Петербург. Только по любви.

Настало время одной из самых захватывающих историй, со мной приключившихся!

В 2013-м году Британский Совет​ объявил сезоны композитора Бенджамина Бриттена в России. Так случилось, что это — мой самый любимый композитор. Любимый в том смысле, что я охотно принимаю все его “недостатки”. А еще точнее — я понимаю их природу и за них его люблю еще больше.

В прошлом месяце, как многие знают, Британский совет был вынужден окончательно прекратить функционирование на территории России. Но мало кто знает, что аж с 2008-го года Британский совет закрыл офисы в Петербурге и других городах. По схожим причинам: российские “спецслужбы” сделали невозможной работу представительств совета. Тогда глава МИД Великобритании назвал действия России “недостойными великой страны” и отметил, что Великобритания не будет предпринимать аналогичных действий по отношению к российским культурным организациям, работающим на ее территории. Но сейчас не об этом.

Угадайте в каком городе в 2013-м году я жил? Правильно. В Петербурге.

То есть российские сезоны любимого композитора грозились пройти мимо меня. В Петербурге в апреле показали оперу “Билли Бадд” в постановке Вилли Деккера. Мариинка что-то проводила, включая “Поворот винта” и “Военный реквием”. И, не считая пары выставок, на этом год композитора для северной столицы закончился.

И я понял, что надо действовать.

Во-первых, в первый же день продаж я купил книгу о Бриттене, которую издали. Я очень планировал “растянуть” удовольствие, но проглотил ее за ночь.

Потом я начал покупать билеты на поезда Питер-Москва. Много билетов. Алексей Гориболь делал в Бетховенском зале Большого театра целый цикл вечеров Бриттена (это были чудесные вечера), театр Покровского предложил свою премьеру “Блудного сына” (до сих пор это — одно из самых неприятных воспоминаний об оперном спектакле).

Были выставки, сборные концерты, куда включали произведения Бриттена. Наверное, это был мой рай.

Но!

В один из тех прекрасных дней, находясь, разумеется, в Петербурге, я вдруг узнал, что в Московской Консерватории будет концертное исполнение оперы “Смерть в Венеции”. Опера сама по себе — невероятная. Поверить в то, что ее в принципе исполнят в России на широкую публику было сложно.

Но проморгавшись и убедившись, что да, это реальность, я увидел состав. Увидел и прямо вскрикнул. Состав был следующий (его я помню наизусть, как и то, что концерт был назначен на 8-е декабря 2013-го года).

Дирижёр: Геннадий Рождественский
Солисты: Йэн Бостридж (тенор), Питер Колман-Райт (баритон), Йестин Дэвис (контратенор)

Многие, наверное, среагировали на известное имя дирижера, подумали, что в нем причина моей эйфории. Но нет.

Это был Йэн Бостридж — на мой взгляд самый-самый умный певец всех времен и народов.

Во-первых, он, написал две фантастические книги (их я тоже прочел залпом). Он — самый настоящий профессор, защищался в Оксфорде, а его монография “Колдовство и трансформации” — один из самых захватывающих текстов по истории и политической теории, который мне доводилось читать.

Собственно профессионально петь он начал лишь к 30-ти годам! Только к 30! И почти с дебюта начал хватать одну премию за другой. Например, первую номинацию “Грэмми” он получил, кажется, в 32 года (1996 год).

Последнюю, к слову, — в прошлом году.

Понятное дело, что его сразу начали называть “колдуном”, каламбуря над образованием. Но смысл не в этом. Дело в том, что он поет не головным резонатором, а мозгом.

Тут многие справедливо захотят со мной поспорить, но вот как устроены мои симпатии: Оперный вокал — весьма беспощадная вещь. У кого-то есть голос, большой и от природы. И они его развивают. У кого-то голос тоже есть, но не такой большой и не такой уж, прямо скажем, дар. И им приходится на фоне “даровитых” несколько сложно существовать.

Так вот, первые меня всегда мало интересуют. Они часто едва нащупают “свой дар”, начинают его эксплуатировать, упиваться им. В качестве спорта, вау-эффекта, внушительности человеческой природы — это круто. Но пение не всегда про “голос”. Пение скорее о том, как его использовать.

Поэтому второй случай, когда исполнитель не презентует свои сильные стороны, маскируя ими слабые, не оглушает подачей, а именно работает над драматургией, убивается, тратится и ищет — мне всегда ценнее. И, если находит — я становлюсь фанатом.

Так вот, Бостридж находит.

Он — еще одна большая любовь в моей жизни. Это тот случай, когда если бы я начал петь, я бы хотел петь как он. И поэтому петь я никогда не буду.

И вот он должен был исполнить заглавную партию в “Смерти в Венеции” Бриттена.

