Теплой июльской ночью член парламента Хью Пилкингтон возвращался домой из Палаты Общин. Трудно с точностью сказать, в каком настроении он пребывал, но предположим, что в хорошем. Допустим также, что в тот момент Пилкингтон был несколько рассеян, потому как сознание его было всецело поглощено серьезнейшей мыслью государственного значения и масштаба. И как раз в ту секунду, когда Пилкингтон уже взвесил все «за» и «против» и был близок к выводу, некто набросил ему на шею веревку и принялся душить. Нападавший, видно, хорошо знал свое дело, потому что очень скоро мышцы члена парламента обмякли и он лишился чувств.

Случилось это 17 июля 1862 года. Пилкингтон остался жив, но лишился часов. Что ж, всякое бывает. Часы — не такая большая потеря, тем более что член парламента может позволить себе купить новые. Однако журналисты (в частности сотрудники The Sun, The Times и the Observer) ухватились за это дело с таким остервенением, что в британской столице началась настоящая паника (это так и вошло в историю как Garrotting Panic of 1862): репортеры были столь красноречивы в описании «вероломных нападений», что жители искренне верили, будто город наводнен душителями (garrotters).

Справедливости ради стоит отметить, что случаи удушения действительно имели место, но не в таком объеме, чтобы бить в набат.

В целом же, уровень преступности в Англии XIX века был довольно высокий. Как, впрочем, везде в те времена. Начнем с того, что в городах наличествовали трущобы (rookery), где в больших количествах обитал криминальный элемент.

Я полагаю, они были очень похожи на нашу Хитровку (см. Гиляровского). В Лондоне одним из самых мрачных местечек такого рода была «Маленькая Ирландия» (много ирландцев) или, как его еще называли, «Святая земля». Этот анклав беззакония и злодеяний существовал с XVII столетия. Кстати, в 1850 году Чарльз Диккенс в сопровождении доблестного сотрудника Скотланд-Ярда инспектора Филда и еще нескольких полицейских совершил «тур» по самым злачным местам столицы, посетив в том числе и «Святую землю».

Полученные ценнейшие сведения он использовал для описания в своих романах жизни «низов». Так что антураж и всякие подробности в «Оливере Твисте» — абсолютно достоверны.

Всюду, конечно, сновали карманники (pickpockets, dippers), которые делились на многочисленные специализации.

Некоторые (toolers), к примеру, обворовывали исключительно женщин. Примечательно, что в их шайках кражи преимущественно совершали дети. Работали следующим образом: члены банды ненавязчиво обступают какую-нибудь особу. Кто-то из них заводит разговорчик, мол, какие прекрасные погоды нынче стоят. Дамочка отвечает, что да, дескать, великолепные, не то что третьего дня… Однако она не подозревает, что пока происходит этот милый диалог, юркий мальчишка уже стащил у нее кошелек.

Вообще тогдашняя мода очень располагала к тому, чтобы обчищать барышень: корсеты и юбки с кринолином практически обеспечивали эффект «бесчувственного тела». И срезать кошель с пояса облаченной в кринолин леди, думаю, было намного легче, чем выудить сложенную вчетверо банкноту со дна заднего кармана джинсов. Но я, конечно, ни в коем случае не хочу сказать, что щипачи тех времен были менее искусны в своем деле, чем современные карманники.

Существовала отдельная категория бандюг, которые обрабатывали подвыпивших граждан (таких злоумышленников называли bug hunters). Тут было все просто: они дежурили у пабов, ожидая выхода достойного и, главное, дошедшего до нужной кондиции клиента. Остальное было делом техники.

Имелись и своего рода аристократы плутовства. Их звали swell mob. Попасть в их ряды было не так просто, потому как для этого нужно было иметь приличный туалет и какое-то воспитание. Эти парни работали в «толчее» богатеев на разных высокосветских мероприятиях (например, королевских скачках Royal Ascot). Совершенно очевидно, что добыча здесь была намного солидней, чем на рыночной площади. Но и навыки тут требовались специфические: уметь правильно держаться, знать кое-что о манерах, об этикете и… одним словом, ты должен был походить на джентльмена (square rigged). Хороший русский аналог — Петр Ручников из «Места встречи изменить нельзя», которого прекрасно сыграл Евгений Евстигнеев.

Была и «каста» тех, кто обчищал детей (kinchin lay). Этим в основном занимались женщины с внушающей доверие внешностью или добропорядочного вида старушки. «Эй, мальчик, хочешь отведать сладких леденцов?» Мальчик хочет и послушно идет за щедрой тетенькой с веселыми голубыми глазами. Но в подворотне эта добрая душа раздевает его до нитки (то есть дословно снимает с него всю одежду, это называлось skinning) и быстро скрывается с места преступления…

Всякое тряпье вообще пользовалось хорошим спросом, потому что в те времена люди были бедны, особенно по современным меркам, и многие (даже подавляющее большинство) могли позволить себе только поношенную одежду. Так что со сбытом краденого проблем не возникало.

Власти, безусловно, пытались бороться с преступностью и даже добились значительных успехов в этом непростом деле. Но об этом в следующий раз.