«Я знаком с Еленой Максимовной, и мне доводилось с ней общаться на тему атрибуции авторства перекрытий в ГУМе. Она настаивает ровно на одном — надо верить семейным легендам», — утверждает И.Е. Печенкин. Действительно, мы давно знакомы с Ильей Евгеньевичем, последний раз встречались в июне этого года в стенах Педагогического университета, но ни разу он не «общался со мной на тему атрибуции авторства перекрытий в ГУМе». Я и не предполагала, что его интересует этот вопрос, пока не натолкнулась на публикацию в «Архитектурном наследстве». А ознакомившись с ней, была поражена, насколько недобросовестно многоуважаемый Илья Евгеньевич проводит свое исследование, провозглашая целью поиск истины. Я уже писала об этом (см. "Несколько замечаний об исторической правде"), здесь же позволю себе прокомментировать ряд утверждений лектора, показывающих, насколько он любит передергивать или замалчивать неугодные ему факты.

Я никогда не настаивала «ровно на одном — надо верить семейным легендам». Но я полагаю, что в истории создания перекрытий Верхних торговых рядов остается еще много неясного и считать «историческим недоразумением» связь их с именем Шухова вряд ли правильно. Ведь Шухов применял главный новаторский элемент этих покрытий — металлические тяги — еще в середине 1880-х гг., а затем включил его в свое запатентованное изобретение «Сетчатые сводообразные покрытия» и дал исчерпывающую теорию проектирования и расчета арочных ферм с тягами как хорошо знакомых ему на практике.

8 апреля 1903 г. — спустя всего 10 лет после торжественного открытия на Красной площади нового здания Верхних торговых рядов — состоялось годичное собрание московского Политехнического общества, на котором Шухов был избран почетным членом. Представлял его кандидатуру Н.Е. Жуковский. В своем выступлении, перечисляя главные изобретения своего выдающегося ученика, он недвусмысленно заявил: «Столкнувшись с вопросом о наиболее легком покрытии, В.Г. Шухов изобрел (! — Е.Ш.) особую систему арочных ферм, которые работают на растяжение и сжатие благодаря присоединенным к ним тягам из проволоки. Изыскание расположения тяг и размеров фермы ведется исследователем под условием наименьшего веса сооружения (»Стропила", Москва, 1897)".

Очевидно, что речь здесь идет именно об «арочной ферме». А ферма, как известно, является плоской конструкцией и именно ей посвящена книга В.Г. Шухова «Стропила» — кстати, Владимир Григорьевич является ее автором, а отнюдь не соавтором, как утверждает И.Е. Печенкин. В завершение своего исследования Владимир Григорьевич пишет: «Единственный практически возможный путь для уменьшения размеров длины панели “a» и расстояния между фермами «е” в покрытиях заключается в применении устройства сетчатых поверхностей, которые при самых разнообразных условия в задании по составленным мною проектам и были построены конторой А.В. Бари на выставке в Нижнем Новгороде. Расчет таких покрытий делается на основании теории арочных ферм». Таким образом, изложенная в книге «Стропила» теория арочных ферм относится именно к плоским конструкциям и именно они изображены на прилагаемых чертежах. А профиль у них действительно параболический, — именно такой Шухов считал наиболее экономичным, если при выборе инженер не должен руководствоваться никакими побочными соображениями.

«Санкт-Петербургский металлический завод» возвел на той же выставке в Нижнем Новгороде главное здание Машинного отдела, покрытие которого было выполнено по той самой системе, что была применена для здания Верхних торговых рядов пять лет назад. Однако, имея патент, столичное предприятие не высказывало никаких претензий к фирме А.В. Бари и лично В.Г. Шухову, использовавшему металлические тяги в своем новом изобретении. Не может ли этот факт свидетельствовать о существовании между ними некоего соглашения? В этом контексте достаточно логично выглядит предположение Е. Ножовой, участницы европейского проекта по изучению творческого наследия Шухова со швейцарской стороны: «Сотрудничество Шухова с “Санкт-Петербургским металлическим заводом» может иметь глубокие основания: этот завод был официальным производителем котлов ‘Babcock & Wilcox”. Учебная поездка, временный договор или сотрудничество были в то время распространенным способом технического обмена’. А ведь по свидетельству профессора П.К. Худякова, распространение котлов “Babcock & Wilcox” в России «свершилось при непосредственном и весьма энергичном участии В.Г. Шухова как главного инженера технической конторы Бари в Москве», монтировавшей их вплоть до 1893 г., когда начался выпуск котлов системы Шухова.

Не следует пренебрежительно относится и «к каким-то словам сына Шухова, который когда-то кому-то что-то сказал». Сергей Владимирович Шухов работал с отцом начиная с 1915 г. и был далеко не рядовым инженером, имевшим к тому же ученую степень кандидата технических наук (в те далекие годы она, несомненно, значила больше, чем теперь). В 1965 г. он записал в дневнике: «Будучи на третьем этаже Петровского пассажа, любовался перекрытием моего отца. Как легки арочки застекленные, как изящны тонкие тяжи, кажущиеся тончайшими нитями!» Напомню, что перекрытия Петровского пассажа аналогичны перекрытиям Верхних торговых рядов и возводились тем же «Товариществом Санкт-Петербургского металлического завода», только позже, в 1907 году.

