Какую музыку вы бы сочиняли, если бы знали, что ее никто и никогда не услышит?

Сегодняшний концерт в Большом зале Московской Консерватории​ стал историческим, провозглашая эпоху Возрождения современной музыки.

Никаких свечей, полумрака и прочей театрализации действия, с помощью которой дирижер Teodor Currentzis​ обычно достигает уязвимой атмосферы «прямо здесь и только сейчас происходит что-то особенное». Легкомысленное невнимание большинства филармонических институций нашей страны к музыке, которая создается нашими современниками, уже делало вечер с предложенной программой исключительным.

Концерт открывается с представления дирижером феномена композитора Алексей Ретинского. Едва программа концерта была опубликована, весь околомузыкальный мир оказался озадачен, наводил справки, искал какие-то записи, обрывки произведений композитора, чтобы просто понять «кто это?», и почти все попытки оборачивались неудачей.

Без малого двадцатиминутное произведение «Salve Regina” (гимн Богородице «Славься Царица») представило соединение литургических григорианских песнопений с языком новой музыки. Это пятая заключительная часть из цикла Марианских Антифонов для смешанного хора и ударных, написанного композитором в 2017-м году. Музыка, взаимодействующая со сферой духовного особенно интересует Курентзиса, и в ней он всегда убедедителен. Хор MusicAeterna​ в подобном репертуаре лидирует даже на мировой арене. Но выбор дирижера впечатлил именно драматургической точностью — начать концерт современной музыки с произведения, наглядно демонстрирующего преемственность средневековой традиции и, в то же время, ее переосмысляющего.

Дирижер перед началом исполнения замечает: «Мы часто говорим “поют, как ангелы”, но кто слышал как поют ангелы? Ретинский, на мой взгляд, сочиняет музыку, как если бы ее никто и никогда не должен был услышать и демонстрирует, что самые ценные вещи в жизни — в полутонах».

После исполнения хор сменяет оркестр musicAeterna — бетховенский, с двойным составом, чтобы исполнить следующую московскую премьеру «Cloud Ground» (концерт для скрипки и оркестра) композитора Сергея Невского.

Теодор подчеркивает: «Для меня Невский — один из пионеров нового языка. Я его воспринимаю, как композитора-романтика. Подобно тому, как обыденное, повседневное слово в нужном контексте становится поэзией, Невский использует неординарные инструменты, чтобы создать из шумов и звуков музыку. В ней нет абстрактного, ее красоту не нужно понимать или узнавать, ее надо именно находить. И я слышу в “Cloud Ground” длинную красивую мелодию, длящуюся все сочинение».

«Cloud Ground» («Облачный граунд») продолжает анализировать преемственность и переосмысление музыкальных традиций, отсылая уже к следующему историческому периоду — английской барочной модели, типичной для творчества Берда, Перселла или Гиббонса. Формально сочинение Невского отсылает к так называемой гибридной форме, изобретенной Листом, сочетающей в себе черты сонатного аллегро и сонатно-симфонического цикла. Являясь большим знатоком в теории музыки, Невский использует одновременно как присутствие традиции, так и отстраненность от нее. Это произведение Невского предстает многогранным проектом звуковых исследований. Основываясь на понимании музыкальных линий классической системы, композитор словно пытается найти корень звука, и переосмыслить его.

Оркестр и солистка Елена Ревич (скрипка) виртуозно переходят от агрессивного быстрого начала к лирической кантилене, свободной, немого джазовой фантазии, переходящей в свою очередь в сольную каденцию и взывают зал стремительным финалом.

Антракт.

Все второе отделение полностью отдано масштабному сочинению одного из крупнейших итальянских композиторов Лучано Берио — «Coro». И снова изящество драматургического развития концерта восхищает: если в произведении Ретинского, не считая ударных, звучал исключительно хор, а у Невского — оркестр, то теперь 40 голосов и 44 музыкальных инструмента должны объединиться в единое целое. Причем объединиться буквально. Берио предусмотрел конкретное размещение певцов и инструментов на концертом подиуме: возле каждого инструмента находится солист. Хор и оркестр тут больше не сопоставлены или противопоставлены друг другу в привычном хоральном стиле. Инструменталисты и певцы сидят вместе, и каждый голос в сочетании с определенным инструментом то солирует, то сливается в единый звуковой поток.

