Три ступени вниз

Когда в очередной раз читаешь роман Булгакова «Мастер и Маргарита», то возникает недоумение: как ?и всего лишь? вот та книга, которая фактом своей публикации стала в середине щестидесятых годов прошлого века литературным и не только событием, прорывом? Не может быть!

Тем не менее, есть и будет удивительным актом постхрущевской оттепели, приобщением к чему-то такому, чего не было и не могло быть по сути в сугубо заидеологизированной с тридцатых годов советской литературе.

Несомненно, что четыре главы романа мастера о допросе и казни Иешуа Га-Ноцри (так Булгаков в соответствии с еврейским звучанием имени Иисуса назвал героя романа в романе) есть лушее в «Мастере и Маргарите», поразительное и запоминающееся, как киносценарий. (Был даже издан сборник под названием «14 Нисана», куда, наряду с другими материалами литературного рода о провозвестнике христианства, вошел на равных роман мастера из булгаковского эпоса на религиозные темы.)

Но история про Воланда и его свиту, куролесившую в предвоенной Москве, про саму Москву , описанную чуть идеализированно и иронично одновременно — это как оказалось вместе с романом мастера.

И не просто рядом, а так прочно и продуманно, выстроено композиционно, что одно естественно вырастает из другого, как тот сор, из которого, по гениальному образу из ахматовского стихотворения, вырастают стихи.

И все же, рано или поздно возникает риторический и сакраментальный вопрос: не снижает ли соседство бытового то возвышенное, что выражено в литературном подвиге безымянного персонажа «Мастера и Маргариты», который назвал произведение не именем главного героя Евангелией, а именем римского прокуратора Понтия Пилата?

В том-то и дело, что не только не умаляет достоинств истории про Иешуа Га-Ноцри и Понтия Пилата, а только усиливает эффект от силы сказанного в ней. Не из–за контраста, а как раз потому, что текст «Мастера и Маргариты» есть на самом деле трехуровневый конгломерат.

Самый высший уровень его — роман мастера.

Средний — приключения Воланда и его приспешников.

Самый нижний — описание москвичей в те несколько дней, когда город посетил инфернальный владыка потустороннего мира.

Все три уровня , перечисленные здесь, взаимодействуют с редкой проницаемостью друг в друга, создавая впечатление о произведении Булгакова как об универсальной картине человеческого бытия, взятого в четкий временной период и вписанной в узнаваемую до правдоподобия пространственную перспективу.

Но тогда возникает уже чисто стилистический вопрос: а зачем все это было нужно — так выстраивать описание легендарных событий, что есть разные уровни постижения их. Где наверху стилизация под Евангелие от Луки (где Левий Матвей — один из героев романа мастера), а на последнем — нечто похожее про романы про Остапа Бендера, написанные коллегами Булгакова по ранней газетной деятельности Ильфом и Петровым.

И, пожалуй, вопрос этот самый важный, поскольку ответ на него позволяет увидеть роман «Мастер и Маргарита» в присущей ему целостности, в том, что не перестает увлекать читателей его уже более полувека.

Заметим, что все три уровня романа имеют схожие особенности, как синоптические Евангелия — От Матфея, От Марка, от Луки.

В них есть детективные моменты, приключения героев, разговоры по душам и вкрапление мистического в обыденность.

Названное не есть лишь свидетельство единства главной книги Булгакова. Оно показывает, что все три уровня романа «Мастер и Маргарита» закономерны. И он мог быть целостным только в сосуществовании трех названных здесь уровней. По-своему на такую нерасторжимость повествовательной ткани литературного произведения указывает и то, что , заявленная в первых главах фраза, которой должен быть закончен роман и где речь идет о Понтии Пилате, трижды повторяется в Части второй его.

Тогда, когда завершается , собственно, роман мастера.

Тогда, когда Воланд и его свита покидают Москву, заканчивая все, что наметили сделать, в первую очередь, решив судьбу мастера и Маргариты.

Тогда, когда роман Булгакова подошел к концу.

Что является неоспоримым доказательством в пользу того, что все три пласта романа составляют подлинное содружество, так сказать.

Что из этого следует?

Наверное то, что написать в СССР произведение на религиозную тему тогда, когда он начат и завершен был Булгаковым (1929 -1940 годы) было невозможно. В некотором смысле, о том говорится уже в самой первой главе романа, где редактор Берлиоз доказывает пролетарскому поэту Ивану Бездомному, что никакого Иисуса не было на самом деле, как и представителей черных сил, как и всего того, что рассказывают о них.

