Между «там» и «здесь».

Благополучная многодетная мать и жена из шведского города Мальмё была найдена мертвой в квартале красных фонарей Копенгагена, соединенного с Мальмё легендарным Эресуннским мостом длиной свыше семи километров. В своем родном городе она была добропорядочной домохозяйкой, но уезжая в соседний — работала проституткой. Совсем не из нужды, а из–за чего-то большего.

Эта реальная история побудила драматурга Marjus Ivaškevičs написать пьесу «Ближний город​», которую весной этого года в Латвийском национальном театре поставил Кирилл Серебренников. Пьеса подверглась жесткой редакции, которую драматург осуществил лично. Почти полностью переработана одна из «второстепенных» сюжетных линий, но самое важное — любые упоминания Мальмё и Копенгагена теперь отсутствуют. Есть только «тот берег» и «этот берег». Есть только «тот город» и «этот город». Есть только неоновые «там» и «здесь». И мост между ними.

В принципе ключевую идею спектакля можно свести к истине: «хорошо там, где нас нет». «Здесь» царит рутина жизни, «здесь» возможна лишь невозможность. Другое дело — «там». «Там» — это город мечты, город несбывшихся иллюзий. «Там» можно отпустить своих демонов на волю. С «того» берега в конце концов можно смотреть на «этот» и видеть его не таким беспросветным, представлять «этот» «тем». И женщина, которая в спектакле занимает главенствующую и правящую роль, разумеется сомневается выбраться из «этого» города в «тот» дольше, но зато и заходит куда дальше. Однако, все было бы слишком просто, если бы только этим все ограничивалось. Напротив, с этого все только начинается.

Спектакль не показывает дотошно это самое «здесь». Он не показывает дотошно и это самое «там». Его основной фокус — тот самый длинный мост, уходящий в середине глубоким тоннелем под толщу воды, как символ перехода. Герои быстро покидают «этот» город, но и «ближнего» так и не достигают. Эта метафора разумеется не нова, несоответствие реальности и мечтаний — тема вечная, но сейчас она особенна актуальна. Поскольку пребывание одновременно не «здесь», и не «там» в настоящий момент — основное состояние современного общества.

Уже в 2004-м году, когда Ивашкявичус писал свою пьесу, у нас были мобильные телефоны. Уже тогда, отвечая на звонок в автобусе, в компании друзей, мы вдруг выходить за границы «здесь». Обратите внимание, когда человек рядом с вами в публичном месте заговорит по мобильному — он уже не здесь, он скорее там, но все же не там и там не будет. Некоторые даже в момент разговора начинают смотреть в одну точку или вовсе закрывают глаза, перенося себя «туда». Разумеется эта особенность была и раньше, но никогда она не являлась основной.

Сейчас же, вся наша коммуникация происходит через посредника (через «медиа»), у нас почти у всех есть профайлы на разных онлайн-ресурсах. Эти профайлы — не мы. Они — мы «там». Они могут позволить себе гораздо больше, пока мы «здесь» бьемся с рутиной существования. Большинство людей всего мира в данную секунду существуют между «здесь» и «там», находясь на этом самом мосту, в этом самом подводном тоннеле. Но никто человеческую психику к такому существованию не готовил. Поэтому одна из главных неоспоримых побед спектакля «Ближний город» в том, что он помогает нам посмотреть на этот самый мост, визуализирует то пространство, в котором мы все заперты, из которого уже не выбраться, и обнажает вызванные этим проблемы.

Все это под музыкальное сопровождение «Шарманщика» (одной из самых потрясающих по безысходности песен , решенной предельно скупыми средствами: уныло повторяющимися примитивными звуками шарманки) Шуберта из цикла «Зимний путь». Цикла, выражающего мрачные скитания героя, покинувшего свой дом и обреченного бродить без надежды достигнуть хоть какого-то назначения.

Спектакль массивный, в чем-то даже академичный. Несмотря на то, что «скандинавский» первоисточник из нового текста вычеркнут, Кирилл Семенович воссоздает неповторимую вязкую нордическую атмосферу с тягуючими монологами. Кем-то наверняка это было воспринято скучным, но меня всегда завораживает эта выраженная неспешность действия вне зависимости от жанра. Любое «северное» произведение (будь то кино, спектакль или книга) пропитано обстоятельным объяснением, что в жизни все непросто, каждая минута — это борьба с собой, борьба с миром, и тут не до удовольствий. Атмосфера всегда полна даже не безысходности, а какой-то сдержанной, созерцательной предопределенности. И не смотря на то, что порой хладнокровно и реалистично демонстрируется жестокость, в центре всегда стоит человечность и человек как объект исследования. Поэтому несмотря на трехчасовую продолжительность, я время от времени ловил себя на мысли, что готов смотреть еще три.

При этом холодность подчеркивают и декорации, которые так же как и костюмы привычно созданы самим режиссером. Перед нами ослепительно белая комната, но только ее белизна — совсем не светлая. Она скорее хирургическая. Стерильная белизна, где каждый микроб на поверхности. И Серебренников помещает сюда запертое и потерянное между «там» и «здесь» человеческое подсознание, чтобы подвергнуть его основательному медицинскому обследованию. На фоне этой стерильной белизны контастно проступают все самые темные стороны этого подсознания. Зритель здесь пожалуй впервые у Серебренникова не вовлекается, спектакль идет отстраненно: в себе, для себя и про себя. Потому что, как говорится в спектакле: «в темноту нельзя стрелять, ее нужно освещать». Эта фраза слишком красива, и я догадывался, что она неизбежно будет трактоваться в миролюбивом контексте (что и сделал директор Латвийского театра в конце, о чем чуть позже), но я готов настаивать, что в ней нет позитивной коннотации. Она — безапелляционная констатация факта, подобная врачебному диагнозу. Поскольку сразу за ней идет первый и единственный призыв «Не выключайте свет, когда пойдете спать!». Иными словами: дайте ему осветить темноту вашего подсознания.

Спектакль от этого пересказу не поддается, любой «итог» и «мораль» здесь отсутствуют за неимением. Это равносильно пересказу заседания врачебного консилиума. Его можно увидеть теперь уже только в Латвии в ноябре, в очень близком к нам городе. Но в любом случае диагноз озвучен и забывать его не стоит: каким бы ближним не казался «тот» город, он всегда будет слишком близко.