оргия (чем бы она ни была) нередко имеет дело с чешуями, чем бы они ни были. ганна горн и Ульяна Баранова — о чуткой работе художницы Марии Варази «onion skins», вскрывающей внутренние механизмы взросления и памяти.

Мария Варази — грузино-русская мультимедиа-художница/иллюстраторка, в настоящее время проживающая в Тбилиси. В основном она работает с цветными карандашами, гравюрой, коллажами и диджитал-инструментами.
Как художница сообщает о себе, родившись в грузино-русской семье в Москве, она не вполне вписывалась в главенствующий славянский нарратив, что и заставило её сомневаться в своей идентичности бóльшую часть жизни.
Часть жизни Мария прожила в Москве, а в начале своих 20-х эмигрировала в Грузию и получила шанс познакомиться с другой частью своей национальности. Она рефлексирует над этим опытом в текущих художественных проектах. Помимо культурной идентичности, Марию в её работе интересуют сексуальность, любовь, горе, ментальное здоровье и наблюдения за повседневным миром.
Иллюстрации Марии можно найти в печатных, а также известных онлайн-изданиях: The Village, The Blueprint & Flacon Magazine. Мария участвовала в небольших местных выставках: «The Rooms» (Москва, 2019), «Lost in Space» (Москва, бар «Сентябрь», 2019), также её работы выставлялись в Музее современного искусства «Гараж» («Будущее. Ручная сборка», 2018).

цикл «onion skins» можно представить в виде разворачивающегося повествования. работа Марии Варази через визуальные и текстовые образы возвращается на орбиту мелькающего нарратива — взросления и утраты, перехода и в то же время — недвижности, staying still / обретения своего места.

«GROWING UP IS ABOUT LOSING ONION SKINS».

каждая работа в этой серии, каждый слайд — ещё одна луковая чешуйка.
перемещаясь по ним, слезящийся глаз встречает объекты, ассоциативно связанные с развитием и взрослением: яйцо (высокодифференцированная яйцеклетка), старые фотографии, блистер из–под таблеток, который, постепенно опустошаясь, свидетельствует о течении времени.

на этой выставке развоплощённой памяти многие экспонаты представлены в полиэтиленовых упаковках. если позволить себе заглянуть в зип-локи и пупырчатые упаковки воспоминаний — обнаружится их «многоразовость», возможность обращаться и буквально дотрагиваться до них снова и снова. этот bubble wrap, что истончается со временем, можно воспринимать как метафору исчерпаемости памяти, воспоминаний. того, что и эти имена / привязанности / ритуалы — тоже проходят и пройдут.

одна из центральных работ цикла — манифест, записанный на полупрозрачной папиросной бумаге, onionskin.

«GROWING UP IS ABOUT REACHING THE YOLK» / взросление — это достижение желтка.

шелуха — в быту так называют наносное, неважное. в художественной системе Марии Варази процесс взросления значим в той мере, в какой он приближает её к сердцевине — почке или желтку.
Мария стремится избежать означивания и в то же время произвести самое резкое означивание, обращение к себе — через фокус на «ты», на читающ:ую и окружающее. everything как состояние вещей, неизменное состояние вселенной, где ничто не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. где художественный импульс просто длится, и вероятно продолжает чей-то иной, запущенный в момент настоящего из прошлого.

закон сохранения энергии мог бы быть единственным законом российской федерации, где вместо ассимиляции и подавления национальной / культурной идентичности — жила бы аккультурация и взаимное обогащение по:друг:а по:друг:и.

«GROWING UP IS ABOUT UNLEARNING» / утрачивать луковые чешуи значит разучиваться.

подлинное существование начинается там, где заканчиваются свидетельства о памяти. подлинное существование — забвение — память как она есть — you — everything — life.
отказываясь от фиксированной идентичности, предъявляемой социуму, субъектка освобождается от «onion skins», её подлинное самоопределение флюидно и стремится к тотальности. «I am you», «I am everything», «I am life».

onion skinning — техника компьютерной 2D графики, которая позволяет видеть одновременно несколько последовательных кадров анимации. «losing onion skins» — в сущности, то же самое. если отойти на достаточное расстояние.

кроме того, losing onion skins — процесс, за которым проливается немало слёз. это связано с наличием в клетках луковицы 1-пропенил-l-цистеин-сульфоксида, ферментов аллииназы и синтазы фактора слезоточения.
слёзы можно было бы сохранить в зип-локах вместе с луковыми очистками, однако в работе Марии Варази вскрывается принадлежность слёз к той плоскости, где возможен проблеск «I am everything / I am life», к собственно-взрослению, к луковой почке.

«I don’t need this day to remember my grandmother: there hasn’t been a single day in the past year that I didn’t think of her» / «Мне не нужен этот день, чтобы запомнить бабушку: не было ни единого дня в прошедшем году, когда я бы не подумала о ней».

в связи с этим манифестом и другими работами серии можно заметить, что у авторки есть черта — адресовать-ся к событиям через списки покупок. такие описания повседневности как будто призваны стать воплощением «идеального списка» в мире, где других списков не существовало бы.

