Накануне майских праздников в центральную Россию вернулась весна. Надеюсь, она не оставит нас (хотя последние прогнозы погоды не очень утешают, но будем верить в лучшее). Время-то какое ведь! Как там пели Владимир Ильич и Надежда Константиновна с товарищами в Шушенском?

День настал весёлый мая,

Прочь с дороги, горя тень!

Песнь раздайся удалая!

Забастуем в этот день!

Полицейские до пота

Правят подлую работу,

Нас хотят изловить,

За решётку посадить.

Мы плюём на это дело,

Май отпразднуем мы смело,

Вместе разом,

Гоп-га! Гоп-га! [1]

«Гоп-га! А не написать ли мне по случаю Первомая какой-нибудь революционный текст?», — сказал я себе. Но тут в наушниках раздался голос Марка Болана:

Bopping down by the whirlpool

I met a girl she was god’s tool

I said girl wouldn’t you like to rock

But could it give me love

Give me little love from god’s heart [2]

И сразу вспомнилось, что 1 мая — не только День международной солидарности трудящихся, это еще и Белтейн, и День Майского Шеста с их явным эротическим (а значит и поэтическим) подтекстом. В общем вместо Революции мысль как-то сама собой потекла в сторону Эроса и Поэзии (а, кто, собственно, сказал, что они Революции противоречат?). Поэтому давайте о них немного поговорим — самые трепетные весенние темы же.

Не буду чрезмерно растекаться мыслию по древу, сразу скажу, что главным недостатком русской поэзии мне представляется чрезвычайно слабая представленность в ней эротизма, эротизма именно телесного, примеров которого в поэзии мировой мы находим массу: от библейской книги «Шир-ха-ширим» («Песнь песней Соломона») и Сафо до Аллена Гинзберга и Боба Дилана. И античные лирики, и итальянские поэты «сладостного нового стиля», и маньеристы XVII века, и французы «галантного века», и гиперреалистичные битники (о лириках Ближнего и Дальнего Востока, как и Индостана и не говорю) — да кто угодно: все они не стыдились самым высоким штилем, без тени пошлятины поэтически говорить о человеческой сексуальности, о чувственном наслаждении, об эротизме тела, а не только духа. В русской поэзии с этим, увы, всё очень печально: тут два полюса — либо всё очень «духовно» до крайних пределов метафизического символизма, либо, пардон, Барков и «Лука Мудищев». Нет, я не отрицаю определенного культурологического значения виршей Баркова и написанного не им «Луки Мудищева»: это так же бессмысленно как отрицать значение раблезианской традиции. Но мы же люди книжные, Бахтина читали, знаем, что раблезианство — тема карнавальная, масленичная. Однако карнавал в течение всего года, а тем более в течение всей жизни обесценивает сам себя, как обесценивает себя поэзия "про это", если сводить ее только к барковщине. А если поэт изображает из себя духа бесплотного, «скопца ради Царствия Небесного», сосредоточенного исключительно на «духовном» — он лжет. Прежде всего самому себе. Зачастую не осознавая этого.

(Мимоходом замечу, что речь идет в первую очередь о поэзии «мужской» — и дело не в сексизме пишущего эти строки, естественно. Просто женщина, а тем более женщина-поэт гораздо лучше мужчины осознает свою природу и гораздо лучше понимает: изображать себя бесплотным и бесполым духом есть притворство, неискренность, ложь. Поэтому тему «женской» русской поэзии опустим — с ней всё более или менее в порядке. Потому что женщина — богиня, а мужчина, по слову Роберта Грейвса, максимум — полубог, а значит — гораздо сильнее болен. Вот с сильнее больными и будем разбираться.)

Конечно, попытки преодоления дихотомии «о сексуальном — либо чистая “духовность”, либо барковщина» в русской поэзии были. И главным тут, естественно, был Пушкин. Взять хотя бы его знаменитое:

Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем,

Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,

Стенаньем, криками вакханки молодой,

Когда, виясь в моих объятиях змией,

Порывом пылких ласк и язвою лобзаний

Она торопит миг последних содроганий!

О, как милее ты, смиренница моя!

О, как мучительно тобою счастлив я,

Когда, склоняяся на долгие моленья,

Ты предаешься мне нежна без упоенья,

Стыдливо-холодна, восторгу моему

Едва ответствуешь, не внемлешь ничему

И оживляешься потом все боле, боле —

И делишь наконец мой пламень поневоле! [3]

Большой знаток Пушкина В.В. Вересаев отмечал: "В сущности, подробнейшее чисто физиологическое описание двух половых актов, — с страстной женщиной и с женщиной холодной. Какая целомудренная красота и какая чистота! Когда С.Т. Аксаков прослушал это стихотворение, он побледнел от восторга и воскликнул:

— Боже! Как он об этом рассказал!" [4]

