Говорят, что я гордячка, юношей пугаю, но девице лишь горячка путь откроет к раю

(народная мудрость)

***

Мы поклялись на Воробьевых горах
Быть, а не исполнять 
Время назад! Время назад! Время, назад!
Ад — впечатления и тени,
Дыхания и отзвуки стука колес
Оставили вышагивать? 

Эпоха дособянинской плитки и трезвучия трамвая, когда
Костюм цвета сафари одевала на наше первое свидание и
Хрустальные блики наводняли витрины моей кунсткамеры,
ушла

Пыльные полки были более удачливы
Без чудес мира, в котором я гоняюсь за самым ценным экспонатом
Руки держи при себе
Руки по швам,
кругом
марш!

Сожми себя в кулачок ученицы воскресной школы
Малышки в персиковой пасхальной тунике
Выведи его в неполную тонику
Во имя справедливости
И третьей сосны в темном лесу

Грязноватые обои заигрались тенями
Алого облака и пальмовых ветвей
Под ковром, выстланным руинами
Нет туманных лесов и регулярных садов.
Нет ни деревьев, ни гор, ни воробьев


***

Горюет стенка горла мнимыми слезами
рука барахлит, малюя полнокровно-зеленый баннер

Мы устали бродить лесами, зная что
каждое дерево чучело,
Над каждым полем —
Лицо латунное,
На каждом холме
Цветы весенние —
Злые подосиновики.

Что-то крутится на языке
Угольный кругляшок
Зовет и зовет
Бутылочное жижевое донышко —
Зеркало души

Обнажи плоть, дай мне руку
Я покажу тебе
Тропу жёлтую
Я укажу тебе
Небо, которым каждый
С чистой совестью и наивными голубыми глазами,
И чересчур социального происхождения хочет стать.

Такие материи надо пресекать к размножению,
пока пыль не выбьет их из подвалов
Мира, который мы должны взять


***

Никакой любви нет никакой любви нет
Настойчиво заводит кларнет
Карнавальную тему тюльпанов
Масочный режим снят, а сердце занято
оно качает лодку, то есть взрывает глади организма
Багряным водохранилищем розеток.

Как можно сойти с ума за такой короткий срок?
Лестница — витая
и шатаясь по ней хотелось бы
Разложиться на ха ха ха
Расколоться на хи хи хи
На опушке леса писать сборник анекдотов
Но нравится плыть топориком
По витой лестнице прямо в омут

и растворяться привкусом сахара в чае с надписью дринк ми
На фоне атомного гриба, что разнесет споры
По организму — бриф ми


***

белое воздухоносное нечто преследует меня
по переулкам и развилкам, лабиринтам архитектуры
вылетает с балконов и угрожающе грозит
хруст под моими ботинками
отдается стенаниями за дверью соседа
измождение изморожение измельчение
призывно отблескивает в окнах
Города текста города мифа города призрака

Ведь у морозной свежести нет ни запаха ни цвета ни вкуса
Только ощущение обволакивающей наполняющей дурманящей
Посюсторонней жизни, зеленеющей
Которая наполняет мои легкие разъедая их изнутри
Так ощущается гниение?
Или химическое отравление ядами которыми вас пугает товарищ майор
Придется атерриторизироваться
Оторваться от всякой присущей телесности
Чтобы эта смертная любовь стала возможной

Раннее знакомое остается неузнанным
Черствое печенье идет ко дну слоновой чашки
Желтки горят сквозь скорлупки новостроек
Мертвым перламутром
Путник свернул не туда
Я была восточным мудрецом
Средневековой нимфой
Человеком просвещения
Странником эпохи романтизма
Но в сущности что я было?
Они стерли мое дыхание антисептиком со вкусом ванили
Они переплавили мои лохмы на пушки
Они натерли свои поверхности до скрипа моей кровью
Они растворили мои отпечатки в сером асфальте
Они сделали подвески из моих ушей
Они обили моей кожей свой салон
Они перемололи мои кости до однородной массы и запекли их в пироги
Они перековали мои крики на лозунги
Они скормили их страждущим
Они утопили меня в колдобине дороги под знаком стройка на время
Стройка на время
Морозная свежесть навсегда


***

Большие надежды как юный щегол
кружат дамам головы
волосы стали витая проволка
Ныне нет смелости надеть ни корону
Ни терновый венец — Символ мученичества за поучение, за просвещение, за развлечение
Мантии и соболя не укутывают,
Плащаницу — не продали
Шутовской колпак сел как влитой,
Под нас подобранный,
Взгляни на меня,  уродина

Усатый наполеон в полосатом кивере
При плаще и шпаге следит за ходом моей биографии
Наверное, в ней достаточно мерзости
Раз я поднесла роковое яблочко
Наверное, в ней нет ничего человеческого
Что могло разжалобить прокуратора,
На что обратит внимание палач истории
Раз то были мои заклинания и привороты

Так всё и кончится, уродина

Тебя расстреляют в упор шестью пулями в собственном подъезде
За поучение, за просвещение, за развлечение
И каждая будет громко кричать вылетая из курка
Она была уродина
Голоса некрологов зашуршат по кривой дорожке
Налево пойдешь? Непереводимый американский восторг.
Направо свернешь? русские буквы лягут курсивом

Если вы забыли, вам еще предстоит позировать в моих мемуарах
В карикатурных позах —
Да, и это Я уродина

Историю делают страшные и старые
Детей делают страшные и старые
Окружу себя молодыми и красивыми
Вещами.
Пусть и уродина.

Расскажу тебе на свидании анекдот
Нет, не про могилу. Про могилу в другой раз.
Так вот:
Россию всё хотят поставить на колени!
Все хотят поставить на колени!
А она лежит
Она уродина

Майя Мамедова родилась 5 марта 2002 года. Поэт, исследователь в области социальных наук, переводила для «Художественного журнала» и e-flux. Участник конференций МГУ им. М. В. Ломоносова, НИУ ВШЭ, СПбГУ и ИЭА РАН. Сфера научных интересов: политическая субъектность, гендерная история, феминистская эпистемология.

Выпускающая редакторка — Софья Суркова