…Героиня этой повести пишет репортажи из Италии, из–за которых созывают заседание Совета безопасности ООН и номинируют на премию Йоко Оно, герой — роман на досуге. О любви? Да нет, о пропавших нефтяниках. Любви в новой повести Анатолия Контуша «Прерывистые линии» и без того предостаточно, поэтому даже после квик-встреч на полу гостиничного номера возлюбленная может сказать на чистом английском «ты знаешь, я беременна». Хотя, нефтяники — это тоже важно, но в том-то и дело, что по мере продвижения текста он все более становится похож на описание какой-то альтернативной реальности, где «первая экспедиция высадилась на Марсе, когда Роберту исполнилось пять».

Впрочем, когда любишь, еще и не такое случается: в гости к автору приходит дон Диего, он видит цепочку пропавших, бредущих в арктической ночи, допивает граппу, отмечая, как «наша с тобой частная жизнь превратилась в частную жизнь всего человечества». А так, конечно, сладкая элегия и гимн любви во всех ее вариантах, случившихся с героями — вот что такое эта нежная повесть. Автор проигрывает ее эпизоды снова и снова, словно выверяя единственно верный пусть, да разве его рассчитаешь. Лучше уж так, безрассудно, без обязательств, навсегда. «Я быстро догнал тебя, ты вырвалась и побежала по траве к роще, я прижал тебя к дереву, ты поцеловала меня в губы, я стянул с тебя блузку, мы упали в траву, я взлетел над полями, ты промчалась над чертозой, я взмыл в воздух над Ломбардией, ты пронеслась над Лигурией, и мы долго любили друг друга под старыми акациями в широком небе Италии, кувыркаясь над головами прохожих, забавляя детей и распугивая монахов».

Автор крутит героями так и этак, меняя профессии и места встреч во всех трех частях своей истории — астробиолог и журналистка, ученый и врач, актер и актриса — но от судьбы ведь не уйдешь и на лимузине не объедешь. При этом география страсти у него не знает границ, и лишь вечная Италия с базовым Лондоном, где, соответственно, отдыхают и живут герои, неизменны в сюжетной карусели городов. «Безраздельные хозяева на своей территории, они делали с нами все, что хотели; Сидней катал на пароходиках через залив, Нью‐Йорк кормил на улицах хот‐догами, Гамбург заталкивал в привокзальные пивные, Стокгольм гонял по улицам под ледяным дождем, но мы были согласны на все, поскольку другого способа познакомиться с ними у нас не было».

Опять-таки, автор словно проигрывает варианты одного и того же сценария, наблюдая за развитием своего «кинематографического» сюжета как бы со стороны, ну и вместе с нами. Каждая из трех частей книги начинается одинаково: герои приезжают в Италию, занимаются любовью, живут недолго, но счастливо, появляется ребенок, который вырастает и уезжает в Англию, меняются профессии. Словно параллельные линии счастья из названия повести, которые никогда не пересекаются. Или да? «Четкие тонкие линии расходились по мраморной плите от нескольких детских фигур, пересекаясь с вертикальными линиями, идущими параллельно друг другу; в точках пересечения линии, отходящие от фигур, становились прерывистыми или обрывались совсем, — уточняет герой. — Это едва успевшие начаться линии их жизней пересекаются с лазерными линиями падающих с неба бомб, задумчиво сказала ты, и мы повернулись и пошли назад к машине».

А дальше… Дальше пора собирать чемодан, ведь «в сердце что‐то дернулось, и я едва не уронил на пол Северный вокзал, отправляющийся через несколько минут поезд Париж‐Гамбург, тебя в открытом окне и меня внизу на перроне; в тот год мы чуть не развелись, и от нас остались бы одни осколки, если бы ты в последнее мгновение не схватила меня за холодные пальцы. В чемодане уже не было места, но мне все‐таки удалось разложить по боковым отделениям поцелуи в Сиднее на мосту высоко над портом, прощания на вокзалах Одессы, Кельна и Нарбонны, маленькую гостиницу в Ломмеле рядом с голландской границей…»

Словом, много чего можно сложить, да вот только не всегда сложится — роман, жизнь, история. Повесть об этом, наконец. Хотя… «Я раскрыл “Дона Диего” и сел у окна», — сообщает автор. На устах трепетало последнее слово?