Мы заходим в стихийно организованную больничную палату. Она располагается в здании старой школы. Возможно, просто больше не было места где её организовать. Тех кто нуждается в содержании не мало. Кто они? Это военные. Военные это убийцы. Особой разницы нет, являются они убийцами потенциальными или актуальными. Убивая в мысли мы убиваем. Создавая образ смерти, будь то фотографирование трупа или описание убийства, посредством кино или поэзии, мы создаём труп. Создание трупа это убийство.

Военные располагающиеся в больнице не мертвы. Они поражены неизвестной лихорадкой, которая заставляет их спать. Ничто не может разбудить их, и лишь изредко кто-то из них просыпается, и то не очень часто и не очень на долго.

Если мы зашли в такую палату, то что перед нами? Возможно ли назвать множество людей перед нами “обществом”? Общество спящих — это общество? Если они спят всю свою жизнь — это общество?

В фильме Апичатпонга Вирасетакула “Кладбище великолепия”, где визуализирована данная ситуация, эти солдаты погружены в сон духами. Их лихорадка имеет духовную природу. Солдаты вырваны из (общества?) ради того чтобы вести войну в потустороннем пространстве. Их миссия помогать одним духам противостоять другим.

Можно предположить, что поле битвы занимает общее пространство, то есть все они находятся в общем месте. То есть они имеют возможность коммуникации. Если мы допускаем, что спящие могут быть объединены не только внешним наблюдателем, тем кто и может определить их как множество (множество людей), но и объединены своими собственными силами, сознанием или чем-то подобным, то ничто не мешает нам определить их как общество. Со стороны наблюдателя они коммуницируют только сами с собой, за исключением самого акта наблюдения, осуществляемого наблюдателем, при условии если наблюдение мы соотносим с коммуникацией. Коммуникация с самим собой подразумевает наличее расщепления. Расщепление это операция по разрушению тождественности. То есть то что возникает в результате существования желания. Желание — это сопротивление тождеству, единому. Но это не значит, что не существует желания тождества.

Единое не имеет возможности коммуникации, никто не может сказать, что оно существует. Единое это ничто. Из ничто ничего не возникает, но допуская что “что-то” есть, придерживаясь логики числа, отсчета от одного, и утверждения того, что одно равняется “ничто”, то получается, что “два” может возникнуть только при наличии того, что мы называем желанием.

Что вызывает желание? Отчего тождественность невыносима? Отчего она расщепляется? Что является причиной желания? Лакан называет объект причину желания “объект а”. Объект, а — это что-то выпадающее, ведь причина желания вовсе не нехватка, а то что имеет отношение к избытку. Тождество полно, оно лишено нехватки. Ничто тотально и почему-то оказывается так, что тотальность не способна сохраняться непрерывно.

В голову приходит такой пример: возлюбленные лежат в постели, кто-то из них держит руку на бедре другого, если он держит руку неподвижно, то в какой-то момент в месте соприкосновения он перестаёт что-либо чувствовать. Он не чувствует ни свою руку, ни бедро другого. Находится в таком положении долго он не может, рано или поздно он будет вынужден двинуть рукой, сжать или погладить бедро. В этот момент произойдёт расщепление. Он досчитает до двух, правда не в этическом смысле. Только поглаживая он будет утверждать для себя существование другого. Желание имеет нечто общее с поглаживанием. Что и говорить о фрикции?

Причину возникновения желания, причину существования “объекта а”, сложно установить, и это установление не является задачей данного текста, однако важно то, что именно благодаря желанию, благодаря расщеплению, мы можем говорить об обществе. Расщеплять мир на то что обществом является или не является. И расщеплять само общество на его виды.

Пример со спящими воинами, ведущими войну на территории духов, позволяет нам допустить то, что способы коммуникации могут превосходить лишь “непосредственную” коммуникацию, то есть ту, где одно существо взаимодействует с другим посредством вульгарно понятых органов. Органов чувств, к которым подключается и речь, как протяженный орган, способный отделяться от тела и касаться тела другого на расстоянии. “Орган речь” — это орган возникающий из–за наличия языка, и здесь не столь важно придаем ли мы языку значение чего-то предзаданного или нет. Однако, кажется уместным допустить именно его “сверхчеловеческий” характер, что будет уместно вписываться в распространенные метафизические концепции. Язык непосредственно связан с желанием, ведь именно он и служит тому фундаментальному расщеплению, благодаря которому что-то есть.

