней и поэтому единственной настоящей любви. И — во вторую очередь любимым прозаикам Розанову, Шкловскому, Катаеву и Керуаку. В расширенной версии эта книга может называться «Бродяги дхармы едут на вокзал Цоо в алмазных своих венцах, пишут письма всё-таки О ЛЮБВИ и смотрят на опавшие листья».

Спасибо вам, Учителя.

Спасибо тебе, Любимая.

Я никогда не перестану любить вас.

И. М.

12 июня 2019 года

ПИСЬМО 1. 13 июня 2019

Милая, наверное, в «традиционном» романе эта глава была бы предисловием. Но пусть это будет первый бриллиант и письмо тебе. Какой это, на хрен «традиционный роман»? Смесь любовных писем, размышлений и воспоминаний.

Любимая, лучше бы сделал много другого и я это сделаю, но хочу в первую очередь дописать эту книгу и поменять фамилию на двойную. Сдвоенную с твоей.

Вот.

Когда-то я был студентом-востоковедом и узнал, что на Востоке меняют имена, когда меняют жизнь. И сейчас, радикально меняя жизнь, хочу жить только с тобой и не хочу жить в своей прошлой грязи. И не хочу, чтобы меня ассоциировали с прежним Морозовым.

Да и не только на Востоке. Вспомни православных монахов.

В эти дни поминаю своего деда-Морозова, умершего 9 месяцев назад, наверное, теперь он родился для новой жизни насовсем. А 9 июня его паспортный земной день рождения. Я не хочу бросать эту фамилию радикально. Как раз в начале июня вспомнил, как мы ходили с ним на пасеку в детстве и стало особенно больно и было больно несколько дней. Наверное, при жизни я его не любил настолько сильно.

Но двойная фамилия — это гораздо лучше. За 40 дней, что мы жили в двух километрах друг от друга, но так и не встретились из–за всей бытовухи и моих психозов, я три раза съездил в Суздаль и это было не по церковным делам. Твои предки — династия иконописцев из Палеха, меряне. И на этой земле, недалеко от их родины, бродя по улицам и встречая людей с лицами, похожими на тебя, лишенными этих твоих дебильных очков, с твоими чудесными глазами, я почувствовал себя гораздо лучше.

Но лучше всего я чувствую себя только рядом с тобой.

Только с тобой.

Я хочу быть с тобой рядом не только духовно, но и очень-очень физически.

Я ходил эти 40 дней по Москве и окрестностям, и будто бы сматывал бинты с прошлых ран. И они сматывались, и оказывалось, что раны зажили, и боли на шрамах — уже давно фантомные. Но без твоего физического присутствия я не до конца понимаю эту фантомность, тоскуя по тебе, по твоему телу, по твоим глазам, по твоим губам, по твоим грудям, по твоему лону…

Ох. Это будет одновременно откровенная и целомудренная книга. Я пишу ее, поняв, что наш «брак по переписке» будет продолжаться еще не один месяц. Шкловский писал Эльзе Триоле “Zoo или Письма не о любви”, потому что она не хотела. А я не понимаю, как могу писать тебе что-то НЕ О ЛЮБВИ, хотя тебе моя сентиментальность тоже не всегда нравится, судя по письмам.

Это будут сто писем о невероятной для нашего тупого времени любви. Моей любви к тебе. И немножко о твоей ко мне, надеюсь. И обо всём, что я наблюдаю вокруг, думая о тебе. За эти 40 дней почувствовал, что в нынешнем обществе проще социализироваться, будучи гомосексуалом, трансгендером, описывающим, как у него отрезают член (хотя я всем им сочувствую), фанатом БДСМ или жесткого порно, чем таким упырем вроде меня — гетеросексуалом глубоко за 30, уже ближе к 40, которого тошнит от мысли сходить к секс-работницам, который, при всей любви к 60-м не хочет и не любит идею freelove. И хочет всю жизнь заниматься любовью с одной и той же женщиной. И у них всё в порядке, только ситуация такая, что у них в основном онлайн. И он выпивает от этого, потому что у него переизбыток тестостерона. Но только его тестостерон алкоголем не давится. Что это — «трагедия путинской России?». Да при чем тут Путин и Россия? Тут со всем человечеством большие проблемы. Путин, Россия — какие же это мелочи…

В конце концов, я пишу эту книгу, потому что психиатр посоветовал, хотя, я понял, что должен написать ее, за несколько недель до психиатра

Ты четвертая Элоиза — у Абеляра первая, у Руссо вторая, у Шкловского третья, а ты — четвертая. И последняя. Евангелистов четверо, как и животных в колеснице Господней. Четыре — святое число как и тринадцать.

Сорок дней я прощался со своим мутным прошлым, теперь я буду сто дней чистить своё настоящее. До своего дня рождения. На который хочу подарить тебе эту книжку целиком. Сто записок, которые, на самом деле — письма тебе. Всё, что я пишу, я пишу для тебя.

Мы все — падшие ангелы.

Я твой падший ангел-хранитель. Ангел-хранитель, от того, что пал, не перестаёт быть хранителем.

Морозов — это просто литературный герой. Как Веничка, как Сал Парадайз.

А меня зовут просто Эли. Никто так меня не звал, кроме тебя.

И я люблю тебя, Светуленька. Бесконечно люблю. Я сумел выжечь за этот май и начало июня все прошлые женские образы из сознания, чтобы больше никого не осталось, кроме тебя. Теперь они — просто литературные герои. Как и прежний Морозов.

Навсегда.

Это было первое письмо падшего ангела-хранителя и первый бриллиант для тебя. Скоро я расскажу, почему я придумал тебе псевдоним «Лючия». И про многое другое.

И не бойся, что в этой книге будут только любовные письма. Я буду обращаться к тебе непосредственно только в каждом втором письме. А все остальные — про всё, что происходит вокруг, что я вижу своими полуслепыми глазами, постоянно думая о тебе.

И к каждому письму из ста будет саундтрек.

К этому, первому: The Pretty Things — Walking In My Dreams. Ты приходишь в каждый мой сон. И я счастлив и несчастен одновременно, потому что пока не знаю, когда мы соединимся. Ибо это зависит только от меня.

Я тебя люблю. Сильнее всего на свете. Даже сильнее «Тинейдж оперы», которую я тебе не ставил.