так, например, заполненная анкета («NAME SURNAME HOBBIES…»), никогда не будет адекватным представлением человека, или рассказ о себе, умещенный в несколько строк предложений, никогда не раскроет говорящ:ую.

однако в художественном пространстве onnion skinning’а одна строчка обнаруживает в себе потенциал целой луковицы. так, например, сияющая голубая кожа (skin) субъектки на фото напоминает луковые чешуи: она подсвечена изнутри почкой, которая по мере взросления становится всё ближе к внешнему миру, «BLACK/RED/IVORY» — любимые цвета субъектки, которые (вместе с жёлтым и голубым) встречаются в серии. в них окрашена и луковица: чёрный — почве и придаточным корням, красный — сухой покровной чешуе, слоновой кости — мерцающим сочным чешуям и почке.

— Недавно у меня было открытие: а что если, вместо привычно утерянных вещей, на улице обнаруживались бы списки покупок? Недавно я увидела-наткнулась на свой, забытый в кармане, давности нескольких месяцев — и только спустя минуту-две поняла, откуда он. Даже несмотря на привычное и стандартное, там была пара позиций, которые мне напомнили об этом лете.
И как будто если не позволять бумаге брать слишком много на себя — внутри всё так же можно нести и оберегать эти «воспоминания израильских фиников» или «… булочек с маком».

— А я нахожу только суровые чеки. Но и они со временем истончаются до onionskin.

художница как будто неагрессивно настаивает на восхвалении повседневного, а предметы быта оживают в её иллюстрациях. вещи остаются собой, но при этом — несут след человеческого присутствия, движения, жеста, отступления или отказа от него. это можно заметить, например, в выпусках журнала «Незнание»: незнание №3 («Опыт»): иллюстрация к тексту М. Рунович «С папой в БАР».

сама луковица, onion — противоречивый символ, существующий сразу в двух измерениях: с одной стороны, как обыденный объект, овощ, который по привычке добавляют практически во все блюда, и с другой — как символ неколебимой самости и освобождения от этой привычки, выученности.

луковица — видоизменённый подземный побег растений. часть луковичных чешуй сухая, — это кроющие чешуи. другая часть — мясистая, влажная. эти чешуи запасают питательные вещества. между чешуями развиваются побеги — луковички, детки. «типичные луковицы свойственны луковым, амариллисовым, лилейным».
в сердцевине лука репчатого располагается верхушечная почка донца.

приготовление и поедание пищи — важный ритуал повседневности, судя по которому, хоть и необязательно, но можно составить представление о жизни в конкретной семье. совместное приготовление и поедание пищи — когда-то-важная-часть детства, вероятно образ, к которому обращается художница, подходит к этому (не)семейному занятию с разных сторон.

отношения челове:чицы с пищей могут сказать о ее отношениях с собой, с собственным телом, с родительскими привычками и привязанностями, может быть, укорененными с детства.

«I DON’T LIKE OUR KITCHEN AND I DON’T WANT TO COOK THERE» — текст, соседствующий с луковой шелухой. он может сообщать нам, что самоопределение через семейные, в том числе пищевые, привычки, в художественном пространстве «onion skins» ощущаются как атавизм или даже «отходы» / побочный эффект взросления.

продолжая тему семейной преемственности, слайды «I DON“T KNOW WHERE I”D GO IF I COULD» / «I DON“T KNOW WHAT I”D DO IF I COULD» отвечают на вопрос о категориях «where» и «what» в художественном пространстве Марии Варази.
«where» — кажется, стопка, вложенная в гранёный стакан и роза ветров — эта композиция символически может быть соотнесена с представлением об «отцовском». «what» — обрывок домашнего халата, который символически соотносится с представлением о «материнском». для субъектки эти категории существенны постольку, поскольку можно от них отказаться («I“M NOT SOMEONE”S DAUGHTER») / оттолкнуться в непосредственном отклике / признать, что всё это время ты заблуждалась («END UP REALISING YOU’VE BEEN WRONG THE WHOLE TIME»).

на сайте Марии есть раздел «poetry» / «поэзия», где почерк на иллюстрациях напоминает почерк ребёнк:и, или челове:чицы, сломавше:й руку. это первое визуальное ощущение уязвимости текста продолжается в манифесте: «GROWING UP IS ABOUT LOSING ONION SKINS // GROWING UP IS ABOUT UNLEARNING»

поэзия для авторки существует и в непосредственном написании, ее почерке. примечательно, что уязвимый текст обнаруживает в себе достаточную силу для манифестации. почерк верхушечной почки? обнажение, избавление от skins утверждает достаточность и целостность ядра.

становится возможным свободное высказывание, для чего мы здесь, в общем-то, и собрались.

ганна горн — авторка, исследовательница литературы и кино, низовая активистка. Родилась в 2000 г. в Минске. Выпускница Литературного института им. Горького. Пишет на беларуском и русском языках.

Ульяна Баранова — авторка, поэтесса. Родилась в 1999 году в Московской области. Выпускница Литературного института им. Горького.