Привет! Как у тебя научные и общественные успехи?

Перечитывая «Капитал», более конкретно сформулировал ряд проблем, которые в марксизме остаются не решёнными до сих пор, либо предполагают самое общее, то есть «философское» в дурном смысле этого слова решение.

1. Первоначальной категорией, с которой Маркс начинает развёртку категориальной системы «Капитала», является категория товара — чему соответствует историческая роль действительного товара как социального явления, из которого вырастает капиталистический способ производства. О соотношении логического и исторического в «Капитале» написано немало, тем не менее в имеющейся литературе не решёнными остаются две проблемы: существуют ли логические эквиваленты экономической категории товара для других наук, из которых развёртывались бы их категориальные системы — и существуют ли эквивалентные социальные и вообще исторические явления, из которых вырастают иные общественные и внеобщественные способы производства? По первой проблеме я слышал, предпринимались какие-то исследования в рамках ММК, но чем они закончились, мне пока что не известно; в любом случае лица, их осуществлявшие, перекрасились в антисоветчиков, так что их исследования не помогли им остаться в здравом рассудке. В биологии, например, в этом направлении интересно решение Доукинса, не ставящего таких теоретических вопросов, но по факту предлагающего на роль категории и исторического явления понятие репликатора для науки биологии и биологического способа производства. Сложнее дело обстоит с физикой для наук, описывающих дообщественные и добиологические способы производства по причине многообразия форм движения материи в них. Также не вполне очевидно решение для докапиталистических и посткапиталистических общественных способов производства, как и вопрос о существовании и числе постобщественных формаций. Всё это отсылает к проблеме исторического материализма, остающегося до сих пор слишком эмпирическим обобщением данного материала, а не полноценным теоретическим прогнозированием. Принимая бесконечность природы и многообразие форм движения материи в ней, резонно задаться вопросом о сочетании всеобщих и случайных моментов в эмпирически данном материале исторического развития, последовательно расширяя число и способ вариации заданных параметров. Так, например, как будет изменяться скорость развития общества в зависимости от приближения и удаления планеты от центральной звезды системы? Будет ли четырёхчленный ряд общественных формаций варьировать в своих пределах при изменении а) видовой формы, на основе которой возникает общество; б) распределения суши и океана сравнительно с земными пропорциями; в) при возникновении общества на иных типах планет — например, спутниках газовых гигантов; г) при ином химическом составе планет и жизни; д) при возникновении во вселенной с иным набором элементарных частиц; е) при возникновении во вселенной с иным числом измерений; ж) при возникновении в искусственной среде, спроектированной более развитой цивилизацией — или же будут возникать качественно новые формации и способы производства? Сам я склоняюсь к более скромному решению и полагаю, что четырёхчленная схема формаций в целом сохраняет свою актуальность для всех или большинства видовых, географических, планетарных и химических вариаций — но может быть весьма частным случаем при наращивании числа измерений и искусственных ситуаций, дающих экспоненциально большее число способов движения материи и их сочетаний соответственно. И если для расчёта первых групп параметров необходима консультация грамотных биологов, физиков и астрономов, то для последних групп понадобится помощь математиков, так как представить возможные способы распределения вещества, формы жизни и общества во вселенной уже с четырьмя, не говоря о большем числе пространственных измерений, с ходу представляется затруднительным. Тем более сложно вести речь о логических категориях, эквивалентных категории товара, возникающих либо не возникающих в развитии инопланетных наук, и строящихся на описании иных способов движения той же самой материи.

