Рискуя показаться смешным, хотел бы сказать, что истинным революционером движет великая любовь. Невозможно себе представить настоящего революционера, не испытывающего этого чувства.

Эрнесто Че Гевара. Социализм и человек на Кубе. 12 марта 1965 г.

Любовь — постоянная тема для размышлений, споров, надежд и сомнений. О ней поют, про неё пишут, её рисуют, снимают про неё кино. Есть немало исследователей, которые пытаются понять феномен этого чувства, объяснить с той или иной точки зрения. Но правильно ли мы понимаем, что это такое? Не принимаем ли мы за любовь что-то иное, не имеющее к ней отношение?

Разные люди, представители разных классов, социальных групп и идеологий дадут разные ответы.

Буржуа ответят просто — любовь это взаимоотношения между двумя партнерами. Воннегут в романе «Мать тьма» сформулировал этот подход довольно лаконично:

Das Reich der Zwei, государство двоих — Хельгино и мое, — его территория, территория, которую мы так ревниво оберегали, не намного выходило за пределы наше необъятной двухспальной кровати.

В одном предложении, в одной формулировке писатель вскрывает сразу две важные особенности буржуазной любви — её замкнутости и приоритете чувственного, сексуального аспекта над платоническим. Любовь при буржуазном подходе касается только двух человек и основа любви это секс. Даже сама фраза «Давай займёмся любовью» призывает именно к сексу, подменяет широкое многогранное понятие, всего лишь одним её аспектом. Но этим буржуазная любовь не исчерпывается. Взаимоотношения, рожденные в недрах формации, что ставит во главу угла товарное производство, также опредмечиваются, превращаются в процесс перманентного торга. Если быть объективными, то и прежние докапиталистические формы брака имели эти черты, приходит на ум формулировка «сватания» — «У вас товар, у нас купец», но если в прежних формациях шел торг между двумя семьями, то при капитализме торг идет между двумя партнерами непосредственно. Это ведет к ещё большему превращению партнеров в товар, источник чувственного удовольствия и материальных благ. Забота о теле начинает рассматриваться как инвестиция, долгое сохранение внешней молодости, как самоцель, сам смысл совместной жизни сводится к бесконечной погоне за новыми чувствами и удовольствиями. У режиссера Романа Полански есть довольно интересный фильм на эту тему — «Горькая луна». По сюжету фильма праздный американец приезжает в Париж, чтобы писать там книги, дышать вольным воздухом города, вращаться в тамошней тусовке. Он встречает девушку, в которую влюбляется.

Но они оба воспринимают любовь, прежде всего как секс, как сжигающую страсть. Друг друга они воспринимают, как средства удовлетворения самых неожиданных желаний. Они идут от ощущения к ощущению, все больше отчуждаясь друг от друга, воспринимают друг друга, как источник острого чувства, как некий холодный предмет, но не как человека. Результат оказывается, вполне предсказуем — их любовь переродилась в садомазохистский поединок, страсть выгорела, осталась пошлость и пустое существование. Неслучайно, главный герой, в конце концов, превращается в обездвиженного инвалида, это аллегория его превращения из человека в неживой предмет.

И о какой тут можно говорить любви? Мы видим просто союз двух людей, который обусловлен теми или иными потребительскими причинами. Современная буржуазная любовь — это совместная погоня за удовольствиями, неважно какими — интимными или потребительскими. И этим она принципиально не отличается от старобуржуазной любви, где также правит расчет, превращение партнеров в продавца и покупателя.

Чем дальше мы уходим в наше прошлое в поисках «настоящей любви», тем более проступает потребительская сущность сложившихся отношений. Можно сказать, что обличая то явление, что буржуа называют любовью, отношениями, мы критикуем явление, которое зародилось за тысячи лет до появления капитализма. Потому не имеет смысла писать отдельно о любви, как её понимают, например христиане. Все эти религиозные догмы лишь «освящали» сложившиеся в обществе отношения. Впрочем, о любви речи тогда и не шло. Брак в традиционных обществах — это акт расчета, исполнение приказа плодиться и размножаться. Ещё с древних времен отношения, основанные на истинной симпатии, прорывались у людей в виде измены «официальному браку», но клерикалы всех мастей бескомпромиссно боролись с этими слабыми, замутненными похотью, лучиками наших чувств.

Любовь клерикальная, любовь традиционная — это любовь к иерархии, своего рода любовь родительская, только в худшем её, деспотическом исполнении. Что интересно, любовь буржуазная — это противоположность: любовь детская, инфантильная, опять же в худшем варианте значения этих понятий. Да и не любовь это вовсе. Это не процесс, а некий застывший объект, мертвое гниющее тело.

Истинная любовь — это всегда действие.

В нашем мире так сложилось, что если ты не боишься любить по-настоящему, не следуешь сложившимся штампам и условностям, ты уже практически революционер. По крайней мере, ты делаешь первый шаг в этом направлении. Любовь, творчество, революция — понятия одного уровня, одного направления. Чтобы совершить революцию, нужно по-настоящему полюбить наш мир, который ждет справедливости, разума и счастья. А чтобы стать настоящим революционером, нужно совершить революцию в себе. Навести порядок в своей голове. Выбросить оттуда пропахшие нафталином мещанские установки и древние патриархальные правила. Выбросить оттуда всё, что мешает нам, тянет нас назад к тому болоту, в котором погряз наш мир. А для этого нужно полюбить себя. Только не эгоистической любовью собственника, а чистой любовью человека, который готов отдать всё, и которому нечего терять. Ведь всё, что ему нужно лежит вокруг него, в нашем прекрасном многогранном мире. При таком подходе не нужно создавать свою индивидуальность искусственно, через вещи, которые мы потребляем, или через людей, которых мы сводим, таким образом, до уровня вещей. Наша личность, открытая и прозрачная, несомненно, привлечет к себе других таких же честных и открытых людей. Так, революция, совершенная в нас самих, поможет создать общность родственных душ, которые со временем смогут совершить революцию в нашем мире.

Как писал Фромм:

Любовь это не обязательно отношение к определенному человеку; это установка, ориентация характера, которая задает отношения человека к миру вообще, а не только к одному «объекту» любви. Если человек любит только какого-то одного человека и безразличен к остальным ближним, его любовь это не любовь, а симбиотическая зависимость или преувеличенный эгоизм. Большинство людей все же уверены, что любовь зависит от объекта, а не способности. Они даже уверены, что это доказывает силу их любви, раз они не любят никого, кроме «любимого» человека. Здесь то же заблуждение, о котором уже упоминалось выше. Поскольку они не понимают, что любовь — это активность, сила духа, они думают, что главное — это найти правильный объект, а дальше все пойдет само собой.

Если говорить проще, то любовь это свойство нашего характера, нашей личности, которую необходимо неустанно развивать. Только по-настоящему полюбив наш мир, мы сможем его изменить в лучшую сторону.

Это не значит, мы отвергаем любовь индивидуальную. Все сказанное означает, что любовь индивидуальная при таком отношении к миру, несомненно, придёт в вашу жизнь, будет полнее, насыщенней и ярче, чем такая же при ином подходе. Только она будет не целью, не средством, а просто следствием нашей способности любить, гармоничным украшением нашего большого сердца.