1

Революция суть действие совершенно онтологическое и нигилистическое, которое само создаёт в конечном итоге «перелом», оставляющие по ту сторону реальности выброшенное «старое».

Если обращаться к историческим примерам, то единственной революцией бывшей именно действием и создавшей «перелом», и, которая порвала со старым феодальным миром, оставшимся на той стороне истории, была именно буржуазная революция (в широком её смысле). По другую сторону «перелома» возник в её результате новый капиталистический мир, образованный недавно появившимся классом буржуазии.

Сделав намёк в сторону марксистской революционной теории есть смысл теперь сказать немного и по её поводу. Есть два беспримесных класса буржуазия и пролетариат, вот основой вывод «Капитала» Маркса, оба они являются революционными, но оказавшиеся в разных условиях: буржуазная революция, как было уже сказано, случилась, а пролетарская только ещё должна «эсхатологически» произойти. Тем не менее, вопрос будущего времени является предметом надежд, чаяний и мечтаний, которые практически ничего в настоящем времени не значат (если не брать в расчёт их влияние на наше настроение). Единственным революционным классом оказывается буржуазия, одновременно для которой развитие экономики явилось причиной и следствием её условного господства.

Пролетариат в этом виде себя, к сожалению, не проявил. Его самая известная «революционная» попытка в 1917 году обернулась перехватом правления буржуазным институтом государства в руки так называемых «рабочих и крестьян», чьё политическое волеизъявление уже заранее делегировали выходцы из дворянства, или разночинцы, существующие в капиталистической реальности, код-функции которой был и в них самих (и сами они были в нём), и во всех институциях.

Государственная власть не стала исключением. Так называемая «диктатура пролетариата» сразу же выродилась в номенклатуру, которая сама по себе является буржуазным феноменом, а партийные функционеры, находившиеся в этой системе, начали служить, говоря словами Ги Дебора, спектаклю и в спектакле, как это делал до них предшествующий господствующий класс, поскольку никакой другой формы социальной реальности, кроме как капиталистической, нету. Только в этот раз «спектакль» стал концентрированным, произошло сращивание государства и экономики, если до этого буржуазия могла поддерживать функционирование капиталистической реальности посредством принципа Laissez-faire, то теперь «пролетарская диктатура» образовав государственный капитализм могла поддерживать то функционирование посредством не просто принципом вмешательства, но единолично и непосредственно имея законное право быть участником экономики. При всём при этом такое «пролетарское» государство оставалось субъектом мировых капиталистических. Мировой рынок никуда не делся, а государство принимало в нём участие в соответствии капиталистической реальности. «Спектакль» создал видимость не-капитализма лишь для более комфортного своего продолжения, продолжая производить отчуждение не только рабочих от действительного результата труда, но и от самих себя, «пролетарии» во власти расположились против рабочих и сущностно пролетарского духа.

Вся эта история в итоге вылилась в разрушение существовавшей с 1917 по 1991 года системы, которая снова была перевёрнута с одного бока на другой.

2

Завершаясь, вернемся к «онтологичности» революции, как действия и обозначу несколько тезисов.

***

Революция не событие и не результат, которые по сути оборачивается, как писал Кропоткин, попыткой взять власть в свои руки и отомстить: закрепостить и загубить тех, кто однажды закрепощал обделённых. Это переворачивание уже имеющегося. Тело государства с бока, условно скажем, «буржуазного» было перевёрнуто на условно «пролетарское». Воление к самоутверждению и к мощи одних стало относится к другим. Отождествление первых с предыдущими, начиная уже с перехвата власти неизбежно.

***

Любой бунт сегодня заранее превращён в товар. Вся его атрибутика, все его части суть товар и оценивается, и продаётся за деньги, за которые оцениваются и продаются форма и дубинка, которыми полиция разгоняет тот самый бунт. Это образ, показанный в спектакле капиталистической реальности, показной бунт.

Весь без исключения проданный труд превращается в тотальный товар, циклическое производство которого и является самоцелью. Именно поэтому бунт является в этом случае показным, в силу того, что капиталистическая реальность своим совершает стабилизацию акта производства, замечая, если не аномалию в функционировании и ре-собирании, то определённый барьер на своём «пути». Всё происходящее в её товарном пространстве служит для и во имя самовоспроизведения системы.

«В действительности, все обстоит так, как если бы горизонт социального воображения не позволял нам больше питать представление о возможной гибели капитализма — поскольку, как мы могли бы выразиться, все молчаливо соглашаются с тем, что капитализм должен сохраниться — критическая энергия нашла отдушину в борьбе за культурные различия, которые оставляют основополагающую гомогенность капиталистической мировой системы невредимой.
Так, мы ведем политкорректные битвы за права этнических меньшинств, геев и лесбиянок, различные образы жизни и т. д. и т. п., тогда как Капитализм продолжает свое триумфальное шествие — и сегодняшняя критическая теория в виде «культурных исследований» («cultural studies») в конечном итоге способствует неограниченному развитию Капитализма, активно участвуя в идеологических попытках сделать его материальное присутствие невидимым: в типичной постмодернистской «критике культуры» само упоминание о капитализме как мировой системе обычно вызывает обвинения в «эссенциализме», «фундаментализме» и т. д.»

Жижек С. — Интерпассивность, или Как наслаждаться посредством Другого: Желание: Влечение. Мультикультурализм