«И даже вы, Даша, — украшение коллектива»
Одна из главных премьер ЦИМа в новом сезоне — спектакль Саши Денисовой «Хочу ребёнка» по пьесе Сергея Третьякова, авангардного поэта и драматурга и соратника Всеволода Мейерхольда. Мейерхольд и собирался поставить эту пьесу, героиня которой хочет родить ребёнка для нового советского государства, не создавая при этом «нормальную семью». По замыслу режиссёра, спектакль должен был превращаться в дискуссию обо всех проблемах, которые затрагивает текст: эволюция семьи, положение женщины, отношение к телесности и сексуальности. Пьесу в СССР запретили, но режиссёр Саша Денисова восстанавливает справедливость, приглашая поучаствовать в спектакле современных активисток феминистского движения. Среди них — поэтесса, художница и создательница акции #тихийпикет Дарья Серенко и активистка и гендерный историк из Высшей школы экономики Элла Россман. Перед началом работы над спектаклем Дарья и Элла рассказали о том, какие проблемы стоят перед женщинами в России — мы публикуем их монологи.
ДАРЬЯ СЕРЕНКО
поэтесса, художница, создательница акции #тихийпикет
Меня в принципе огорчает любой бытовой сексизм. Например, когда я работала в учреждениях культуры, я постоянно сталкивалась со стереотипами в адрес женщин-сотрудниц. Помню, 8 марта встаёт человек с цветком в руках. И вот он поздравляет всех нас и говорит, что спасибо нам, ведь мы украшение коллектива. А я на тот момент выставку делала, уже два месяца тащила кучу проектов на себе — я хотела услышать, какая я молодец, как я хорошо работаю, а не то, что я предмет интерьера. А он вдруг продолжает: «И даже вы, Даша, — украшение коллектива, несмотря на ваш экстравагантный вид, а порой он меня даже шокирует». А однажды я открыла в метро мужчине дверь, потому что у него в руках был какой-то тяжелый баул. И вдруг он меня толкнул за это и сказал: «Ты чё, охренела?». Бытовой сексизм меня раздражает, потому что он часто невидимый и часто списывается на
Потом то, чем я сейчас занимаюсь плотно вместе с разными проектами, — это проблема домашнего насилия. Мы боремся за закон о профилактике семейно-бытового насилия. Но его пока никак никто не принимает, Алёна Попова говорит, что его отклоняют каждый год. В прошлом году мы делали вместе с Никой Водвуд мерч, который транслировал бы борьбу с гендерными стереотипами, с домашним насилием, а на деньги от этой продукции оплачивались адвокаты для жертв домашнего насилия.
Ещё меня волнует репрезентация женщин в искусстве. Я занимаюсь поэзией, мне важно, как сконструирован гендер в моём тексте, и я с этим работаю. Когда я училась в Институте проблем современного искусства, у меня был какой-то свой стереотип о том, что люди, которые занимаются современным искусством, автоматически должны быть феминистками и профеминистами. Оказалось, что ничего подобного, что дискурсивных проблем много и там. В искусстве вокруг до сих пор очень много мачизма. Кроме того, существует образ активиста, образ акциониста — Pussy Riot, Павленского. Образ героя, который стоит за страну. Супергероя. Когда у нас был очень активный «Тихий пикет», его часто обесценивали, потому что он такой вот тихий.
И, конечно, сексуальное насилие и, если взять у́же, то, что происходит так часто вокруг жертв. Я всё время выступаю в роли человека-ликбеза и в итоге столкнулась с активистским выгоранием. У меня была во многом плодотворная, но уязвимая позиция: я пыталась вступать в коммуникацию с людьми, которые меня провоцируют. У меня есть кейсы успешных коммуникаций, волшебных историй. Например, есть люди, которые оскорбляли нас в комментариях, а сейчас они профеминисты. Был один человек, написал огромное полотно угроз, я стала с ним общаться, потом дала список литературы. Через два месяца он пришёл, причём уже не с фейковой страницы, с которой он оскорбляет, а с живой, и пишет: «Дарья, это я. Я вот вам писал. Не могли бы вы помочь мне решить один вопрос? Я встречаюсь с девушкой сейчас и у меня вот такой ощущение, что сейчас расстановка идеологий такова…» — очень обходительно он со мной общается теперь — «…что она более патриархальных взглядов, чем я. И я не могу ей об этом сказать, потому что я не хочу быть мейнсплейнером. Женщина должна сама приходить к феминизму. И я не имею права ничего делать. Но когда она смотрит на меня, чтобы я оплатил её счёт, я не знаю как мне поступить, потому что это против моих принципов». Я ему стала объяснять про положительную дискриминацию, что у неё зарплата меньше, чем у него. Он такой: «А, да, всё понятно. Это же разница зарплат!»