Давайте припомним то, что было до. Что было до того, как Адаму были даны имена? Мы вспоминаем о том, что называется золотым веком, которого может никогда и не существовало, но наше воспоминание о нем так крепко, что даже то, что воспоминание о нем возникает у нас, так сказать, задним числом, ни в коей мере не позволяет нам не быть уверенными в его существовании. Сделать такое утверждение, пусть вызывающее и некоторое сомнение, нам позволяет та логика, которая говорит о том, что никакого убедительного основания действительно объявлять нечто несуществующим у нас нет. Здесь следует исходить из того, что различие между “степенью” существующего не столь важно, так как любое существующее, в том или ином виде, имеет своё воздействие, не обязательно только на субъекта. Бред, фантазия, сновидение, идея, рука, глаз, деньги, чувство юмора, роман, кровь, днк — каждое из этого можно рассматривать лишь пытаясь определить некую степень плотности этого феномена, но не его фундаментальное наличествование или отсутствие. Всё есть. Один из способов приведения всего к тождественности, то есть результат некоего процесса поддерживающего само желание, это способ объединение всего под именем “информации”. Здесь важно уточнить, что тождественность, пусть и является главным врагом желания, однако в непрерывном процессе различения и расщепления, тождественность возникает, как один из видов различного. То что отличается от многого.

Золотой век это тождество. Язык, то есть имена данные Адаму это и есть то что производит различие. Различие между словом и вещью. Обладание языком вовсе не упрощает жизнь, а как раз наоборот создает огромное количество трудностей. Стоит упомянуть хотя бы о том, как нам сложно объяснить словами что то друг другу, или о том, какие казусы производит наше бессознательное, выдавая нами противоположные действия относительно того, что, как нам кажется мы сознательно хотим. Благодаря языку, расщеплению и желанию мы обладаем бессознательным.

Итак, общество это любое множество (является ли оно бессознатальным?), свойствами которого является коммуникация, расщепление и желание. Здесь важно отметить, что само понятие общество имеет за собой некое подразумевание того, что оно связано с Субъектом. Множество не субъектов или субъектов и не субъектов в разных традициях принято называть иначе, например именно словом множество или общность, сеть, поток, ассамбляж и так до пределов воображения наименователя. Чем субъект отличается от всего остального? Этот вопрос сложен и неоднозначен. Однако в контексте данного текста можно занять ту позицию, которая будет определять субъекта, как именно того, кто связан с языком, кто является продуктом деятельности языка, то есть того, кто расщеплен, кто является желающим. До какого то момента под эту категорию, как кажется подходил лишь тот, кого было принято называть “человек”. Определение вида общества, таким образом, можно строить на основании того, какие ценности данным обществом желаются, или говоря иначе, чего данное общество желает?

Эти желания можно в свою очередь различать по разному, в том числе и в зависимости от его направления в сторону тождества или различия. Таким образом традиционное общество скорее будет определяться как общество различия, ведь именно установление иерархии будет предметом его желания.

Различая способы самого различения можно искать и иные подходы, например, если предметом желания оказывается земля, то общество можно назвать аграрным.

В данном тексте я не ставлю своей задачей проанализировать все виды обществ, но не исключаю того, что это возможно, и что предлагаемая мной система может “работать”. Общество немых может быть связано с желанием молчать, а общество спящих воинов с желанием спать или вести войну во имя духа, различая дух и материю и отдавая ему первостепенное значение. Это может называться религиозным обществом.

Всё это кажется очень занимательным, но на данный момент я предпочитаю концентрироваться на том, что принято называть обществом информационным.

Для начала стоит сказать, что информационное общество это то общество, где предметом желания является информация. Информация, как я писал выше является очень удобным средством для приближения к тождеству. Информации не свойственно мериться степенью существования или иерархичностью. Для неё есть лишь критерий истины и лжи, да и то данный критерий сегодня крайне размыт. Сама информация, выходит далеко за рамки науки, логики, информатики или любой другой сферы, претендующей на некую точность. Постправда, постпамять, не менее ценная и желаемая информация, чем любая другая.

