Всем жертвам любви!

Попрощавшись с единственным другом, Герасим обвязывает шею Муму верёвкой с привязанными к ней кирпичами и бросает в воду.

«Герасим ничего не слыхал, ни быстрого визга падающей Муму, ни тяжкого всплеска воды; для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас»

Так почему Герасим утопил Муму?

Потому, что барыня приказала?

Вот только она не велела непременно топить. Она лишь потребовала, чтобы этой раздражающей ее собаки больше в поместье не было.

Более того…

Утопив своего единственного друга, глухонемой крепостной Герасим к барыне не возвращается. Он уходит в “родную деревню”, торопясь «как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях»

Так почему же он не взял собаку с собой?

Раз все равно от барыни ушел!

Причины видятся две:

Во-первых,

Тургенев сам описывает Герасима как “глухонемого, почти не воспринимающего всей информации, всех сигналов сего мира” человека. Но списывать поступок такой силы на ограниченность восприятия — все же не сильно убедительно.

Гораздо интереснее причина вторая!

И кроется она в том, что предшествовало встрече Герасима с Муму. Герой был влюблен в девушку Татьяну, которую хитрой уловкой выдали за другого. И этот другой порядочно изуродовал ей жизнь.

Герасим шел проститься с девушкой, но на полпути свернул назад. И увидел тонущего щенка. Он его спас, и вернул в мир.

А потом вновь и вновь сталкивался с жестокостью этого мира. И, как мне кажется, в первую очередь именно поэтому он не уходит от барыни вместе с Муму, не подыскивает любимой собаке какое-то другое пристанище. Он, как большой, изношенный несправедливостью жизни ребенок, возвращает смерти то, что у нее забрал.

Этим жестом Герасим одновременно и спасает свою последнюю любовь от жестокого мира, и собственноручно уничтожает единственную свою слабость — последнее, что в этом мире у него можно было забрать.

Многие литературоведы отмечают, что своим относительно небольшим рассказом Тургенев выразил весь масштаб попытки простого русского человека пересилить рабскую психологию (врожденную и приобретенную). По воле барыни глухонемой крепостной Герасим сначала лишился родины (она перевезла его к себе в поместье), затем возлюбленной Татьяны, а потом и любимицы Муму — все это привело к внутреннему бунту внутри героя. В конце произведения мужчина разрывает крепостные узы, доводя себя до состояния, когда уже никто и ничто в этом мире не сможет причинить ему боль.

Больше Герасим никогда не смотрел на женщин и никогда не имел собак.

Так что же это?

Триумф свободолюбивой русской души? Или вырванное сердце и переломанный хребет?

Своей премьерой в Театре Наций режиссер Дмитрий Крымов​ пытается найти и предложить ответ.

Теперь “Му-му” — 

это совершенно самостоятельное произведение Крымова, на что уже намекает возникший в названии дефис (в рассказе Тургенева он отсутствует)

Новая история происходит по принципу “театр в театре”. Для режиссера такое решение не ново, он уже ставил спектакли с подобным приемом. Но никогда прежде не предъявлял “внутреннюю кухню” своего мастерства так прозрачно и открыто.

То и дело на сцене появляются визуально невероятно эстетически красивые сцены, почти доводящие до катарсиса, как тут же вся их возвышенность разрушается подробным пояснением, что все это — лишь театральная бутафория. Можно было сделать и зрелищнее, но не хватило денег. А по-настоящему развести например на сцене костер — так вообще запрещено.

Крымов уже давно перерос звание “режиссера-художника”, которым когда-то его окрестили. Его метод больше напоминает то, что в английском языке называется емким словом stagecraft — мастерство инсценировки и постановки как самостоятельное искусство. Иными словами, Крымов — режиссер-”стейджкрафтер” (к сожалению, адекватного перевода этому слову не придумали, а многозначительность русского “крафт” так вообще режиссерский метод описывает идеально). И этим спектаклем он впервые непосредственно внутрь магического процесса своей работы всех без исключения зрителей приглашает

Весь спектакль вы будете видеть изнанку театра как она есть.

Ни одна экскурсия по “закулисью”, которыми сейчас наперебой грешат всевозможные театры, не расскажет вам об устройстве театрального действа столько, сколько один этот небольшой по продолжительности спектакль.

Вы увидите и колосники, и подмостки, и неблагодарную функцию “помощника режиссера” и как работают декорации. Не в смысле “функционируют”, а в смысле как они “работают”, когда “воздействуют” на вас.

Но самое важное, что вы станете свидетелем той самой магии, которая способна превратить кусок марли в пышное облако. Вы будете смотреть не просто на результат со стороны, как часто бывает у Крымова, а непосредственно станете участником процесса изнутри, где вам все объяснят и разложат по полочкам.

Спектакль будет происходить не на сцене. Он будет происходить во всем зрительном зале. Никакую четвертую сцену рушить не придется, поскольку ее попросту нет.

Как нет ровно ни одной строчки из “Муму” Тургенева.

И если вы вдруг сам рассказ не читали, то возможно это будет скорее преимуществом, чем недостатком. Крымов понятен и открыт любому уровню восприятия. Настолько, что на одних и тех же сценах непременно какая-то часть зала заливисто хохочет, какая-то утирает слезу, кто-то презрительно вжимает голову в плечи. И такой круговорот происходит на протяжении всего спектакля.

Но несмотря на такую отстранённость от литературного первоисточника, Крымов почти полностью воспроизвел все, что удалось достичь своим рассказом Тургеневу.

Во первых, “Муму” Тургенева является хрестоматийным примером “критического реализма”.

Режиссер же возводит этот реализм и его критику практически в абсурд.

С одной стороны — он высмеивает окружающую нас действительность.

