Create post

ВИЗУАЛЬНЫЕ МУТАЦИИ

Alexander Volkov

Исполинские столбы-деревья растут из самого пола. Без листьев, голые и могучие. Дубинообразные ветви, как кол пронизывают стволы насквозь. Позади — шестирукий, распятый, скорее подвешенный к потолку, Иисус Христос. Прямо впереди него, за аллеей неприступных, к допотопности отсылающих стволов, — экран. Но Иисус не смотрит на него, а равнодушно, даже со стеснением и смущением уводит взгляд в сторону, опускает веки. Ему не по духу минимализм? Здесь нет ничего лишнего: только арт-деревья, полотна на стенах, экран и стулья. Скромнее, аскетичнее некуда: даже зрителей нет. Хотя вот они, забредшие странники. Вижу, вижу: один, второй, третий. Свет приглушается. А на экране — заморские экспериментальные короткометражки внеконкурсной программы фестиваля “KINODOT”. Этот фестиваль минималистического кино, которое снято «без денег», «без слов», «без музыки», «без монтажа». Прямо как с детским питанием. Без соли, без сахара, без искусственных примесей. Как это ты ешь такое?!

Эксперименты. Удались?

Мультяшный кисель

Анимация. Яркая, шустрая, едва уловимая, как бабочка-махаон. Ни секунды без порхания. Одна картинка сливается в густой радужный напиток и выливается уже в новую картинку. Она же трансформируется дальше. Визуальные перевоплощения, но такие реактивные, что выхватить смысловой посыл, историю, едва возможно. Сновиденческая реальность-мечты-ностальгия одного офисного человечка. Он просыпается, подрывается с кровати и точно по щелчку большого и безымянного пальцев превращается в планктон офисного дна: рубашка, галстук, дипломат. И вон из дома. Вся жизнь настоящая — во снах. Запомнился отчётливо лишь смачный зевок пробудившегося анимационного персонажа. Помог встрепенуться — впереди ещё немало экспериментов. Но в сознании никак не утихнет и резво плещется кисель из пёстрых визуальных мутаций.

Лаконично, эстетично, философски

С монтажом, почти без звука и без слов. Камера статичная, замерла напрочь. Снято будто глазами памятника. Который видит перед собой одну и ту же картинку. Она меняется, но внутри того же пространства, зрительного поля. Движение лишь в кадре: реальный урбан-лайф европейского города. Бегущие, гуляющие, поезда и машины на заднем плане. Но в эту привычную реальность проникает потустороннее. Некий летающий, вращающийся прозрачный куб. Он летает в том же поле зрения, но внутри него картинка меняется. То вечерние, то зимние пейзажи этого места. Визуальные ряды сращиваются воедино. Прилетает ещё куб. И ещё. Абсолютное правдоподобие повседневной жизни объединяется с ирреальностью. Одна реальность накладывается на другую. Сосуществование. Единый поток жизни, где не различить настоящего, прошлого и будущего.

Экран заполняют кубы, и в бешеном темпе они крутятся, вальсируют, дробят на тысячи фрагментов общую картинку. Улей, квинтэссенция будничной суеты. Собрана общая картина городской среды современности. Беспрерывная кардиотренировка. Бег без возможности закричать: «Стоп!». Это при том, что запечатлён всего лишь бульвар одного города. И режиссёр сумел так коротко, минималистично уместить всю сущность жизни в одном кадре из сотен кадров-кубов. Новый киноязык и формой, и содержанием.

Из крови — в праздник

Взрывы. Бабах! Режиссёр ритмично оглушает залпами огня. Военная хроника. Темп убыстряется. Харкание огнем всё чаще. Не только уши, но и глаза обалдевают совершенно. Похоже на детскую шалость — «дискотеку». Когда выключатель издергивали в беспрерывном «вкл»-«выкл». И глаза вырывались наружу, не понимая, как поступить с пляшущим зрачком. Не слишком завидная игра для тех, кому «дискотеку» устраивают. И здесь, при просмотре этого эксперимента, вспышки яркого света и темноты боролись, точно противники в настоящей схватке. Залпы орудий превратились в миг в фейерверки. И ликование народа. От войны до радости один шаг? Да нет, режиссёр не за победу ратует. Он играет эмоциями, в поисках единой природы разного рода эйфорий. Действует на впечатление.

фото автора

фото автора

Зритель всеяден, всё пережуёт

Диалоги между американской худосочной девушкой и парнем-монтажёром из Голландии. Визуально сопровождаются чёрным экраном и белыми чёрточками, которые ползают, выстраивают неясные закорючки.

Между собеседниками эта чёрная пропасть, «я тебя люблю» ничего не значит, а закорючки то, что может быть бездумно выведено в блокноте для заполнения пустоты. Пустота и исчезновение эстетики и красоты. Морально и визуально. Модный формат съёмки — смартфонный. Сама картинка занимается пятую пространства экрана, и вместе за рулем авто, велосипедом и другими движениями объекта в кадре, заваливается вправо-влево. Точно оператор с языком на плече бежит за героями, держа в руках айфон. Да, прочтение по-своему новое. Но экран в экране — крайнее отдаление от действительности, решётка, стена. Плюс, эффект плёночной камеры. Модно. Зачётный электронный саунд. Ага. Герои? А что герои — жуткие эгоисты и индивидуалисты. Им скучно и всё равно. Помочиться в напиток друзей? Пожалуйста. А мы погигикаем. Раздробить башку приятелю, с которым не поладили. Тоже можно. Глубокая драматургия. Посыл сродни целому посланию. А тем временем напоследок героям можно решить и встретиться. А лучше прежде в рот пистолет вставить. Короткий метр на то и короткий, чтобы без пафоса.

Лаконично о главном

Красивый лес. Красивый бородатый молодой человек, нос с горбинкой. Бежит, в ушах качественная электронная музыка. Бежит и вдруг попадает в небольшую расщелину, где сидят два мужика. Сурово, вполоборота, смотрят на него, и то ли кусок древесины обтачивают, то ли ещё что-то с ним делают. Бегун смотрит под ноги и видит огромный мужской орган. Из дерева, кажется. Поднимает. Смотрит на мужиков со страхом. И тут, наверное, срабатывает комплекс кастрации. Роняет сие творчество и убегает во что есть мочи. Всё по Фрейду, господа. Эта картина — образец лаконичности.

О чувствах

Мотель. В нём героиня не была с 94 года. Нам — её внутренний монолог. Исповедь депрессивной на вид, курящей бунтарки 35-и лет. Крупные планы. Аморфность, много дыма, мешки под глазами, ночь, кровать. Степенно и кинематографично. Она вспоминает, как переживали с друзьями смерть Курта Кобейна, видели в нем идола, были наивны, свободны и близки к счастью. Эта почти единственная из двенадцати короткометражек о чувствах, которая вызывает чувства.

Двенадцатый эксперимент, о любви?

Не наигранный живой диалог в машине между пожилой китаянкой и 30-летним скромным девственником. Отца этого застенчивого игромана женщина в своё время любила. Любопытная история, необычная ситуация, чувственность и искренность. Не извращенная история о первом сексуальном опыте, а истинная попытка поговорить со зрителем о любви.

Свет зажёгся. Иисус так и не поднял глаз на экран. Но аплодисменты были. Что это за кино и надо ли искать для него зрителя? А зрителям это кино?

Злата Шамшура

продолжение…

#erartamotionpictures2016 #emp2016 #spb

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Alexander Volkov

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About