ЭЛЛА РОССМАН
активистка, гендерный историк
Надо сказать, что те четыре проблемы, которые я назову, очень взаимосвязаны и все вытекают одна из другой. Первые две — это проблема домашнего насилия и проблема сексуального насилия. Их можно суммировать таким образом: женщина не может себя чувствовать безопасно нигде при нынешнем социальном устройстве, при нынешнем устройстве права, которое не защищает женщину, попавшую в ситуацию домашнего насилия. Ты выходишь замуж и не можешь быть уверена, что это не закончится для тебя потерей кистей рук и невозможностью найти убежище от мужа, если он вдруг начнёт вести себя странно. Ты выходишь за молоком вечером и не можешь быть уверена, что улица для тебя безопасна. Я очень рекомендую всем почитать о проекте Саши Талавер и Ульяны Быченковой «Урбанфеминизм» — это такая большая исследовательская инициатива, главный вопрос которой — что представляет собой современный город для женщин, какие опасности он в себе таит и как можно сделать его безопаснее и удобнее. Да, мы вряд ли можем организовать все так, чтобы никто никого никогда больше не насиловал. Но можно создать систему, в которой уязвимые люди смогут получить защиту. И принять превентивные меры, снизить опасность насилия вокруг нас.
Кроме того, для меня важной сейчас проблемой является вопрос социализации детей и подростков: школьное воспитание, воспитание в семьях. Оно в России сегодня очень сексисткое, детям и подросткам прививают стереотипы, мешающие им жить и выбирать своё будущее. Мне повезло: у меня была очень хорошая бабушка, которая поддерживала меня во всех начинаниях, и создавала противовес тому, что происходило в школе. А я училась в обычной подмосковной школе, где всё было довольно грустно. Я приходила туда с кучей своих идей и инициатив, и мне на них отвечали что-то вроде: «Ты такая нескромная девочка, надо вести себя потише», или, в ответ на
Есть англоязычное исследование: старшеклассников разбили на две группы с примерно одинаковыми способностями и результатами предыдущих тестов. Им дали тесты по математике, и одной группе смешанного гендерного состава сказали перед тестом, что девочки могут особенно не стараться, потому что это не очень важно и вообще им не
Ещё одна проблема, которая меня очень волнует, я ее уже вскользь упомянула, — это проблема стеклянного потолка и вообще сексизма на рабочем месте. Я и сама лично с ним сталкивалась. Год назад я работала копирайтером в одной туристической компании. Попала туда абсолютно случайно: нужна была какая-то подработка на время учебы. Меня просто шокировал опыт пребывания в этой сфере, потому что я увидела массу явлений абсолютно уничтожающих. Туристическая область — сфера преимущественно женская, а на руководящих постах — одни мужчины. И дело не только в самой диспропорции, но и в том, во что она выливается. Львиная доля ежедневных усилий сотрудниц фирмы, где я работала, была направлена на обслуживание мужчины-руководителя, удовлетворение самых разных его «хотелок» — даже если это вообще не соответствовало их квалификации. Власть начальника дополнялась системой, в которой женщине предписано осуществлять заботу и обслуживать мужчину, делать ему комфортно, а кроме того радовать его глаз своим видом. И это не единичный случай: такое можно найти в самых разных областях. Все это абсолютно ненормально, на мой взгляд. Во-первых, нечестно, конечно, а
Премьера спектакля «Хочу ребенка» состоится в Большом зале ЦИМа 26 сентября. После спектакля состоится обсуждение с участием Дарьи Серенко, Эллы Россман и Алёны Поповой.
Подготовка текста: Ольга Казакова и Евгения Ульянкина