Люди цепляются за смысл, и в постоянной смене новостей сегодня возникает вопрос, какой смысл — задним числом, как всегда с любым смыслом, — придается и может быть придан войне в Украине? Сегодня в том поле, за которым я слежу (в первую очередь во Франции и в России), особенно заметно, насколько смысл этот может колебаться, насколько он подлежит порой головокружительному конструированию — конструированию исходя из чего?

Говоря о производстве смысла задним числом, психоанализ вслед за Жаком Лаканом предлагает две ключевые категории: господское означающее и объект. В точке производства смысла господские означающие, — то есть означающие, с помощью которых поток означающих, становится читабельным, крепится к потоку означаемого, — идут в паре, в сцепке с объектом, с либидинальной ставкой, придающей дискурсу весомость, позволяющей ему ухватить нас за живое.

Примеры господских означающих вокруг войны в Украине (во многом — именования идеалов): героизм, демократия, спасение, защита, объединение, не говоря о более откровенно приуроченных пропагандой к случаю, вроде «денацификации», но также — интимные, особые означающие каждого вовлеченного… Объекты: оружие, финансы, газ и нефть, полезные ископаемые, территории, наконец, человеческие жизни, но также предельно личные витальные ставки каждого участника…

И похоже, что в ходе этой войны произошел дискурсивный поворот: от сцены, где были представлены означающие, в первую очередь означающие идеалов, подержанные объектами (оружием и т. п.), мы перешли к сцене, полной объектов, и Дональд Трамп с его версией переговоров (редкоземельные минералы вперед разговоров о политических ориентирах, «no more deaths», как сказал мне один случайно встреченный американец) является ярчайшим агентом этого поворота, претендуя его контролировать, быть его господином. Как карикатурный вариант такой риторики можно процитировать пост Дмитрия Медведева, напичканный оральными объектами, демонстративно принижающими национальные символы: «Телефонный разговор президентов Путина и Трампа подтвердил известную мысль — в столовой есть только Россия и Америка. В меню: легкие закуски — брюссельская капуста, британский фиш-энд-чипс и парижский петух. Основное блюдо — котлета по-киевски. Приятного аппетита!»

Конечно, об объектах была речь с самого начала войны, — а их важность стала выходить на первый план и задолго до Трампа.

Когда я был в России в августе 2024 года, впервые с моего отъезда осенью 2022-го, я поразился смене пропагандистского дискурса на плакатах в общественных местах: от абстрактных «слава героям России» времён начала мобилизации — к грандиозным для большинства граждан РФ суммам выплат при заключении военного контракта, визуально господствующим над всем прочим в дизайне призывов отправиться на «СВО».

В Украине, судя по тому, что довелось услышать и прочитать, вопрос объекта, берущего верховенство над идеалами, с ходом времени всё откровеннее стоит в самой болезненной, отчаянной форме — ресурсов человеческих тел и жизней, — при том что украинцы с самого начала войны твердили, что идеалы нуждаются в поддержке объектов (технологий, санкций…).

Тем не менее, громогласное выдвижение, как-то сейчас делает Трамп в своем духе коммерсанта, на первый план в речи объектов, а не господских означающих, способно произвести эффект падения покровов, который может быть воспринят в диапазоне от прагматизма до цинизма.

Но это выдвижение на первый план объектов в дискурсе не отменяет двух вещей:

во-первых, того, с чего я начал: означающие и объекты в точке создания смысла идут в паре, в сцепке друг с другом; и как означающие для придания весомого смысла должны быть поддержаны объектами, иначе они оказываются чем-то оторванным от жизни (в чем сейчас упрекают, например, прежний благонамеренный дискурс политических лидеров Европы и США о поддержке Украины), так и возникновение на сцене объектов без устойчивого крепления к означающим дезориентирует и тревожит; и происходящее сегодня восшествие на сцену объекта, не слишком заякорённого означающими, кажется, позволяет задуматься о маниакально-депрессивной аффективной окраске эпохи: от взбудораженности, встревоженности, порой энтузиастического возбуждения от явления чего-то, что ранее, как казалось, должно было быть прикрытым, — до подавленности этим объектом, его тяжестью.

во-вторых, того, что, будучи включенными в дискурс, объекты, как и означающие, суть кажимости, подобия (semblants), служащие для обхождения с тем, что вне смысла, но не обладающие тем не менее статусом какой-либо последней, абсолютной, то есть не сконструированной в дискурсе реальности.

И вот на примере Трампа мы, во-первых, также видим определенные означающие идеалов (здравый смысл, гуманизм, величие народов), которыми он стремится поддержать своё намерение поспешной сделки, при том что в ослепительном сиянии объектов (различных ресурсов — природных, человеческих и иных, как в ИИ-ролике, опубликованном Трампом о будущем сектора Газа, с хумусом и летящими по воздуху банкнотами), статус этих означающих, их место совсем иное, чем у означающих дискурса начала войны в Украине.

Во-вторых, в провозглашаемой всеобщей очевидности (прагматизме/реализме/цинизме, кому как нравится) этого дискурса первенства объектов по сравнению с дискурсом первенства означающих и идеалов затушевывется тот факт, что мы ничего не знаем о сингулярных ставках, об интимных объектах ставок тех, кто вовлечен в эту войну на разных уровнях — от читателей новостей с разными траекториями решений о переездах/миграции/беженстве или отказа от них — до тех, кто оказался непосредственно на линии фронта по своей воли или против неё; то есть знаем не больше, чем в дискурсе первенства означающих и идеалов. Дискурс первенства объектов, претендуя на реализм, заставляет вспомнить, что любой реализм (например, в литературе или искусстве) есть определённый способ выстраивания сцены «реальности».

Поэтому хочется поставить под вопрос идею некоторых о пришествии Трампа как о неприятном моменте раскрытия истины. Скорее это момент разоблачения уровня объектов как изнанки прежнего политического дискурса о войне — в том числе разоблачение того факта, что, похоже, на уровне объектов (не только чисто военных, но и торговых) Европа и США толком не справились с тем, чтобы помочь Украине защититься от России, как обещали, — но разоблачения, которое может быть весьма дезориентирующим без компаса означающих. Без этого компаса невозможно говорить и о функции истины. Но зато можно попытаться свести Украину к скопищу объектов, ресурсов и территорий, работоспособного населения и детей, заглушив исходящую из неё речь и подчинив управление этими объектами означающим лидеров РФ и США, участвующих в двусторонних переговорах (уж кто держится своих означающих, так это Владимир Путин с его бредово непоколебимым компасом «денацификации и демилитаризации» Украины), — тут своего рода перевёртыш идеализации Украины, превращения её в означающее, в икону или в имя, в флаг на мэрии, которым Запад, сохраняя дистанцию, делегировал бы свою борьбу с российской агрессией, маскируя ими вопрос об объектах.

Страны Европы, кажется, пытаются смастерить сейчас свой собственный компас, более солидно поддержанный военными ресурсами, чем прежний; в попавшейся мне газете Le 1 подсчёт размеров основных европейских армий соседствует со стихотворением «Европа» Жюля Ромена.

Куда приведёт компас, когда лишь магнита уже не достаточно, но нужно добавить — золота? пороха? крови? слёз? Что натворят золото и порох, кровь и слёзы если компас не смастерить? Или — если он не начнёт работать?

текст был впервые опубликован на vmesto.media