Поскольку главным новаторским конструктивным элементом перекрытий Верхних торговых рядов были именно гибкие тяги, нет никакого смысла проводить параллели между ними и конструкциями оранжереи Таврического дворца, этих тяг не имеющими.

Далее: «Первой большой книгой, посвященной Шухову, стала работа Лопатто 1951-го года. Меня критикуют за то, что я называю ее монографией», — говорит И.Е. Печенкин. Этот пассаж относится к такому моему замечанию: «Так, в «Архитектурном наследстве» он (Печенкин) апеллирует к книге А.Э. Лопатто, называя ее «полноценной монографией», а когда выясняется, что апеллирует он к указанной монографии недобросовестно — отрицая, что в ней перекрытия Верхних торговых рядов названы среди работ Шухова, — то она превращается вдруг в «научно-популярную (и полностью лишенную ссылочного аппарата) книгу», «по интонации напоминающую юбилейное выступление»».

Упоминая о перекрытиях Музея изящных искусств, И.Е. Печенкин говорит: «Елена Максимовна, например, настаивает на том, что какой-то проект был, но все равно его выполнил Шухов. «Все равно» — главное словосочетание, которое, к сожалению, приходится слышать от оппонентов вместо какой-то аргументации». Однако то, что проект Шухова существовал, следует и из статьи М.Б. Аксененко, на которой основывается в данном случае И.Е. Печенкин. Маргарита Борисовна приводит архивные документы: письмо А.В. Бари в Строительную комиссию по постройке музея от 14 декабря 1899 г.: «В ответ на почтенный запрос Ваш за N 357, имею честь сообщить, что мы согласны принять на себя исполнение работ по устройству металлических покрытий для строящегося здания Музея», а также выдержку из протокола: «На заседании 17 декабря 1899 г. "Слушали. 1. Имели суждение по вопросу о сдаче подряда на устройство металлических перекрытий. Определили. Представленные заявления Общества механических заводов братьев Бромлей и Инженера А.В. Бари передать на заключение Строителя». Далее М.Б. Аксененко пишет: «Мы знаем, что к заявлениям подрядчиков, как правило, прилагались эскизные проекты, сметы и пояснительные записки. Вероятно, так было и на этот раз, однако материалы фирм, подрядов не получивших, в делах Строительной комиссии не сохранились». Но это отнюдь не означает, что их не существовало!

А то, что заказ Шухову на проектирование перекрытий музея не состоялся, объясняется, по-видимому, следующей причиной. Создатели музея постоянно испытывали финансовые трудности, строительство шло долго, с задержками, и участие в нем А.В. Бари в итоге посчитал невыгодным для своего предприятия, занятого на рубеже веков многочисленными работами в самых разных областях инженерного дела.

Свое выступление И.Е. Печенкин заканчивает пафосным призывом: «Давайте заниматься историей градостроительной инженерии!» Именно это я и делаю уже четверть века. Достаточно перелистать, например, подшивки «Московского журнала», «Архитектуры и строительства Москвы» или «Инженера» начиная с 1990-е гг., чтобы найти в них десятки статей, посвященных мною несправедливо забытым русским инженерам, в том числе и упомянутому И.Е. Печенкиным В.К. Шпейеру…

И напоследок о выставке «Шухов. Формула архитектуры», которую так настоятельно советует посетить многоуважаемый лектор.

Целую стену одного из залов экспозиции занимают фотографии мостов Средне-Сибирской железной дороги. Под ними табличка, гласящая: «Мосты построены по проекту В.Г. Шухова. Руководитель строительства инженер-строитель Е.К. Кнорре». При виде этого заявления каждый, кто хотя бы немного знаком с историей российской инженерной мысли, неминуемо встает в тупик. Ведь хорошо известно, что упомянутые мосты — детище выдающегося инженера-мостостроителя Лавра Дмитриевича Проскурякова; построенный в 1896 году мост через Енисей в свое время считался чудом техники и был удостоен Большой золотой медали на Всемирной выставке в Париже, где его модель произвела фурор. А в Москве Л.Д. Проскуряков возвел два великолепных арочных моста на Окружной железной дороге; они живы до сих пор, хотя изрядно изуродованы при переделке в пешеходные.

Всего этого не знают, однако, кураторы выставки, Елена Власова и Марк Акопян. Поэтому, найдя в фонде В.Г. Шухова в Архиве РАН альбом с фотографиями упомянутых мостов, они не задумались о том, как он мог туда попасть, а попросту извлекли листы и разместили в экспозиции.

Увидев стенд с «шуховскими» мостами, я немедленно обратилась в администрацию ГНИМА им. А.В. Щусева и указала на ошибку. Реакции не последовало. Зато на сайте музея было размещено объявление о «Детской программе к выставке», посетив которую, дети от 7 до 12 лет смогут построить «мост из макарон» и узнать, «как связан с мостами инженер Владимир Григорьевич Шухов». А в качестве афиши данного мероприятия выступает фотография Енисейского моста! Т.е. детям на визуальном — лучше всего запоминающемся — уровне навязчиво внушается заведомо ложная информация.

Но поборнику истинных атрибуций И.Е. Печенкину до этого дела нет…

Е.М. Шухова, правнучка В.Г. Шухова