Create post

Чужой Охлобыстин, или Пятый размер нулевого километра: следы 90-х в современной прозе

Иван Охлобыстин. Песни созвездия Гончих Псов. — М.: Эксмо, 2017

Иван Охлобыстин. Песни созвездия Гончих Псов. — М.: Эксмо, 2017

…Не так давно, если помните, прошла беседа об эстетике 90-х на примере знаковой рубрики «Культура» в газете «Сегодня». Вспоминали всех участников знаменитой страницы, по сути, журналистских флагманов того времени, вошедших в историю как представители новой московской журналистики. В связи с этим событием нелишне будет вспомнить еще одно, не менее культовое издание того периода, в котором формировался новый журналистский стиль. И из которого, в свою очередь, вышла современная проза, и в частности, «Песни созвездия Гончих Псов» Ивана Охлобыстина.

В журнале «Столица», редактируемого в январе-ноябре 1997 года Сергеем Мостовщиковым, у автора упомянутой книги, кроме репортажей, публиковалась с продолжением приключенческая повесть с авантюрным сюжетом, близкая по стилистике его фильму того времени «Даун Хаус», а также одной из картин последнего времени «Соловей-Разбойник».

Что же общего в стилистике той «лихой» эпохи и новой книге Охлобыстина, состоящей из двух повестей — «Нулевой километр» и «Песни созвездия Гончих Псов»? В первую очередь, конечно же, драйв. В незапамятные 90-е герои эпатажных материалов Охлобыстина в «Столице» спасали мэра Москвы Лужкова, попавшего в заложники, сам автор, следуя заветам своей «нежной голубки Оксаны», не ел говядины в ресторанах (поскольку «там микробы»), зато весело гулял «по буфету» с закадычным другом Гариком Сукачевым, умевшим звонко стукнуть затылком о паркет в состоянии полнейшего анабиоза.

Весь этот ассортимент комедийных приемов, помноженный на архаичную модель патриотических таежных саг, присутствует в повести «Нулевой километр» Охлобыстина. Центон? Пастиш? Постмодерн новейшего извода? Метафора названия повести двояка — это и начало героического пути столичного начальника, присланного в сибирский леспромхоз руководить и строить новую железную дорогу, и остановка в самом начале «трудовых свершений», оказавшихся путем в иные метафизические дали. Таким образом, «нулевой» уровень письма — начало начал и продленный символ эпохи постмодерна — символичен для истории литературы нового тысячелетия.

Иван Охлобыстин. Фото Андрей Федечко

Иван Охлобыстин. Фото Андрей Федечко

Впрочем, поначалу стройка и жизнь — новейшей модели отношений автора с реальностью и бытования имперских (всесоюзных) смыслов — не стоят на месте. Сюжетный градус с «накалом страстей» изначально (и неожиданно) задает второстепенный герой повести — пилот вертолета, привезший в тайгу свежего руководителя. Ведь именно его история — на фоне общего ажиотажа вокруг нового строительства и начальника, постигающего азы таежной науки, что сродни сказкам Бажова — да, именно фрагменты из временного жития вертолетчика указывают и путь в Третий Рим, и дорогу к храму, и тропинку в современную прозу. О чем она? Каковы ее жанрово-стилистические черты в прозе Охлобыстина?

Во-первых, связь с традицией. Скоморошьи пляски времен «Столицы» — чистый постмодернизм отечественного разлива — сменились крепким жанром русского боевика, и упоминать его составляющие здесь просто нет смысла. Во-вторых, пресловутый русский буддизм, издавна артикулируемый его адептом Пелевиным — в «Нулевом километре» Охлобыстина он служит делу веры и правды на государственном поприще, замахиваясь на конкретные цели в финале повести. Соблазненный золотой лихорадкой, упомянутый пилот не стад ее жертвой, а взлетел выше, почти вознесся, обменяв казенное имущество не на презренный металл, а на знание «о чем-то большем». Да и грандиозной стройке местный герой-оборотень — архетип сказового начала в данном, современном случае — указал путь в космос дальнейших событий, а не в очередное «светлое будущее».

Как раз ему, партикулярному и официальному формату любви к Родине посвящена вторая авантюрная повесть Охлобыстина, давшая название сборнику. Эпоха физиков, прорывов в космос, легендарных астронавтов и прочей «орбитальной» специфики в «Песнях созвездия Гончих Псов» показана с точки зрения явных «пережитков прошлого». Именно так воспринимается в провинции чудаковатые персонажи этой истории — спивающийся физик, известный в прошлом хирург и другие герои былых времен. Машина счастья, созданная в эпоху советских динозавров здесь неожиданно запускается в работу благодаря бытовой, так сказать, метафизике. А именно — тем, чем автор наполняет старую схему производственной саги: простыми человеческими страстями, не исчезнувшими с крахом старой системы. Это, например, любовь, которая возвращает к жизни героя-алкоголика, или «память поколений», когда ему является отец-космонавт. Или «близкое ретро», вырытое буквально из–под земли — капсула с «посланием потомкам» в местном пионерлагере — благодарю которому «не рвется» связь времен.

Таким образом, обе повести Охлобыстина, который на заре 90-х выступал под псевдонимом Иван Чужой — это не пляски на руинах Большого стиля (в данном случае — «производственной» формы соцреализма) — а вполне конструктивный диалог с современностью. Пресловутый жанр антиутопии, этакий роман с прошлым в «обновленческом» формате комсомольско-хипстерской аберрации, чужд автору этой книги. У него как раз возрождения упомянутого стиля, синкопированного новыми жанрами (хоррор, комикс, боевик), а не заигрывание с новомодным формализмом, в котором и Терешкова летит на Марс, и опоздавшие к лету все не как не поспеют к шапочному разбору тем.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About