Здесь и поезд “Россия, устремленная в будущее”, который недавно запустили по кольцевой (!) линии метро. И сводки криминальных новостей. И пугающий своей извращенностью дуэт маленькой девочки с ансамблем песни и пляски ВВ МВД России. И другие символы современной России, не менее ярко напоминающие нам о так до конца и не выветрившемся крепостном прошлом.

С другой стороны, развивая тему театра в театре, он уходит в поджанр — гиперреализм, акцентируясь на конкретном театре Наций, где проходит спектакль. И здесь многим критикам стоит поучиться едкости.

Зритель узнает и какая машина у художественного руководителя театра Евгения Миронова, и какой у нее номер, и кем вообще он в театре работает.

Им наконец сообщат пароль от wi-fi театра Наций.

Продемонстрируют как правильно делать сэлфи на фоне зрелищных сцен спектакля.

Расскажут каких именно наций этот театр!

Уточнят какой нации директор, зам директор, бухгалтер и другие его служащие.

Проверят как видно зрителям с дальних мест зала.

Здесь не просто по секрету шепнут что именно нужно брать в буфете, но и раскроют страшную тайну: “Женщина-директор театра Наций и женщина-директор ‘Золотой Маски’ — это одна и та же женщина”

Достанется, как вы понимаете, всем!

Даже Сергей Васильевич Женовач получит “пожелание удачи во всех его начинаниях”.

Зрителя, погруженного в театральный контекст нашей страны, этот настолько узкотаргетированный “критический реализм” приводит в неописуемый восторг.

Но важно, что и те, кто от театрального мира несколько далек, очень быстро осваиваются и себя начинают чувствовать “своими”.

Но, конечно, насмешливым обыгрыванием “критического реализма” режиссер не ограничивается.

Его Герасим — никем “незаметный” работник, который на протяжении всего действия молчаливо в углу авансцены смазывает майонезом булку, запивая этот ужин газировкой, пока за его спиной происходит “театр”, где приглашенный артист из театра “Студия театрального искусства”​ — Алексей Вертков​ будет выступать одновременно и в роли охотника (переводя тургеневские описания природы на язык театра), и в роли самого себя (управляя “импровизационно” разыгрываемым труппой спектаклем, следуя традиции комедии дель арте), и в роли Тургенева, к которому прямо в середине действия, жутко извиняясь и заранее прося “понять и простить”, ворвется сама Полина Виардо (главная страсть всей жизни писателя).

Крымов предъявляет Герасима как замкнутого в самом себе человека на грани срыва, который “заедает” в полном одиночестве свое отчаяние. Но стоит его лишь тронуть, как начнется революция. Накопившаяся и так долго подавляемая энергия приведет к каким-то наиболее устрашающим именно своей нелогичностью и нелепостью последствиям. И в этом режиссер как нельзя близко подходит к Тургеневу.

Даже по форме и средствам “Му-му” и “Муму” имеют куда больше общего, чем может показаться.

У писателя небольшой рассказ с обилием масштабных смыслов и подтекстов?

У режиссера — спектакль продолжительностью в полтора часа без антракта, где за счет наслоения сюжетных линий и драматургических ответвлений семантическая палитра не меньше.

Писатель раскрывает повествование строго через выражение лица героя?

Режиссер — через описание природы, которое берет из других рассказов Тургенева (в первую очередь, конечно, из “Записок охотника”).

У Тургенева рассказ начинается с экспозиции, бегло повествующей о прошлом Герасима?

У Крымова Герасим сидит на сцене еще до того, как зрители вошли в зал. Еще не успели погасить свет и дать финальный звонок, как на сцену выходит “помощница режиссера”, и из ее попытки диалога с работником Герасимом мы узнаем, что он глухонемой и впитываем его угасший интерес к окружающему его “театральному” миру.

У Тургенева “Муму” завершается небольшим эпилогом.

У Крымова “уход в неизвестность” так же этим эпилогом становится.

Главная часть рассказа писателя разбита на несколько отрезков — отношения с барыней, любовь к Татьяне, привязанность к Муму.

В спектакле так же несколько отрезков — от отношений между Тургеневым и Виардо, до противопоставления поколений отцов и детей (опять же тургеневского).

Но то, что наиболее роднит оба эти произведения — 

это именно выведенная на передний план линия, посвященная “всем жертвам любви”. Она подробно раскрывает “цену”, которую приходится платить за любовь к человеку и за любовь к театру.

И недвусмысленно намекает на те вещи, ради которых этой любовью приходится жертвовать.

В результате, “Му-му” получился насыщенным праздником театральности. Праздником со слезами на глазах!

Это ровно тот спектакль, где не выходит в полной мере смеяться, потому что испытываешь ностальгию, ощущаешь грусть или даже предчувствуешь трагедию.

Очень контрастный спектакль, бросающий из одного состояния в другое, а временами, при всей своей кажущейся легкости, уводящий глубоко во внутренние сомнения.

Но вот в чем сомнений у меня не возникает:

Если есть свободный вечер и отчего-то хочется в театр, то (даже если вы еще об этом не знаете) имейте в виду, что хочется вам именно на “Му-му”! :)

И попасть туда пока еще можно.

Показов до конца сезона заявлено еще целых 4 (один из них сегодня, 8 мая).

Билеты на июнь недавно вышли в продажу, поэтому еще есть шанс схватить билеты даже от 500₽ (хотя, как мне показалось, этот спектакль лучше всего смотреть именно из партера)

Найти билеты можно тут: http://theatreofnations.ru/performances/mu-mu

___________

Источник материала, фото, видео и комментарии: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/426635041118738

Самые свежие обзоры и обсуждения театральных и музыкальных событий всегда первыми в Facebook:
https://www.facebook.com/inner.emigrant