Create post
MEMO15

Сто лет гуцульского одиночества

Марк  Камень
Qnarik Javadian
Фуркат Палван-Заде
+4

Есть в польской литературе книга, которая стоит особняком, пребывает в гордом и неповторимом одиночестве, подобно какой-нибудь карпатской вершине. Сотворил её в далёких 30-х годах прошлого столетия один очень талантливый человек, воспитанный и вдохновлённый гуцульской землёй. Речь идёт о книге Станислава Винценза «На высокой полонине». Уникальность этой книги в том, что автор смог посмотреть на Гуцульщину глазами её простого жителя и тонкого философа, изобретательного сказочника и европейского эрудита, человека с опытом и наивного поэта. В результате получилось пёстрое художественное полотно, охватывающее все аспекты бытия коренных жителей украинских Карпат.

Книга «На высокой полонине» — это, без всякого преувеличения, карпатские «сто лет одиночества» и, возможно, первый в мире яркий пример магического реализма. В сказочно-эпической форме, присущей творениям Маркеса, Станислав Винценз смог воссоздать самобытный миф Гуцульщины, сотканный из архаических традиций, буйной фантазии и всполохов Истории, которая безжалостно играет людскими судьбами.

Особое место в книге Винценза уделено проблеме одиночества. Однако в отличие от Маркеса, озабоченного проблемой одиночества коллективного (одиночества латиноамериканского континента по отношению ко всем остальным частям ойкумены), Винценз заостряет внимание на одиночестве личном, столь присущем человеку европейской цивилизации — будь то кёнигсбергский философ или карпатский гуцул, пасущий овец на высокогорной лужайке. И у Маркеса, и у Винценза категория одиночества (отделённости от остального мира) ничего общего не имеет с провинциальностью описываемого ландшафта и его обитателей. Правда, у Маркеса одиночество всегда сопровождается меланхолией, особым трагическим оттенком, вырастающим, я думаю, из ощущения неполноценности рефлексирующего человека перед яркостью и силой природы Латинской Америки. Совсем в ином свете воспринимает одиночество человек Карпат. Если верить Винцензу, то одиночество гуцула — это сознательная отчуждённость от пресловутой суетности мира с целью обретения твердыни мудрости, которая есть не что иное, как слушание Бога в себе.

Ещё одна сквозная тема книги «На высокой полонине» — это своеобразие хода горского времени. Здесь никто никуда специально не спешит, ибо знает, что Бог за всем приглядывает и всему назначает срок исполнения: очень непривычная позиция для жителя современного города, уверенного в своём посекундном господстве над временем. Надо заметить, что у Маркеса время, как правило, стоит на месте, превращая жизнь людей в вечно длящееся настоящее, которое стирает память о прошлом и не даёт наступить будущему. У Винценза же время неспешно идёт по кругу, но каждый его виток несёт с собой что-то новое, ставящее человека гор перед трудным историческим выбором.

Конечно, Винценз не упускает из поля зрения и магический пласт гуцульской повседневности. Магией здесь пронизан каждый шаг, любое слово, всякий поступок горца. Христианское в сознании гуцулов столь естественно уживается с языческим, что порождает какую-то третью модель взаимоотношений человека с миром потустороннего. И сей факт легко принять, оценив без предубеждения красоту окружающей гуцула природы, неуёмность сельской фантазии и силу местных традиций, из коих многие не утратили своего значения и в наши дни. Гуцулы Винценза, как и большинство представителей обособленных цивилизаций, крайне подозрительны и суеверны. Именно поэтому мольфарам (т.е. колдунам) они доверяют не меньше, а то и больше, чем приходским священникам: автор подробно описывает характерные повадки гуцульских шаманов и посвящает читателя в некоторые тайны их чародейского ремесла.

По всему видно, что Винценз до последней частицы своей души любит Карпаты, равно проживает с людьми этих мест как радостные, так и трагические моменты их полонинного (т.е. пастбищного) бытия. Подобная любовь даётся свыше, становясь с годами лишь яснее и крепче. Карпатам, безусловно, повезло с Винцензом, а Винцензу — с Карпатами. Кровное дитя двух ярких региональных культур (польской и гуцульской) и благодарный наследник культуры мировой, Винценз обладал уникальной способностью к их творческому синтезу. Результат — карпатская Библия, рассчитанная на медленное чтение в молитвенной тишине.

Стоит ещё отметить, что «На высокой полонине» Винценза, как и «Сто лет одиночества Маркеса» — это книги, подводящие итоги, а потому в них при всей колоритности образов, при всём детском умилении красотой окружающего мира звучит мотив конца и распада некогда цельных укладов жизни. Винценз позволяет нашему воображению задним числом пережить то чудо карпатской цивилизации, которое никогда уже не повторится, никогда больше столь ярко и полно не осветит мировой культуры своими живительными лучами.

Если у Маркеса мир людей безжалостно поглощается миром природы, как бывало, надо полагать, в историческом (и доисторическом!) прошлом Латинской Америки не единожды, то у польского писателя один жизненный уклад трагически сменяется (точнее — завоёвывается) другим. Потому, наверное, книга Маркеса больше похожа на антиутопическое Откровение Иоанна Богослова, тогда как Винценз создаёт что-то вроде Ветхого Завета, за которым непременно должен последовать Завет Новый.

Ввиду недостаточного знания польского языка, я прочёл «На высокой полонине» в украинском переводе, выполненном Тарасом Прохасько. Это вполне удачный перевод, который, как подсказывает мне читательская интуиция, даёт верное представление и о художественном методе Винценза и о философской оригинальности его суждений. «На высокой полонине» — добрая, сказочная и мудрая книга, которая пережила своё время и, безусловно, переживёт наше благодаря вошедшему в неё духу вечности.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Марк  Камень
Qnarik Javadian
Фуркат Палван-Заде
+4

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About