2. Такое расширение поля исторического материализма, позволяет более широко поставить вопрос о субъектах, помимо пролетариата, возникающих на стыках тех или иных противоречий, к которым обращаются марксисты, и о месте, в котором такое обращение происходит. В самом деле, согласно уже классическим положениям диалектического материализма, всякое движение и всякое развитие совершается путём разрешения того или иного противоречия. Однако, из всего множества противоречий классический марксизм рассматривает главным образом одну, и притом очень специфическую в сравнении с многообразием возможных комбинаций группу: противоречие производительных сил и производственных отношений в капиталистическом обществе, возникающем на основе трудовой деятельности прямоходящих приматов на поверхности трёхмерной планеты и далее, вплоть до большого взрыва и известных элементарных частиц. Получается своего рода линейка состояний, на которую нанизаны, как бусины на нитку, этапы разрешения производительных сил и производственных отношений в последовательно возникающих системах. Однако, если противоречие производительных сил капиталистического способа производства выражается в классовой борьбе пролетариата и буржуазии — то разрешение бесчисленного множества даже эмпирически данных противоречий происходит не только без какого бы то ни было участия как буржуазии, так и пролетариата, но и без участия какой бы то ни было теории, то есть стихийно. В некоторых случаях их разрешение исключает привнесение какой бы то ни было теории, по крайней мере в первом приближении — это справедливо для животных и физических объектов, которые не обладают второй сигнальной системой, чтобы осознавать движущие ими противоречия. В других — и это касается социальных противоречий — такое осознание вполне возможно как дополнительное по отношению к классовому и имеющейся ситуации, что было математизировано А.Бадью в «Бытии и событии» в четырёх истинностных процедурах расщепления ситуации надвое — в политике, науке, искусстве и любви. Сейчас, насколько мне известно, он работает над математическим аппаратом, позволяющим обобщить данные процедуры для всех видов движения материи. Вне зависимости от того, завершит он это или нет, существенным представляется то, что расширение базы противоречий с основного, между пролетариатом и буржуазией, позволяет во-первых, мыслить его как основное для нас, а не как основное вообще, в бесконечном многообразии форм движения материи; во-вторых, позволяет предвосхитить роль философов-материалистов в коммунистическом обществе, любая часть которого в таком случае может и должна быть революционизирована путём выявления её основных противоречий и поиска способов их оптимального решения.

3. Особое место в ряду противоречий занимают те, которые формируют революционные классы, способные к более или менее полному осознанию движущих ими противоречий. В таком случае основное противоречие капиталистического способа производства, пропагандируемое марксизмом пролетариату, оказывается частным случаем содержания теории, пропагандируемой коммунистами любому революционному субъекту, способному такую теорию осознать. Более того, можно предположить такой вариант, когда способность осознавать противоречия, до того не присущая, сообщается субъекту вместе с теорией, их выражающей — например, некоторые человекообразные обезьяны способны выучить несколько тысяч слов. Достаточно ли этого, чтобы сообщить им теоретическое содержание движущих ими основных противоречий и побудить к практике их разрешения — или для этого потребуется хирургическое преобразование тела — например, чипирование, генная модификация или что-то ещё. Другой пример: туземное племя, верующее в духов и охраняемое международными антропологами — каково должно быть отношение марксистов к их противоречиям, которые не доросли до капиталистических? Третий пример: противоречие между экономическим интересом, субъективным желанием и объективной истиной: как может быть разрешено блокирование признания объективной истины конечности капитализма, блокируемое у многих людей объективными интересами, если это буржуа, и субъективными желаниями, если это бессознательные рабочие или интеллигенты — ? Основатели марксизма, бывшие буржуа, и преодолевшие свой классовый интерес путём научного познания мира и освобождения от психических комплексов, дают нам позитивный пример, на основании которого следует вести разработку методологии разрешения подобных противоречий в прогрессивном направлении.

4. Сознательность коммуникации, впрочем, является весьма частным случаем из множества способов взаимодействия движущихся объектов. Так, например, буржуазия сообщает докапиталистическим обществам убеждение в истинности капитализма не путём проповеди теорий Адама Смита и Дэвида Рикардо, а путём торговли, войн и рациональной организации производства, которые являются внетеоретическими способами революционизации общественных отношений и их противоречий. Аналогично, и сознательность пролетариата является в конечном итоге чем-то дополнительным к его действительной борьбе и скорее производна от неё: сознание как осознанное бытие. В таком случае сознательность можно определить как восполнение сбоев в нормативном бессознательном разрешении противоречий, а рев. процесс — как переход от одного противоречия к следующему при посредстве новых теорий.

5. Из этого следует задаться вопросом об организационной форме, следующей из такого понимания предмета деятельности коммунистических и марксистских философов, способной соединяться с качественно различными рядами противоречий, участвуя в их разрешении наподобие катализатора, и извлекая из процесса свою долю прибавочного продукта в пока что не вполне ясной форме.

