Create post

Пограничье любви: отрывок из повести о художнике

Если Рита долго не навещала Стажинского, тот допоздна ходил по многолюдному L. от кафе до кафе. К нему часто присоединялись старые друзья, которые также любили шататься улицами города своей молодости, ставшего за каких-то пять лет настоящей Меккой для туристов с каким угодно достатком. В историческом центре днём и ночью бурлила разнообразная жизнь. На каждом углу выступали бойкие музыканты всех возрастов, нищие и цыгане выпрашивали деньги у слегка растерянных туристов, местные женщины приковывали взгляды мужчин ласковыми улыбками и оголёнными до предельных границ ногами, в воздухе постоянно висел аромат какой-нибудь еды и кофе. Люди ехали в L. за уличными впечатлениями и получали их в избытке. Где-то шумела война, делились земли, совершались теракты, ломались судьбы, а здесь, в L., празднику не было конца и ни одна, даже самая печальная новость, не могла надолго изменить этого счастливого положения дел.

Стажинский занял столик в своём любимом кафе «Бочка вина». Из окна, возле которого он сел с бокалом белого полусладкого, открывался вид на всегда оживлённую Староеврейскую улицу. Он мог сидеть тут часами, наблюдая за прохожими и посетителями «Хипстера», открывшегося на другой стороне улицы. В «Хипстер» ходили студенты и разные неформалы, которым хотелось показать свой наряд, напиться подешевле и вдоволь поболтать с весёлым барменом. Иногда Стажинский доставал блокнот и наспех зарисовывал какие-нибудь уличные сцены.

Сегодня он также следил за уличной жизнью, делая редкие глотки и думая о Рите. Когда сумерки изрядно сгустились и Староеврейскую подсветили фонари, «Бочку» стала заполнять шумная и уже слегка пьяная от наступившей весны молодёжь. В основном это были пары и компании девушек, занимавшие любые свободные места, стрелявшие во все стороны глазами и без конца поправлявшие свои длинные, как будто совсем недавно помытые, волосы. В других местах, где выпивка была дороже, а интерьеры претенциознее, эти же самые девушки могли сидеть, уткнувшись в гаджеты, лениво жевать салат или что-то горячее, насильно перекидываясь друг с другом пустыми фразами. Но в «Бочке», где всегда пахло дешёвым вином, столики были жутко неудобными и тесно сдвинутыми, а официанты норовили забрать у вас пустой бокал прямо из рук, девушки быстро заводились и болтали без умолку.

Барышня с мелированными волосами и фотоаппаратом на шее, которую Стажинский несколько раз встречал на богемных мероприятиях, продефилировала к барной стойки. Окинув быстрым взглядом пространство, Стажинский убедился, что свободных мест нет, что только за его столиком соблазнительно пустуют два видавших виды стула. Девушка взяла вино и на мгновение застыла возле стойки, внимательно изучая плотно забитое людьми помещение. Стажинский намеренно встретился с нею взглядом и сделал едва заметный кивок. Девушка, узнав его, улыбнулась и без долгих колебаний разделила его одиночество у окна. Эту мелированную красотку с карими глазами звали Мария.

Когда Стажинский открыл глаза, то первым, что он увидел, были изящно спутанные волосы Марии на соседней подушке. Он осторожно дотронулся до одной из прядей и покатал её между пальцами. Ночь была какой-то сумасшедшей. Давно у него не случалось таких ночей. И всё потому, что Мария с самого начала была готова к близости с ним. А он… Да, ему тоже давно хотелось молодой раскованной женщины, которая не задаёт лишних вопросов и не боится своих желаний.

Мария спала крепко и тихо. Осторожно подняв одеяло, Стажинский встал и налил себе в стакан воды. В окне забрезжило утро. На золочёные купола дальней церкви легли розовые пятна рассвета. Такие же пятна, подумалось Стажинскому, могли быть вчера на теле Марии от его хищных поцелуев. А эти островерхие купола… Как похожи они на её правильной формы груди. Чем больше он думал о Марии, тем радостней и тревожней билось его уже немолодое сердце.

Новая любовница Марка работала фотографом сразу в нескольких местах и получала за свою активность неплохие деньги. Видел он её нечасто и почти никогда не спрашивал, где и с кем она проводит время. Ему не хотелось надоесть ей, стать помехой для её молодых амбициозных желаний. Он также решил не ревновать её к другим мужчинам и не подвергать унизительным допросам. Любила его Мария или только дела вид, что не может дождаться их новой встречи? — этот вопрос Стажинский обходил стороной. Восхитительная близость, которую дарила ему эта раскованная женщина, сглаживала все углы и снимала любые противоречия.

В отличие от спокойного и по-матерински нежной Риты, страстная Мария жила каждой клеточкой своего тела. Без всякого стеснения она позволяла Стажинскому то, чего он никогда бы не попросил у Риты. Всегда игривая, всегда готовая взять губами его трепещущую плоть, всегда с кучей фантазий в голове, всегда чуть хмельная, почти всегда без трусиков и лифчика, это кареглазая менада, подглядывающая за жизнью через фотообъектив, быстро завладела податливой душой и отзывчивым телом художника Марка Стажинского.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About