Вряд ли было возможно тогда же написать пусть и сатирический, но в некотором роде и апологетический экскурс , показывающий возможности сил зла.

А вот вписать и то, и другое в смешные бытовые реалии советской жизни тех лет было вполне логично и уместно.

И дело тут не в том, что Булгаков хотел благодаря введению в свое произведение будничного содержания, тем более, иронично поданного, сделать возможной публикацию собственного произведения (особый аспект — соотношение судьбы и биографии Михаила Булгакова и героя его произведения, его альтер эго, его двойника).

Ясно было, что и в таком популяризаторско-полуанекдотическом виде, если иметь в виду фон истории про Воланда, Иешуа Га-Ноцри и Понтия Пилата, роман невозможен был для публикации в советских изданиях. Если помнить бедственное положение его автора в десятилетие, когда он его создавал, то, что он, скорее всего, находился под постоянной слежкой, трудно предположить, что у Булгакова могли быть или даже были иллюзии по поводу появления романа в печати (что также описано в истории мытарств и болезни мастера после того, как фрагмент романа про Понтия Пилата и его антипода духовного мастер по настоянию Маргариты опубликовал в прессе, что привело к ожесточенной критике писателя, его душевной болезни и одиночестве в больнице для людей с неадекватным поведением.)

Несомненно, нет.

Новозаветные книги, Библия в широком смысле слова, адресованы были обычным людям в меру их понимания, веры и последовательности в следовании личному религиозному чувству.

Потому три уровня романа «Мастер и Маргарита» есть как бы расширяющиеся сверху вниз круги восприятия библейского в разных группах людей, вырабатывающих отношение в тому, что говорится, в данном случае, про Иисуса из Назарета.

Есть, понятно, группа продвинутых в вере людей. Их меньше остальных в количественном отношении. Им ближе будет то, что пересказано в авторской редакции в романе мастера. Вероятно, их с заведомыми оговорками можно сравнить с учениками Иисуса, как они представлены в Евангелиях. (Вспомним, что и им не все понятно было в его логиях и притчах).

Есть большая, чем названная выше, группа людей, на которых лучше воздействуют примеры, связанные с чудесным. И о них говорится в Новом Завете — в Евангелиях, в Деяниях Апостолов, в Посланиях Апостолов, в Откровении Иоанна Богослова.

Как бы их ни было много по сравнению с теми, кто наиболее возможно приближен к религиозной истине о спасении души, их меньше, чем остальных, для которых вера есть и не привычка даже, а информация о том, что надо знать, чтобы правильно ориентироваться в конкретном социуме.

И им , третьим, приемлема и доступна нижняя версия истории про библейских персонажей.

Таким образом, выходит, что Булгаков, пусть не дословно повторяя библейский текст в рамках сложившейся традиции его истолкования, совершенно точно использовал градацию последователей Иисуса, как она обозначена в Евангелиях.

И использовал ее, ту самую градацию, в ориентировании на читателей неравных степеней восприятия высшего.

Поэтому насколько очевидны три пласта-уровня романа Булгакова «Мастер и Маргарита», также неоспоримо и том, что речь здесь о произведении цельном и филигранно выстроенном и написанном.

Пожалуй, одно из непременных достоинств его состоит не только в блистательной форме, конгениальной содержанию, не только в том, что оно объективно восприятию с неодинаковым опытом постижения знаний о вере и религии.

Оно проявляется в том, что никому не заказано не спускаться по перечисленным ступеням, а подниматься по ним с каждым новым прочтением романа, что, вкупе со всеми его известными достоинствами и доставляет читателю его бесценную радость постижения того, что при предыдущих чтениях оставалось вне внимания.

Знакомое до цитат, до всех сюжетных коллизий и перипетий всех уровней, она завораживает совершенством своим, тем возвышенным и актуальным вне времени подтекстом, который заявлен в нем с первых строк и с фантастической увлекательность сохраняется до финала.

При том еще, что и очередное чтение «Мастера и Маргариты» оставляет в душе ощущение чего-то еще неоткрытого, непроясненного, что со временем вызывает насущную потребность снова взяться за произведение Булгакова и перечитать его в очередной раз от начала и до конца.