Третья книга Ездры. Инсценировка

Важна внутренняя тишина…

Черный фон, на котором белой гелевой ручкой нарисовано Древо Жизни. Ствол имеет очертания изогнутой женской фигуры, на ветвях угадываются контуры детей.

Перед черным фоном сидит окутанная белой тканью женщина. Голова опущена. На ее руках спит младенец.

Женский голос, записанный на диктофон, читает текст:

«Мать! обними сыновей твоих, воспитывай их с радостью; как голубица укрепляй ноги их, ибо Я избрал тебя, говорит Господь».

Появляется женская фигура в черных одеждах, на спине — рисунок белой спирали, как символа жизни и развития. Фигура приближается к черному фону и очерчивает белыми чернилами вокруг древа круг. Затем медленно удаляется. Звучит текст:

«Корми сынов твоих, добрая кормилица, укрепляй ноги их.

Из рабов, которых Я дал тебе, никто да не погибнет, ибо Я взыщу их от тебя».

Усиливаются помехи на диктофоне. Женщина поднимает голову, смотрит уставшим взглядом перед собой, бессильно опускает голову. Женский голос сменяет мужской:

«Не ослабевай. Когда придет день печали и тесноты, другие будут плакать и сокрушаться, а ты будешь весела и изобильна».

Выходит группа людей в красных костюмах, задрапированные в прозрачную ткань. Один из них держит маску языческого бога, чем-то напоминающую маски народов океании, расписанную языками пламени. Другие два — грубо вырезанные из красного дерева маленькие лодочки. Начинает звучать неразборчивая пропевающаяся речь, напоминающая обрядовую молитву. Поверх этой речи мужской голос четко произносит слова:

«Язычники будут завидовать тебе, но ничего против тебя сделать не могут, говорит Господь».

Фигуры в красном медленно и синхронно поворачивают головы к неподвижно сидящей женщине.

Появляется мужчина с золотым ободом вокруг головы, встает между матерью и язычниками, расправляя белую ткань с изображенной на ней черной спиралью. Аккуратно окутывает ей женщину, при этом звучит текст:

« Руки Мои покроют тебя, чтобы сыны твои не видели геенны (группа язычников начинает еле заметно трепетать, будто их пронимает легкая дрожь от дуновения ветра).

Утешайся, мать, с сынами твоими, ибо Я спасу тебя.

Помни о сынах твоих почивающих. Я выведу их от краев земли и окажу им милость, ибо Я милостив, говорит Господь Вседержитель».

Обними детей твоих, доколе Я приду и сделаю им милость; ибо источники Мои обильны и благодать Моя не оскудеет».

На последних словах моление язычников исчезает с записи. Они уходят. Затем начинает звучать орган. Женщина, бережно держа ребенка, не поднимая головы, удаляется. С черного фона пропадает изображение древа (это была проекция). Остается круг.

Мужчина снимает золотой обод с головы, садится на место матери, смотрит на зрителя.

Он произносит:

«Я. (орган смолкает). Я хотел я вопрошать Тебя о высшем, а о том, что ежедневно бывает у нас: почему Израиль предан на поругание язычникам? почему народ, который Ты возлюбил, отдан нечестивым племенам, и закон отцов наших доведен до ничтожества, и писанных постановлений нигде нет?»

Внутрь круга проецируется хроника, воспроизводящая войны древних народов. Затем современные. Затем — атомные взрывы. После в круге появляется слегка трепещущая водная гладь. На протяжении всего этого персонаж произносит:

«Переходим из века сего, как саранча, жизнь наша проходит в страхе и ужасе, и мы сделались недостойными милосердия.

Но что сделает Он с именем Своим, которое наречено на нас? вот о чем я вопрошал.

(выходят женщина и ребенок, одетые в привычную для нашего времени одежду. Мать — в черное. Ребенок — в белое. У малыша в петличке — красный цветок).

Он же отвечал мне: чем больше будешь испытывать, тем больше будешь удивляться; потому что быстро спешит век сей к своему исходу,

(женщина и ребенок вступают и продолжают дальше проговаривать текст в унисон с мужчиной) и не может вместить того, что обещано праведным в будущие времена, потому что век сей исполнен неправдою и немощами.

А о том, о чем ты спрашивал меня, скажу тебе: посеяно зло, а еще не пришло время искоренения его.

(вместо воды — кадр из «Жертвоприношения Тарковского, где герой с ребенком поливают дерево). Посему, доколе посеянное не исторгнется, и место, на котором насеяно зло, не упразднится, — не придет место, на котором всеяно добро.

от начала творения круга земного (вокруг белого круга начинают вырисовываться друг за другом второй и третий круги).

Свет гаснет. Проекция «Жертвоприношения» исчезает. На черном фоне в глаза врезаются три белых круга, один в другом. Голоса смолкают. Круги пульсируют. Тишина.

Мягкое свечение белого света выхватывает одиноко стоящего ребенка. Он без цветка. Укутан в белое покрывало. В руках держит нечто напоминающее маленький корабль. Исчезновение женщины и мужчины осталось незамеченными. Мальчик медленно проходит к центру кругов, тихо начинает читать, постепенно набирая силу своего звонкого голоса:

«От начала творения круга земного и прежде нежели установлены были пределы века, и прежде нежели подули ветры;

прежде нежели услышаны были гласы громов, прежде нежели возблистали молнии, прежде нежели утвердились основания рая;

прежде нежели показались прекрасные цветы, прежде нежели утвердились силы подвижные, и прежде нежели собрались бесчисленные воинства Ангелов;

прежде нежели поднялись высоты воздушные, прежде нежели определились меры твердей, прежде нежели возгорелись огни на Сионе;

прежде нежели исследованы были лета, и отделены те, которые грешат ныне, и запечатлены те, которые хранили веру, как сокровище:

тогда Я помыслил, и сотворено было все Мною одним (акцент), а не чрез кого-либо иного; от Меня также последует и конец, а не от кого-либо иного.

На сцену выходят дети в черных мешковатых одеждах, в районе солнечного сплетения каждого нарисована белая спираль. Хором шепотом произносят:

«Тогда я отвечал: какое разделение времен, и когда будет конец первого и начало последнего?»

Точно в таком же облачении выходят мужчина и женщина. Смотрят на мальчика. Слышен звук колышущего сухую траву ветра. Вместе тихо говорят:

«Он отвечал мне и сказал: этот век Всевышний сотворил для многих, а будущий для немногих».

Мальчик протягивает корабль стоящему в первых рядах ребенку из хора. Мужчина и женщина, следя за его действиями, продолжают читать текст:

«Он подает дары; ибо если бы не даровал по благости Своей, да облегчатся совершившие нечестие от своих беззаконий, то не могла бы оставаться в живых десятитысячная часть людей».

Мальчик садится, начинает с детской непосредственностью наблюдать за белым мотыльком, вдруг залетевшим на сцену и ярко читающемся на черном фоне.

Мужчина, женщина и хор, неподвижно смотря на ребенка, не глядя на мотылька, в унисон говорят.

«Он судия, и если бы не прощал тех, которые сотворены словом Его, и не истребил множества преступлений,

может быть, из бесчисленного множества остались бы только весьма немногие».

Свет гаснет, пропадают все круги с фона, кроме нарисованного. Фигуры героев перестают угадываться. Зато порхающая бабочка будто сияет.