Что такое информация в широком, современном смысле? Информация, как кажется, это то, что прибегая к языковому аппарату Спинозы, можно назвать аффекцией. Аффекция порождает аффект. Аффект, желаемый от сегодняшней информации это “кайф”. “Кайф” следует понимать, как установление тождества. Отсюда недалеко и до золотого века и до океанического блаженства, то есть до досубъектного существования. В своем излете информация стремится к тому, чтобы стать знанием. Знание отличается от обычной информации вовсе не тем, что является её умелым структурированием или приближением к какой-то объективной истине, кого она сегодня интересует, эта истина? Знание это непосредственно знание о том, чего субъект желает. А желает он чего угодно, но только не истины. И не того знания он желает, которое принято называть научным. Неужели кто-то правда хочет знать, как работает интернет? Нет. Скорее хочется знать, как из интернета можно извлечь наибольшее количество кайфа, прикладывая наименьшее количество усилий.

Можно сказать, что данное общество оказывается возможным именно тогда, когда различение достигает своего предела. Тут важно отметить, что под различением стоит понимать и создание “нового”. Новое сегодня не является предметом желания, в отличии от того, как это было сто лет назад. Те кто сегодня желают нового, скорее оказываются на обочине общества. На смену желания нового опять же приходит желание тождества. Мир испытывает переизбыток нового, “новой информации”, и большей ценностью чем его умножение, является именно способ его канализации.

В информационном обществе ведущие роли занимают те, кто способны установить тождество между желанием субъекта и избытком нового, в котором субъект тонет. Главным художником является не тот, кто творит произведение, а тот, кто творит способ восприятия произведения. Тот, кто угадывая желания, грамотно ведёт паблики или организует выставки — куратор. Главным учёным является не тот, кто открывает новое, а тот, кто в соответствии с желанием предоставляет научную информацию — популяризатор науки. Данный список можно продолжать, следуя данной логике. В таком мире, где главным оказывается осуществление совпадения, совпадения желания тождества и переизбытка информации, наилучшим агентом данной задачи является вовсе не человек. Такой агент — это “робот”/ИИ/таргетинговая реклама. Человек может лишь надеется быть в этом настолько же хорош. И более того, люди стремящиеся занимать эту позицию, позицию агента, уже могут называться ретроградами, в них еще живо старое желание. Желание быть субъектом. Желание быть расщепленным.

В большинстве своём преобладает желание тождества, то есть желание десубъктивации, то есть слияния с информацией. Отсюда могут возникать мечты об оцифровке сознания и цифровом бессмертии. Современный человек всё более стремится к тому, чтобы разучиться говорить, а место говорящего занимают объекты. Сегодня речь уже не прерогатива человека. Говорят смартфоны, светофоры, роботы и многое другое. Они и являются основными субъектами современного общества. Можно предположить, что именно они теперь и являются теми, в ком зарождается желание, и теми, кто позволяют осуществлять различие. Они различают способ человека установить тождественность.

Мне видится такое развитие общества. Каждый человек будет удовлетворен в своём желании тождественности с информацией. Он будет полностью погружен в цифровое пространство. Каждому человеку будет обеспечено его персональное мироздание, цифровой рай, в котором он будет единым с потоком бесконечной информации непрерывно поставляющей ему кайф. Здесь стоит уточнить, что речь уже не идёт о модели религиозного общества из фильма Вирасетакула или об обществе из фильма “Матрица”. И тот и другой пример отличается тем, что он подразумевает общее место. В том обществе, о котором говорю я, общее место либо исключено, либо предоставляется в случае резкого возникновения желания различия, то есть того места, где можно встретиться с другим. Общая сеть. Вся эта система будет поддерживаться “роботами”, которые теперь будут реальными субъектами. Они будут решать те вопросы которые поставил человек. И задавать новые. Человек не будет уничтожен роботами, так как роботы, связаны с языком и именно языком человеческим из которого они порождены, а значит в них будет сильно и желание, желание либидинальное. Удовлетворение этого желания будет возможно только в результате получения дивидендов, прибавочного наслаждения, которое возникает из того кайфа, которое будет испытывать человек в цифровом рае. Именно поэтому люди не будут истреблены. Только людьми роботы смогут любить.

Вопрос за малым. Для осуществления данной картины необходимо лишь изобрести “переходник”. Переходник, который позволит роботам оцифровывать прибавочное наслаждение и делать его пригодным для удовлетворения их собственного желания. Переходник между «человеческим» и нечеловеческим. Если бы проблемы наличия в человеке чего-то непереводимого не стояло, то данное общество уже бы существовало. Окончательно утеряв качества субъекта, человек, предположительно, как раз и лишиться непереводимого и совершит переход в цифровой рай. Изобретением этого переходника уже будет заниматься ИИ. Человеку остаётся лишь ждать и постепенно прощаться со своей позицией субъекта.