Реакция Аксакова показательна: по ней видно, насколько непривычен был для российского общества откровенный и при этом возвышенный разговор (что поэтический, что обыденный) о сексуальном. Увы, за почти что два столетия мало что изменилось: массы соотечественников с удовольствием наслаждаются просмотром жесткого порно, но, как правило, крутят пальцем у виска видя и слыша тех, которые утверждают, что телесное соединение с любимыми имеет для них мистическое значение и приближает к бессмертию. В опочивальнях архиереев РПЦ МП и кабинетах высших государственных чиновников регулярно устраиваются гомосексуальные оргии, выйдя после которых удовлетворенные организаторы начинают вещать обывателям о «нравственности» и о том, что если сексуальная близость не ведет к деторождению, она мерзка и нет в ней ничего духовного. Ни Пушкину, ни следовавшим за ним так и не удалось переломить общепоэтическую тенденцию к дихотомии «либо “чистая духовность», либо «Лука Мудищев». Публика на поэтических вечерах с восторгом принимает рифмоплетов, пошло описывающих, что "трахаться с Х было круче чем с Y, потому что…” и с недоумением слушает перевод практически библейской по настрою и ритму «Песни» Аллена Гинзберга, где

Теплые тела

во тьме,

движется рука

к средоточию

плоти,

трепещет кожа,

переполнена счастьем [5].

«Что это? Зачем? Для кого это?», — недоуменно переглядываются обыватели. Всё это очень печально, потому что истинная поэзия — камертон социума, а отношение к ней очень много может рассказать о психическом состоянии людей.

Этот текст мог бы показаться досужими размышлениями, направленными в никуда, если бы реальностью не было то, что неумение говорить о сексуальном откровенно и при этом возвышенно, дихотомия «либо бесполая “духовность», либо барковщина» не приводили с завидной регулярностью к психическим травмам как самих поэтов (камертонов социума), так и социум в целом. Самым ярким примером этого в русской поэзии является, безусловно, Александр Александрович Блок. Подробности его биографии довольно известны, но давайте пробежимся по некоторым из них. Итак, юный Блок влюблен в Любу Менделееву, мистически преклоняется перед ней, считает ее Прекрасной Дамой, воплощением Жены, Облеченной в Солнце и Девы Радужных Врат, пишет о ней невероятное количество умопомрачительно прекрасных стихов, но когда она выходит за него замуж, он отказывается «осквернить Прекрасную Даму» телесным соединением с ней и постоянно получает разрядку с секс-работницами, "незнакомками" с Невского. После многочисленных событий последовавших за этим, "услышавший музыку революции" Блок в очерке «Катилина» фактически открытым текстом утверждает, что подлинным революционером, преображающим мир может быть только скопец, человек, добровольно лишившийся половых признаков (интересующихся подробностями отсылаю к книге Александра Эткинда «Содом и Психея» [6]; отдельные аспекты «случая Блока» рассмотрены также в книгах Эткинда «Эрос невозможного” [7] и «Хлыст» [8]). Вскоре истощенный физически и психически, прекративший писать стихи Блок умирает.

Не нужно быть дипломированным психоаналитиком, чтобы после прочтения предыдущего абзаца понять — перед нами случай грандиозной псхической травмы. «Случай Блока» радикален, но не уникален, а скорее, весьма распространен как в истории русской литературы, так и в истории отечественного социума в целом. Может я с какой-то другой планеты, но хоть убей — понять не могу: почему нельзя мистически преклоняться перед женщиной (если уж к этому так тянет) и одновременно желать телесного соединения с ней, писать ей прекрасные стихи и одновременно достигать совместного сексуального наслаждения? Как можно возвышенно любить кого-то и одновременно бегать по секс-работницам? Неужели эрос в его телесном проявлении убивает метафизический символизм? Сдается что нет — думается, что Боб Дилан, написавший для своей жены Сары I Want You [9] и другие не менее откровенные песни, был при всей неприкрытости выраженного в них сексуального желания метафизическим символистом не менее (а то и более) Блока и его «заклятого друга» Андрея Белого (достаточно вспомнить о насыщенности лирики Дилана библейской символикой). Ко многим другим великим западным поэтам это тоже относится. Так в чем же проблема с Россией и русской поэзией в частности? На самом деле всё просто: культура и социум стран «Первого» (иудеохристианского) мира во многом преодолели отрицательно воздействующую на психику дуалистическую матрицу массового сознания (порой тянет назвать ее «гностической» или «манихейской», хотя она скорее «платоническая») в которой «дух» — это хорошо, а тело — намного хуже, если не мерзость вовсе, приблизившись к монистической, характерной для индийской, китайской, иудейской да и раннехристистианской ("Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа?" — 1 Кор. 6:19) и иных традиций.

Увы, российское массовое сознание безнадежно отстало, завязнув в дуализме. Подвижки в сторону монизма есть, но сколько ждать еще? Нет ничего, что раздражало бы меня в окружающем обществе в «благословенные путинские годы» (которые, к счастью, заканчиваются), чем сочетание тотального лицемерия и ханжества относительно сексуальности со столь же тотальной сексуальной одержимостью вместе с запредельного уровня цинизмом. Началось это не вчера, конечно же. Уже Адам Олеарий, посетивший Московию в XVII отметил:

"Насколько русские охочи до телесного соития и в браке и вне его, настолько же считают они его греховным и нечистым. Они не допускают, чтобы при соитии крестик, вешаемый при крещении на шею, оставался на теле, но снимают его на это время. Кроме того, соитие не должно происходить в комнатах, где находятся иконы святых; если же иконы здесь окажутся, то их тщательно закрывают.

