Create post
Философия. Пользовательская коллекция

Ален Бадью. Предисловие к книге Квентина Мейясу «После конечности»

Андрей Денисюк
cornflakestein
Лиза Попова
+18

Лина Медведева перевела книгу Квентина Мейясу «После конечности. Эссе о необходимости контингентности» еще несколько лет назад, но по различным причинам этот перевод никак не удавалось опубликовать. Тем не менее, относительно недавно издательством «Кабинетный ученый» наконец-то был издан русский перевод работы. Однако в русском издании почему-то отсутствует короткое предисловие Алена Бадью, которое было как во французском, так и в английском издании. Это маленькое упущение я и решил исправить.

Квентин Мейясу и Ален Бадью
Квентин Мейясу и Ален Бадью

I

Цель серии «The Philosophical Order» [1] не только в том, чтобы публиковать продуманные и законченные произведения современной философии или уникальные философские документы из каждой эпохи, но также эссе, в которых можно обнаружить ощущение чего-то нового — тексты, которые отвечают на вопрос: «Какую рану я пытаюсь вылечить, какую занозу я пытаюсь извлечь из тела бытия, когда я становлюсь тем, кого называют «философом»?» Может быть философ, как утверждал Бергсон, все время развивает одну идею. В любом случае, нет никаких сомнений, что философ рождается одним единственным вопросом, вопросом, который возникает на пересечении мысли и жизни в определенный момент молодости философа; вопрос, на который необходимо найти ответ любой ценой. Вот категория, к которой мы должны отнести книгу Квентина Мейясу.

II

Это короткое эссе, которое является частью действительно значимого философского (или «спекулятивного», если использовать словарь самого автора) предприятия, возвращается к корню проблемы, которая послужила толчком для кантовской критической философии; проблема, которая, через решение предложенное Кантом, можно сказать, расколола историю мысли надвое. Эта проблема, которую наиболее явно сформулировал Юм, относится к необходимости законов природы. Откуда же возникает эта предполагаемая необходимость, учитывая, что чувственный опыт, который является источником всего, что мы знаем или, как мы думаем, знаем о мире, тем не менее, не дает нам никаких гарантий этого?

Ответ Канта, как известно, совпадает с ответом Юма, глася, что все, что мы знаем, приходит к нам из опыта. Тем не менее, Кант отстаивает необходимость законов природы, чью математическую форму и соответствие эмпирическим наблюдениям мы знаем со времен Ньютона, заключая, что раз эта необходимость не может возникнуть из нашего чувственного восприятия, она должна иметь иной источник: в конституирующей активности универсального субъекта, который Кант называет «трансцендентальным субъектом». Это различие между эмпирической восприимчивостью и трансцендентальным законом, по-видимому, является обязательной основой любой современной мысли и, в частности, для любой попытки мыслить природу «модальностей» вроде необходимости и контингентности. Последняя все еще является объектом делезианских и фуконианских размышлений. Но это также лежит в основе различия, которое является фундаментальным для Карнапа и аналитической традиции, различия между формальными и эмпирическими науками.

Квентин Мейясу с невероятной силой демонстрирует, как другая интерпретация проблемы Юма — та, которая оказалось закрытой, несмотря на то, что она более «естественна» — ведет к совершенно другому решению. Как и Кант, Мейясу сохраняет необходимость, включая логическую необходимость. Но как Юм, он утверждает, что нет никакого приемлемого основания для необходимости законов природы.

Доказательство Мейясу — и это действительно доказательство — показывает, что есть только одна вещь, которая является абсолютно необходимой: то, что законы природы контингентны. Эта абсолютно новая связь между противоположными модальностями ставит мысль в совершенно другое отношение с опытом мира; отношение, которое одновременно отменяет «детерминистские» притязания классической метафизики, точно так же как и «критическое» разделение эмпирического и трансцендентального.

Затем Квентин Мейясу продолжает рассматривать некоторые последствия своего возвращения к фундаментальной проблеме («что я могу знать?») в отношении двух других проблем: «что я должен делать?» и «на что я могу надеяться?» Именно это, находящееся за пределами конечного, разворачивается для современных мыслителей.

Не будет преувеличением сказать, что Квентин Мейясу открыл новый путь в истории философии, которая до сих пор воспринималась как история того, что можно знать; путь, который обходит кантовское каноническое разделение на «догматизм», «скептицизм» и «критику». Да, есть абсолютная логическая необходимость. Да, есть радикальная контингентность. Да, мы можем мыслить о том, что есть и это мышление никоим образом не зависит от предположительно конституирующего субъекта.

Эта примечательная «критика Критики» представлена здесь без прикрас, прорываясь прямо к самой сути дела в очень прозрачном и аргументативном стиле. Это позволяет мысли вновь повернуться в сторону абсолюта, а не в сторону разрозненных частей и отношений, в которых мы самодовольно нежимся, пока «возвращение религиозного» снабжает нас добавкой фиктивной духовности.

______________________________________________________________________________

[1] The Philosophical Order (L’ordre philosophique) — название серии книг, одним из редакторов которой является Бадью. Именно в рамках этой серии книга Мейясу была впервые издана в Éditions du Seuil.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Андрей Денисюк
cornflakestein
Лиза Попова
+18

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About