Однажды за семейным столом моя мама решила узнать у всех, что бы они делали, если бы узнали, что Земля доживает последний день? Насколько подобная активность подходила для семейного застолья — отдельный вопрос, впрочем мы все всегда питали слабость к чему-то макабрическому, особенно по женской линии. Меня поразил ответ моего отца, от него я точно такого не ожидала. Он тогда жил в нашем деревенском доме, и огромный участок все время зарастал травой со скоростью оволосенения пубертатного мальчишки; на борьбу с буйной растительностью каждый день уходило примерно столько же времени, сколько среднестатистический москвич тратит на дорогу. Так вот, на вопрос о последнем дне Земли мой папа ответил, что он бы косил траву.

Косил траву.

С таким майндсетом мой папа мог бы быть современным художником.

Недавно я прочитала статью Бориса Гройса «Под взглядом теории» (она посвящена вопросу о том, нуждается ли современное искусство в пояснении, но сейчас не об этом). Несколько тезисов заставляют меня мысленно возвращаться к ним снова и снова. Например, что касается ощущения времени (хотя, согласно Августину или Мерло-Понти, это плеоназм, так как время и есть субъект, то есть разворачивание интенций). Ощущение это с одной стороны продиктовано общим атеизмом (настройки эпистемы по умолчанию). У мира нет замысла, глобальный план, по которому пишется история видов и душ, отсутствует. Это значит, что человечество появилось вследствие случайности и так же, случайно, может исчезнуть (без возможности какой-либо апелляции и Страшного Суда).

Свою партию в ощущении конца света, вшитого в каждую физическую и метафизическую грудь, играет также дискурс про конец истории. С тех пор как стала ясна несостоятельность больших исторических нарративов (в германском, марксистско-советском или каком-то ином виде), ни один субъект не может найти цель и смысл своей жизни в том, чтобы себя самого превратить в средство для достижения Цели.

Итак, у хода истории нет линейной логики (а любая драматургия выдумана и совпадения с реальными лицами случайны; выдумана победителями, но никакой пьедестал не занимается вечно), а успех какого-либо личного начинания не гарантирован, к тому же все очень скоро может кончиться. Что особенно ярко продемонстрировала нам пандемия. Нет никаких сомнений, что нечто подобное повторится, и возможно очень скоро. Не вирус, так радиоактивный метеорит или вспышка на солнце или еще что-то-такое-о-чем-мы-не-можем-даже-подумать.

Самое время вернуться к вопросу: что делать? Лет десять назад по Интернету тут и там торчали картинки с полевыми цветами, девицами и призывами жить каждый день так, словно он последний. (Только ни одна картинка не говорила как его прожить). Нужно пояснить вопрос — потому что делать можно что угодно, но суть не в этом, — как обнаружить в действии перед скорым концом какой-либо смысл?

И тут мы сталкиваемся с парадоксом неотложности. Если хочешь что-то сделать, то делай это прямо сейчас, (у тебя минута/час/день до смерти). Но знай, (1) что ты можешь не успеть, а также (2) что во вселенском масштабе это ничего не меняет. 2 снимает какую-либо тревогу по поводу 1, возможности не успеть что-то сделать. Но в то же время не отменяет желания действия. Потому что на самом деле мы ничего не меряем «вселенскими» масштабами. Если даже осталось очень мало времени, лучше провести его на расчищенном садовом участке; или — слушать Earthmover с настроенным звуком, расставив источники по периметру. И для того и для другого необходимо действие. Но его цель не находится в каком-то временном отдалении и более того — не находится вовне агента действия.

/Здесь замаячил призрак марксистской теории, для тех, кто чувствителен к таким вещам/

С изменением мира происходит изменение состояния самого агента действия. Представим — композиция уже звучит, вы настраиваете качество звука. Меняется не только рифленность волн, вылетающих из колонок и вибрирующих внутри волокон древесины, не только циркуляция веществ в домашних растениях (как известно, цветы реагируют на определенные частоты, что-то им нравится больше, что-то меньше), но и ваше состояние. То же самое применимо и к процессу уборки. Качественное изменение состояния, где сдвиг в лучшую сторону оказывается не только удовольствием, а еще и приростом внутренних сил, — это аффект.

