…С другой стороны, материя. Понятно, что Ньютон был прав лишь в «локальном» мире, где она была тем, что обладает массой, а в нашей, мягко говоря, моральной невесомости это не аргумент. И все–таки, несмотря на то, что мы больше не рассматриваем массу в качестве основного свойства материи, она остается важным аспектом реальности. Если, конечно, воспринимать ее не в измененном состоянии. Так вот, «Тонкая физика. Масса, эфир и объединение всемирных сил» Фрэнка Вильчека поможет нам в нашем желании не меняться.

В этой книге исследуется, так сказать, подоплека новейших физических идей о массе, энергии и природе вакуума. И уж будьте уверены, старая школа не подведет. Возможно, иногда она очень уж старая, но в финале наши все равно победят. Недаром сам Ньютон называл массу «количеством материи», и ничего. Раньше вообще все было лучше, с хлебом ели, а теперь? Да еще недавно все обходились лишь тремя законами Ньютона, думая, что экзамен по физике у них в кармане, а оказалось, что для самого ученого это было так, разминка красненьким, как у Чапаева. Свой главный закон — нулевой закон Ньютона — наш Исаак называл даже не законом, управляющим движением материи, а самим определением материи.

И что же было дальше? Говорят, в науке победили троечники, то есть поборники трех законов Ньютона, ведь главное для них было учинить прогресс во всем мире. «Нулевой закон Ньютона представлял собой глубокую ошибку, — пишет автор книги. — Она была центральной догмой Старого порядка, который на протяжении более двух столетий главенствовал в физике, химии и астрономии. Только в начале XX века работы Планка, Эйнштейна и других ученых начали оспаривать Старый порядок. К середине века под натиском новых экспериментальных открытий Старый порядок рухнул».

Кстати, рухнул этот самый старый порядок не только в науке, и в отдельной главе «Бог и нулевой закон» автор детально рассказывает, для чего именно стоило разрушать «до основанья, а затем». Нет, ничего личного, никакого подпольного Интернационала (только легальный — в самом названии книги об объединении всемирных сил), никаких масонов. Даже Ньютону дали высказаться, вспомнив о его поздней работе «Оптика» 1704 года, где речь шла о более конкретном видении природы материи. Юные безбожники, конечно, списали все на религиозный маразм нашего старца, чтобы, значит, было куда бить на очередном ученом совете, но все равно интересно. «Мне кажется вероятным, — заявлял Ньютон, — что Бог сначала дал материи форму твердых, массивных, непроницаемых, подвижных частиц таких размеров и фигур и с такими свойствами и пропорциями в отношении к пространству, которые более всего подходили бы к той цели, для которой он создал их. Эти первоначальные частицы, будучи твердыми, несравнимо тверже, чем всякое пористое тело, составленное из них, настолько тверже, что они никогда не изнашиваются и не разбиваются на куски. Никакая обычная сила не способна разделить то, что создал сам Бог при первом творении».

И вот таким образом, каждый раз «возвращаясь в реальность», автор книги, «споря с Богом», движется к «тонкой физике» новейших времен. «Теперь мы должны оставить эти опьяняющие философско-богословские идеи», — то и дело предостерегает он, ну, а мы — двигаемся дальше?