Представляем дебютную поэтическую публикацию новой авторки «Ф-письма» Дианы Янбарисовой.

1

я стригу тебя машинкой.
мы делаем это так:
ставим в ванну икеевскую табуретку,
ты раздеваешься, и голый на неё садишься,
чтобы волосы не терялись в одежде.
я встаю за твоей спиной и аккуратно сбриваю волосы на затылке и на висках,
оставляю три сантиметра на макушке.

когда я делала это впервые, у меня дрожали руки.
я чувствовала себя хирургом со скальпелем в правой ладони:
одно неверное движение — и я разлюблю себя.

моя первая седина появилась в память о человеке,
которого я гладила по голове в поисках любви, –
мои волосы тогда были такими короткими,
что высыхали за пару минут,
его — такими длинными,
что там можно было потерять что-то важное, драгоценное –
сделать вид что забыла нечаянно, а на деле — просто оставить.
потом они стали седеть просто так,
эмансипировались,
собрались в независимую группировку
с правой стороны от пробора.

они и сейчас в меньшинстве и ведут себя скрытно:
прячутся под чёрными прядями,
иногда выглядывают осторожно,
еле заметно блеснут на солнце:
было или не было?

на ведическом семинаре в йога-центре в 2012 году,
куда я пришла искать то, что оставила в волосах того человека,
говорили, что волосы хранят энергию,
что в волосах женская сила,
что волосы защищают.
я и дальше искала то, что забыла: в своих волосах, в волосах других людей,
а теперь я с тобой, в этом доме
и чувствую: что-то растет и пульсирует под волосами.

21 июля 2020 года я сижу на табуретке в одних трусах,
а ты за моей спиной, уверенный и спокойный,
как садовник, ровняющий куст, срезающий отжившие листья и ветки,
и волосы падают на мою грудь, на живот и на бёдра.

ты смываешь с себя волосы
и выходишь из ванной обновлённый,
прохладный.

я смываю с себя волосы и выхожу ещё более голая, чем раньше,
ты замечаешь родинку на моём затылке,
я вижу, как шелушится кожа на твоём виске.
я прошу тебя сфотографировать меня как есть –
без одежды, без макияжа, без волос на голове,
с волосами на ногах и в паху.

я вижу тело,
на него падает свет.

в том, какие мы голые друг перед другом
так много беззащитности, нежности и доверия,
и вот
снят ещё один слой.

перед сном ты говоришь, что над нами пролетает комета neowise,
показываешь мне снимок на экране компьютера.
я уже в постели, щурюсь, без очков вижу плохо:
просто светлый след на тёмном фоне.

утром твой сосок похож на комету
со следом от простыни вместо хвоста.
у меня вместо хвоста жёсткая шёрстка,
которая шуршит под твоей ладонью,
а вместо флага — слеза,
которую я оставляю на твоём теле,
когда приземляюсь на него щекой,
на месте контакта вырастет дичок –
иноземная контрабандная жизнь.
его ещё не видно, но я чувствую его движение,
как он нежно и мягко толкается в грудь
с другой стороны
на свет.

2

Я выхожу из подъезда и слышу:
необъяснимо южный воздух
влажный, с запахом трав и цветов, с частицами соли.

Я натягиваю маску и слышу:
своё дыхание, кисловатое, не знакомое до карантина.
Ему тридцать лет.
Ему секунда.
Его уже нет.
И снова
секунда.

Я слышу, как ветер колышет свежие волосы на моей голове.
Им ещё меньше месяца.
В них мерцает на солнце (август) редкая седина.

Под ногами гудит метро.
Я слышу-чувствую вибрацию подземной мощи
от стоп и выше по телу.

Я пишу стихотворение по дороге во ВкусВилл,
где возьму круассан с миндалём, хумус и чипсы.
И что-то ещё,
возможно.
Может, я встречу
что-то ещё.

Утром увидела в зеркале новое:
еле заметную, не уверенную в себе линию,
вмятинку, рыхлинку на мешочке
под левым глазом.
Их называют мешки под глазами,
а я говорю: мешочек.

В детстве у меня был мешочек из бархата.
В нем хранились сокровища:
камушки с моря,
игрушечный ключик,
что-то ещё,
что мне встречалось.
Что-то всегда встречалось.

Мне тридцать лет — это ещё не много,
но следы потихоньку на меня наступают,
мягко ложатся на кожу,
как случайные встречные,
которым протянешь мешочек из красного бархата
слева в груди,
и они остаются.

Моему коту этим летом семь лет.
Если бы он был моим сыном, осенью он бы пошёл в первый класс.

Моему внутреннему ребёнку тоже в районе семи или меньше.
Я покупаю ему наполеон со скидкой 20% (миндального круассана нет в наличии).
Я бью его по щекам так, что потом болит голова.
Я не верю, что с ним можно иначе,
что он это я,
что она это я,
что я это я

После секса я возвращаюсь в забытое тело
и плачу,
и плачу
недолго.

Это не стихотворение даже.
Это усталость.
Это усталость.

Неловко писать стихотворение без политического смысла,
без сильной идеи,
без цели что-то улучшить,
без какой-либо четкой цели.
Просто так, чтобы,
может быть,
вдруг
что-то встретить,
по дороге от буквы к букве,
от слова к слову,
в паузах между.

Встретить кого-то,
что-то сказать,
например:
я тебя вижу.
Или:
я здесь.
Это я.
Это я.
А ты меня видишь?

Диана Янбарисова — поэтесса, писательница. Родилась в Уфе в 1990 году. Живёт в Москве, учится в Школе литературных практик. Стихи и проза публиковались в альманахе Creative Writing School «Пашня», в антологии «Страсти по Конституции» (Bookmate Originals), в журналах «Незнание», «Искусство кино» (в рамках антологии «Возвращение домой») и на «Полутонах».