Точно так же тот, кто пользовался плотскою утехою, в течение этого дня не должен входить в церковь, разве лишь хорошенько обмывшись и переодевшись в чистое.

Более совестливые в подобном случае, тем не менее, остаются перед церковью или в притворе ее и там молятся. Когда священник коснется своей жены, он должен над пупом и ниже его хорошенько обмыться и затем, правда, может прийти в церковь, но не смеет войти в алтарь. Женщины считаются более нечистыми, чем мужчины; поэтому они во время обедни встречаются не в самой церкви, но, большей частью, впереди, у дверей ее". [10]

Дуализм сознания, сочетание ханжества и лицемерия с тотальной сексуальной одержимостью, выразившееся в частности в том, что на «главной дороге» русской поэзии до сих пор господствует дихотомия «либо запредельный метафизический символизм, либо Барков» — яркий признак российского общества под властью тотальной империи в разных ее ипостасях, начиная с XVI века (в Древней Руси, судя по всему, всё было по-другому, намного здоровее). (Псевдо)сексуальное наслаждение (квази)империя и ее пропагандисты сейчас признают благим только когда власть «имеет» подданных, в остальных случаях — "се грехи злые, смертные". Империя считает благим быть готовым умереть "за веру, царя и отечество", "за родину, за Сталина", "за русский мир, за Абрамовича, за заплаканные глазки Олега Дерипаски", а быть готовым умереть за любимого человека — это как-то ненормально. В России за любимого человека чаще готовы умереть женщины, а из мужчин — в основном такие, как уже упоминавшийся выше Пушкин (и поэтому в том числе так прав был Гоголь, скорее всего не подозревавший в чем он прав на самом деле: "Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет" [11]).

Но неужели всё так безнадежно? Что же нам делать? Как преодолеть этот травматизирующий психику дуализм? Или он сам преодолеется с концом (квази)империи? А когда он — конец этот?

Отвечу: всё небезнадежно. Конца ждать не надо, надо действовать сразу. Могу предложить простой рецепт.

Надо отделить мух платонизма от котлет платонизма же. Надо перестать ненавидеть свое тело и противопоставлять его своему сознанию/духу. Надо осознать собственное единство, нераздельное единство тела и духа. Телесность духа, одухотворение тела — вот чего следует добиваться. Надо снять телесные зажимы по Вильгельму Райху, научиться дышать полной грудью, разобраться со своей сексуальностью. Всё это излечит, изменит и расширит сознание. А измененное сознание изменяет язык, на котором говорим с людьми, природой, Богом/богами (если говорим), с окружающим миром вообще. Когда в социуме накопится определенная критическая масса людей, разобравшихся со своим телом, изменивших сознание и язык (не факт, что таких людей для начала должно быть очень много), социальные изменения к лучшему начнут происходить как по мановению волшебной палочки. Без этих изменений ничего хорошего не будет — хоть какждый день выходи на митинги, с ног до головы обмазавшись зеленкой.

Без революции тела, сознания и языка подлинная социальная революция невозможна — помните это.

Как видите, текст получился революционный — потому что Эрос и Поэзия не только не противоречат Революции, настоящая Революция без них невозможна.

Так начался май семнадцатого.

Суздаль, 1-3 мая 2017

[1] Цит. по: М. Прилежаева. Жизнь Ленина

https://profilib.com/chtenie/127625/mariya-prilezhaeva-zhizn-lenina-10.php

[2] T. Rex — Beltane Walk (1970)

https://www.youtube.com/watch?v=dUNEYOs-Eeo

[3] http://rvb.ru/pushkin/01text/01versus/0423_36/1831/0568.htm

[4] В.В. Вересаев. Из книги «Записи для себя»

http://az.lib.ru/w/weresaew_w_w/text_0370.shtml

[5] Два стихотворения Аллена Гинзберга в переводе Ильи Морозова

http://syg.ma/@elijah-morozov/dva-stikhotvorieniia-alliena-ginzbiergha-v-pierievodie-ili-morozova

[6] http://rozamira.nl/lib/ski/rus-kul/etkind_sodom.htm

[7] http://www.koob.ru/atkind/eros_nevozmojnogo

[8] http://txt.drevle.com/lib/etkind-hlyst-sekty_literatura_i_revoluciya.html

[9] Bob Dylan — I Want You (1966)

https://vimeo.com/192024448

[10] Адам Олеарий. Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию

http://litlife.club/br/?b=273952&p=58

[11] Н.В. Гоголь. Несколько слов о Пушкине

http://az.lib.ru/g/gogolx_n_w/text_0490-1.shtml