«Кто думает о том, чтобы лечь спать до двенадцати часов, тот негодяй» (Whoever thinks of going to bed before twelve o’clock is a scoundrel). Начинать зарисовку о непростой жизни великолепного Сэмюэла Джонсона с этой цитаты, наверно, несколько странно. Но она мне так нравится, что я просто не могу удержаться.

Итак, Сэмюэль (или доктор) Джонсон (1709 — 1784) — поэт, писатель, литературный критик, эстет, острослов, законодатель моды и вкуса в словесности и, наконец, автор замечательного словаря английского языка, который стал эталоном для последующих поколений лексикографов.

Начнем с того, что Джонсон был бедным и крайне нездоровым человеком со скверным характером. В раннем детстве он заболел скрофулезом (или золотухой, при которой распухают шейные лимфоузлы, на теле появляется сыпь, шелушится кожа, гноятся глаза, ухудшается слух…)

В те времена ходило поверье, что от этого недуга может излечить прикосновение монаршей руки. Поэтому мама повела маленького Сэма ко двору королевы Анны. Прикосновение случилось, однако болезнь не отступила. Скорее, наоборот: у мальчика начали ухудшаться слух и зрение, и в результате он ослеп на один глаз. А пару лет спустя у ребенка появились тики (непроизвольное сокращение мышц лица), что оказалось проявлением синдрома Туретта. Так что судьба не обещала Сэмюэлю ничего хорошего.

Но в назидание патологическим лентяям и псевдодепрессивным ипохондрикам Джонсон выбился в люди и благодаря своему незаурядному таланту и трудоспособности был удостоен больших почестей. «Усердие и сноровка могут свернуть горы. Великих достижений добиваются не силой, а упорством», — напишет он впоследствии (Few things are impossible to diligence and skill. Great works are performed not by strength, but by perseverance).

Теперь о творчестве. За свою сравнительно долгую жизнь (несмотря на болезни он прожил 75 лет) Джонсон написал изрядное количество эссе, статей, памфлетов и критических очерков, не считая поэтических работ и биографий (которых, правда, было не так много). Следует отметить, что Сэмюэль был несравненным знатоком английского языка, имел огромный словарный запас и писал (а равно и говорил) длинными, сложными, но в то же время изящно сотканными предложениями с большим количеством латинизмов, обильно приправляя все это остротой и дерзостью. Он никогда не опускался до грубой простонародной речи, всегда оставаясь верным своим эстетическим принципам. Одним словом, педант. И его литературный стиль так и вошел в историю, как «Джонсоновский» (чтобы убедиться в этом, можно ввести в любой толковый словарь слово Johnsonian).

Но главным трудом его жизни, который принес ему широкую известность и сравнительное материальное благополучие, стал словарь английского языка, замысленный в 1746 году.

Изначально Джонсон планировал завершить этот грандиозный проект за три года, в рамках которых он намеревался «зафиксировать» и «закрепить» язык. Однако взявшись за дело, он быстро осознал, что язык — субстанция живая, «зафиксировать» которую не представляется возможным. В итоге он опустил планку и сосредоточился на том, чтобы дать как можно более точные определения широко употребляемым (по его меркам) словам, которых набралось около сорока тысяч. В итоге работа затянулась почти на десять лет — до 1755 года.

Труд Джонсона примечателен тем, что это был первый словарь английского языка для широкой публики. Прежде толковые словари включали только специализированные слова из разных областей знания: техника, искусство, астрономия, навигация и т. д. и предназначались для специалистов в этих сферах. Он также упорядочил орфографию, разделил слова на категории, указав, какие из них относятся к вежливой речи, какие — к разговорной, а какие используются чернью. Кроме этого, для иллюстрации применения слов он приводил примеры из художественной литературы, прививая тем самым широкой публике хороший вкус (словарь изобилует цитатами из Шекспира и Мильтона).

О достоинствах это словаря можно говорить еще долго, но если дать волю чувствам, то текст польется неостановимым потоком, а допустить этого никак нельзя. Поэтому скажу только, что читать этот труд — большое наслаждение. Давая словам определения, Джонсон не мог отказать себе в удовольствии продемонстрировать свое остроумие. Вот несколько примеров:

«Овес — зерновая культура, в Англии им в основном кормят лошадей, но в Шотландии он служит для прокорма людей» (A grain which in England is generally given to horses, but in Scotland appears to support the people).

«Паразит — тот, кто часто присутствует на обедах в богатых домах, лестью добиваясь приглашения» (One that frequents rich tables, and earns his welcome by flattery).

«Хихикать — праздно посмеиваться; широко улыбаться, демонстрируя радостное легкомыслие. Характерно для Шотландии» (Laugh idly; to titter; to grin with merry levity. It is retained in Scotland).

Современники по достоинству оценили работу Джонсона: Оксфорд, еще до выхода словаря из печати, наконец, присвоил мастеру словесности докторскую степень (прежде администрация университета не видела для этого достаточных оснований, так как у того не было денег на обучение), а шесть лет спустя (в 1762 г.) за заслуги перед отечеством власти назначили магистру искусств пожизненную пенсию в 300 фунтов. Богатства это, конечно, не принесло, но позволило как-то сводить концы с концами.

В 1784 году выдающийся лексикограф умер и его похоронили в Вестминстерском аббатстве. А это очень большая честь.

Напоследок я хотел бы предложить несколько интересных высказываний доктора Джонсона:

«Я ненавижу человечество: я считаю себя одним из лучших его представителей, зная при этом, как я плох» (I hate mankind, for I think myself one of the best of them, and I know how bad I am).

«Тот, кто опускается до уровня животного, освобождается от боли человеческого бытия» (He who makes a beast of himself gets rid of the pain of being a man).

«Из всех разновидностей шума музыка, на мой взгляд, — наименее неприятный» (Of all noises, I think music is the least disagreeable).

«Разум постепенно уступает абсурду, как глаз со временем привыкает к темноте» (Reason by degrees submits to absurdity, as the eye in time is accommodated to darkness).

«Нет, сэр, красное бордо — напиток для мальчишек, а вот портвейн — для мужчин, но тот, кто стремится стать героем, должен пить бренди» (No, Sir, claret is the liquor for boys; port, for men: but he who aspires to be a hero must drink brandy).

«Второй брак — это триумф надежды над опытом» (A second marriage is a triumph of hope over experience).