Причем здесь марксистская теория? Смысл или результат действия не вынесен за пределы исполняющего субъекта, как это бывает на многих наших грустных работах, будь это строительство, маркетинговые услуги, писательство — это встречается повсеместно, вне зависимости от профессии. В таком случае единственный мотив работать — деньги. А деньги в таком случае это замена положительного аффекта, отсроченный смысл, который предлагается получить в два свободных от работы дня. Но нужно учитывать а) инфляцию б) смысл не сводится только к потреблению. Ибо аффект — это не просто удовольствие, оголтелый кайф. Это прирост и раскрытие собственных способностей. В противном случае происходящее характеризуется как отчуждение.

Во фрейме разговора «Последний день Земли» на ум нахально лезет клип Моргенштерна и DJ Smash, ремикс культового хита «Новая волна». Абсолютно трешовый и скандальный продукт. К Земле приближается смертоносный астероид, где-то в Италии жители города собрались в соборе, в надежде на спасение (здесь отзывается давнее сравнение собора с космическим кораблем). И что происходит: пастор не совершает молитву, а принимает таблетку из рук одного из священников и погружается в психоделический трип с элементами эйфории. Из сакрального места собор превращается в клуб, акустика пространства и состояние паствы располагают. Начинается дикий рейв с классической прямой бочкой, монахини превращаются в бесстыдных танцовщиц. В короткое время происходит запрет всех табу, и по сути предательство того Бога, которому все молились в ожидании спасения… в чем месседж? Ждать больше нельзя. Нельзя дальше исполнять какие-то отчуждающие действия, посвящать мгновение чему-то, что находится за пределами самого себя. Более того, это просто невозможно, так как лишено всякого смысла.

Однако нужно понимать, что даже в логике Последнего Дня Земли все не сводится к тупому гедонизму, как его обычно понимают. То есть к эгоистическому удовлетворению своих потребностей. И дело даже не в том, что мы не знаем, когда именно этот Последний день настанет, хотя его актуальная возможность вшита повсюду (но и в этом тоже).

Действие агента всегда на что-то направлено и ведет к изменению состояния… какой-либо структуры. Это может быть дом, огород, собор, город, что-то еще. И здесь имеет место эффект обратной связи, а аффект всегда имеет дело с обратной связью. Кроме того, вопрос, где проходит границы единичного тела весьма туманен. Так как с одной стороны телу требуются ресурсы «извне»: вода, кислород, тепло и так далее. С другой стороны, тело постоянно разворачивается вовне, будь то испражнение, писание, езда или даже кошение травы. Тело существует в силу того, что оно динамично. Границы тела не совпадают с видимыми кожными и волосяными покровами. «Предел какой-либо вещи есть предел ее действия, а не контур ее фигуры».

Поэтому я — всегда больше, чем просто я. Я это Мы.

Последний День Земли не значит, что «все позволено». Но значит, что ждать больше нельзя и не имеет смысла. Смысл имеет только такое действие, в исполнении которого уже заключается изменение, положительный аффект. Как себя, так и окружающего мира. (Но так как мы только что попытались поколебать дихотомию я и другие, последнее предложение можно убрать). Пока последнее мгновение не настало, необходимо найти такую репетитивность, внутри которой все элементы системы будут со-существовать, одновременно разворачивая свои способности.

Это значит — танцевать красиво.

Однако в капиталистическом линейном времени, где Последний День Земли еще со всей очевидностью не наступил, вышеозначенная дихотомия для многих сохраняется. Но с осознанием приближающейся катастрофы постепенно происходит перестройка сознания, экономики и политики в сторону экологически осмысленных практик.

Подлинный мотив — не судорожное спасение человечества от вымирания, а производство такого пространства, такого со-бытия, где каждый минерал, травинка, кит, панда, вышка электропередач, Siri, диджей и администратор будут петь восторженные песни существованию. И тогда Мы перестанем бояться времени, и тогда само словосочетание Последний День Земли потеряет свой смысл.

Но чтобы победить этот страх,

необходимо,

чтобы Мы осознали,

что Последний День уже настал.