Очевидно, что сам факт возможности постановки столь теоретичных вопросов предполагает глубокий провал социальной практики, который имеет место на всём постсоветском пространстве. Более того, я полагаю, что существенное развитие теории происходит именно в таких условиях, когда действительное экономическое и политическое движение, происходящее в одних регионах, и тормозящееся в других, влечёт за собой теоретическую компенсацию, что верно для французских энциклопедистов, компенсировавших отсталость Франции в сравнении с Англией, для Гегеля и Маркса, компенсировавших отсталость Германии относительно Англии и Франции, и т.д. Исторически данный разрыв между теорией и её практическим исполнением, разрешался не деятельно, а страдательно — так что социальное движение, происходившее в одной стране, рефлексировалось и осмыслялось в другой, а практические выводы из рефлексии воплощались в третьей. Притом весь процесс сопровождался сменой поколений, и в классическом примере 1789-1848-1917, растягивался более чем на сто лет. На мой взгляд такое соотношение теории и практики в марксизме противоречит Тезисам о Фейербахе (о которых следует написать отдельно!), дающим программу материалистической философии как деятельностного отношения к миру, не только на макро-, но и на микроуровне. Так как можно предположить, что в условиях капиталистической анархии производства закономерно смещение очагов развития производительных сил и следующей за ними классовой борьбы во всех её проявлениях. И тогда марксистским теоретикам и политикам можно вменить лишь то, что они плохо занимаются исследованием закономерностей этого смещения, не умеют следовать за ним должным образом ни в своей теории, ни организационно (Интернационал и все его последующие модификации, насколько мне известно, не включали и до сих пор не включают ясного и отчётливого признания факта смещения очагов развития производительных сил и практических выводов из него). В то же самое время на микроуровне отсутствуют условия передачи марксистского учения и методов его развития, следствием чего является череда поколенческих конфликтов, когда старое поколение марксистов оказывается неспособным адекватно реагировать на новые теоретические и практические проблемы, которые решаются новым поколением не только в известной мере независимо от предыдущего, но и в конфликте с ним, разброс интенсивности и способов решения конфликта тебе известен. В таком случае уместен вопрос, существуют ли методы для предотвращения таких конфликтов, возникающих вследствие деградации старшего поколения марксистов? Иначе говоря, при каких дополнительных условиях Бернштейн бы не впал в ревизионизм, Каутский и Плеханов в оппортунизм, Сталин и иже с ним в термидорианство, а Роже Гароди не принял бы сначала хрущевизм, а затем ислам — ?

Мне думается, что общее признание значимости социальных факторов в подобных случаях, затушёвывает проблему деятельностного отношения к ним: несомненно, социальные условия действовали на всех перечисленных лиц и сломали их — но те же условия действовали и на тех, кто не сломался, а наоборот, сломал условия или во всяком случае продолжал борьбу до конца. Поскольку субстратом, на который воздействовали социальные условия, во всех случаях было поведение живого тела, осуществляющееся посредством нервно-гуморальной регуляции, то логично предположить, что у оппортунистов и ревизионистов, прогибающихся под давление социальной среды в целом менее тренированная нервная система и более слабая гормональная поддержка поведения. В таком случае в дополнение к общим правилам здорового образа жизни следует продумать, какими упражнениями можно натренировать нервную систему сопротивляться типовым группам реакционных обстоятельств, и какими витаминами и препаратами можно усилить физиологическую поддержку. В общем виде, всякого рода оппортунизм проявляется в неспособности вовремя открыть либо принять адекватную идею; в неспособности опровергнуть ложные либо устаревшие идеи и в тенденции принятия ложных идей; в неспособности вовремя совершать активные действия против сил реакции совместно с товарищами; в неспособности противостоять активным действиям реакционных сил и присоединении к ним в борьбе против сил прогрессивных. Отсюда следует, что нервную систему направленно обучать решению задач на социальные конфликты, проводя практические занятия по их коллективному разрешению — а также на изобретение новых прогрессивных идей и распознание идей реакционных. В стихийной форме всё это уже происходит в любом социальном движении; в научной и деятельностной форме такие вещи, насколько мне известно, не имеют места до сих пор. Физиологическая поддержка организма здесь отсылает к общему усилению процессов торможения и возбуждения, слабое и случайное распределение которых соответствует оппортунистическому поведению. Сама неразвитость мышления и психической устойчивости, в конечном итоге является выражением общей неразвитости производительных сил при капитализме, производящем на-гора бракованных членов общества, в том числе бракованных коммунистов, и может быть вполне устранена только после конца капитализма — что, впрочем не мешает начать разработку методов её минимизации и их локальному внедрению.

Решение обеих групп проблем, связанных с географической и поколенческой прерывистостью коммунистических движений, проживаемой их участниками в основном страдательным способом, зависит от выработки устойчивой и позитивной обратной связи между развитием теории и процессом социального освобождения. А теоретическое решение затребует ресурсов не словесно-декларируемого фрейдо-марксизма, а действительного соединения классического политэкономического марксизма с теорией психических процессов, ускоряющих либо тормозящих различные макросоциальные, политические и экономические воздействия.