Была глубокая ночь. Онлайн-билетов я нигде не нашел. Старт продаж известен не был. Я метался и не спал до самого утра. Утром я позвонил в Консерваторию:

— Я бы хотел купить билет, но я в другом городе. Могу я как-то это сделать? — Билеты только в кассе. — Хорошо, я сейчас буду кого-то искать, но можно мне отложить самые лучшие билеты до моего приезда? — Нет. — Спасибо.

Я отменил все дела и побежал на поезд. После обеда я уже был с билетами. Билеты я взял в самый первый ряд партера у прохода (никогда так не делайте!).

Утром я вернулся в Петербург с 5-тью билетами (себе и друзьям) и счастливый настолько, что хотелось напиться. До концерта было несколько месяцев, поэтому заветные билеты я, конечно, спрятал в страницы книги о Бриттене (мне казалось это — красивое решение).

Чем ближе подходило 8-е декабря, тем меньше я мог думать о чем-то другом.

И вот день икс наступил.

Приехал в Москву я рано утром. Встретил друзей, даже собрался поехать за город с ними ненадолго.

Но по дороге случилось страшное. Впервые в жизни чуть не хватил удар.

Я понял, что билеты на концерт остались в книжке про Бриттена. А книжка — в Петербурге. 5 билетов. В первый ряд.

Время в этот момент было 12–13 часов дня. Шансов их как-то получить — ноль.

Мы разворачиваем машину и мчимся в Консерваторию.

Я влетаю туда с криком “Караул!”, умоляю бабулю в окошке мне как-то помочь. Прошу посмотреть камеры наблюдения за ту дату, снять какие-то отчеты в системе. В общем чем больше я на нее давлю, тем настойчивее слышу в ответ: “не мои проблемы”.

Приходит светлая мысль!

— Билеты остались хоть какие-то? — Да, второй амфитеатр, самые дешевые. — Давайте пять.

Думаете я успокоился вторым амфитеатром? Конечно нет! Я собирался зайти и сесть на свой первый ряд партера.

Но! Был нюанс: за долгие месяцы я совершенно забыл какие у меня места (точно помнил, что они были не вместе). Друзья меня успокаивали, говорили, что и так нормально. Но меня было не унять. Такого урагана не видел никто из них.

Я начал звонить владельцу квартиры в Петербурге. Потом всем друзьям в Петербурге. Одна знакомая в итоге поехала на другой конец города, взяла второй комплект ключей у хозяина, приехала в квартиру, чтобы…. ПРОСТО СФОТОГРАФИРОВАТЬ МНЕ БИЛЕТЫ!

Остальное уже было мелочью. Я пришел. Белый как полотно подошел к входу в партер. Там стояла дежурная “бабушка”, которая конечно требовала у меня билет именно в партер. Покажи я ей свой второй амфитеатр — ушел бы в него без разговоров и слезных историй (кто был, тот поймет).

Так вот: я показываю ей фотографии (!) билетов. Выдаю какую-то тираду, что вторая часть уже внутри. Проходим втроем.

Выхожу и в другую дверь проделываю тоже самое с двумя другими. Только там меня уже даже не решились остановить. Видимо по взгляду было понятно, что лучше мне на пути не становиться.

Прихожу, а наши места заняты (кто-то решил, что мы уже не придем). И я понимаю, что предъявить мне нечего. Фотографии?

В итоге я сделал то, за что мне до сих пор очень стыдно.

Я подошел и самым железным голосом, на какой был способен, заявил: “Это — не ваши места”, перепугав почти весь ряд. :)

Дальше все три часа Бостридж пел прямо мне в лицо, изрядно меня оплевывая на согласных. Потом я орал “Браво!” ему в лицо в ответ.

Это был, конечно, чистый паноптикум.

То выступление я не забуду никогда.

И с тех пор Бостридж в Москве не был. Один раз он много лет назад был в Петербурге, и все. А я время от времени пишу ему в личку “приезжай в Россию, пожалуйста”.

И вот 14-го апреля он в Петербурге.

В Филармонии. Дает сольный концерт.

Программа там не самая манящая — вокальные циклы Бетховена и Шуберта.

Но цикл “Лебединая песня” Шуберта — это его золотой репертуар (посмотрите видео в посте — сейчас он, конечно, стал сильно старше, но его преимущество именно в “понимании”, а не в “эксплуатации природы”).

А Бетховен… Ну я и теноров в принципе не очень люблю… Однако, Бостридж — именно тенор.

В общем, я потом расскажу почему этот концерт хорош. И его программа хороша.

А пока вот билеты: https://bit.ly/2qmWUJs

Стоят они от 400₽ до 1500₽. Ну вы понимаете, о чем я…

___________

Источник материала, фото, видео и комментарии: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/415832962198946

Самые свежие обзоры и обсуждения театральных и музыкальных событий всегда первыми в Facebook:
https://www.facebook.com/inner.emigrant