Нулевое представление

Семнадцатилетний Сальвадор Дали ещё не прочитал труды Фрейда, не изучил технику живописи, не сошелся с такими же безумцами как он сам, то есть не опрокинул свою жизнь в сюрреализм. Он нарисовал наивный «Цирк». Для меня данное произведение — символическая структура. О, как она далека от технически изощренных и нарочито философских картин позднего Дали. Об «Цирк», в отличие от них, не сломаешь мозг.

Спустя 95 лет один дядя под впечатлением от шести представлений шапито в Барселоне написал наивный текст. Где-то посередине в шестидесятых оказались французские философы Жиль Делёз и Феликс Гваттари. В одной из своих концепций того времени они представили видение кочующих циркачей, склеившее моё воспоминание о картине Дали и восприятие текста дяди в единую символическую структуру. Благо, что интерпретировать наивные символы легко и приятно.

В последнее время много говорят о символах территорий, хотя территория сама по себе является символом. Несмотря на значительный временной разрыв между двумя шапито, мое сознание ухватывает каталонскую детерриториализацию. Под этим страшным словом Делёз и Гваттари понимали снятие оппозиции между внешним и внутренним. На картине Дали шапито поглотило публику, зрители и циркачи слились в едином пёстром круговороте. В тексте одного дяди и блондина-акробата, и автора в равной степени (одинаково) тошнит, но это глубоко экзистенциальное ощущение сглаживается близостью моря. Граница между сушей и водой более постоянна, нежели пределы кочующего цирка.

Жизнь на колёсах — это всегда покорение чужого пространства, в нашем случае — символического. Вот Сан Пере, маленький уголок благополучного мира, из которого наверняка очень редко уезжают. Напротив, туда приезжают жить (не проживать). Но сказано же, оседлость — зло для свободной личности. Ан нет, есть шапито, которое не дает форме закостенеть, а содержанию выветриться. В широком смысле, — есть свободные границы и культурный обмен. И всех тошнит, и, конечно, радугой.

***

«Развитой» социализм создал территориализационные, зафиксированные на месте технологии развлечения — большие цирки. Чем больше город, тем больше цирк. В эти цирки не приезжают маленькие труппы. Индустриальный размах требует дрессированных львов и тигров, медведей на велосипедах и даже танцующих дельфинов. Гимнасты и клоуны исчерпали внимание публики, которую в эпоху победившего ящика и не удивить, и не насмешить. Только страх и трепет, рожденный первородной жестокостью, делают зрелище продаваемым. И никого не тошнит.