«Coro» («Хор») обращается к фольклорным традициям с использованием широкого диапазона музыкальных техник. Название произведения относится не только к хору голосов и инструментов, но и к хору различных методов: от африканской гетерофонии до полифонии.

Фольклор по своей сущности богат ритуальным подтекстом, в выражении которого Курентзис наиболее силен. Но в дополнение к народному элементу Берио здесь демонстрирует обширный спектр методов. Общая структура “Coro” — это эпическая и повествовательная форма, состоящая в основном из автономных и часто контрастных эпизодов. Один и тот же текст может появляться несколько раз с другой музыкой, или одна и та же музыкальная модель может возникать несколько раз с разными текстами. По сути, «Coro» следует слушать как «открытый проект», создающий разные ситуации и отношения.

Большое произведение (практически «антология» всех музыкальных методов) требует и от оркестра, и от дирижера отточенного разнопланового мастерства, но наибольшая нагрузка ложится на хор musicAeterna, который покорял полутонами даже в столь неординарном репертуаре. Это был настоящий вызов исполнительскому искусству, из которого Теодор вывел своих музыкантов триумфаторами.

Любопытно, что, привыкший нарушать все конвенции и «пересобирать» канонический материал, Курентзис и с современными авторами обошелся таким же образом. Если произведение Ретинского до сегодняшнего вечера оставалось энигмой, то та самая красота музыки Невского, которую дирижер обнаружил в романтической мелодии, пронизывающей все произведение, и новое прочтение «Coro» решительно отличаются от исполнений музыки этих композиторов, доступных в записях. Глубокая рефлексия, с которой дирижер подошел к партитурам представленных композиторов, позволила ему открыть новые грани идентификации самих авторов.

Уже одним подбором произведений (три прежде никогда не звучащих в Москве сочинения, включая «Сoro», которому, на минуточку, скоро исполнится полвека, и которое уже послужило источником для мириады музыкальных направлений) концерт был обречен войти в историю. Но решение Теодора конвертировать повышенное внимание к себе в интерес к современной музыке и бурная финальная овация заполненного Большого зала Консерватории показали нечто важное: музыка современных авторов может звучать на широкую аудиторию, в исполнении не нишевого специализирующегося исключительно на ней ансамбля, а лидирующих оркестра и хора. И при этом она может быть принята и понята.

Во многом этому способствовала открытая атмосфера, которую Теодор создал в самом начале, выйдя на авансцену с микрофоном в руках, и подробно и доступно рассказывая об исполняемых в этот вечер авторах и произведениях, регулярно благодаря слушателей «за терпение».

Перед сочинением Невского он даже попросил своих музыкантов отдельно продемонстрировать те самые неординарные инструменты, которые Невский использовал в партитуре. Зал охотно смеялся над вращательными движениями вилкой по тарелке, кривился от пенопласта по стеклу и живо аплодировал звону граненых стаканов.

Когда же Теодор попросил солистку, виртуозную скрипачку Ревич, показать какие техники игры на инструменте включил в свою партитуру Невский, Ревич даже эти секундные демонстрации исполняла как целое музыкальное событие, в конце повеселив зал замечанием, что «это очень легко и так сможет каждый из вас». Разумеется, после таких предисловий, уже каждый в зале мог отслеживать в работе Невского не только обнаруженную дирижером мелодию, но и те самые полутона.

Видимо радушность публики и ее воспламеняющий интерес к современной музыке передавалась и на сцену, поскольку, встретив в антракте среди гостей актрису Ингеборгу Дапкунайте, Теодор стихийно придумал для второго действия эффектный прием: Ингеборга вышла на сцену и прочитала перевод стихов Пабло Неруды, на которые написан «Coro». После чего дирижер вышел и молча начал играть. Никакие объяснения уже не требовались.

Весь последующий час каждый в зале внимательно следил как в разных музыкальных контекстах разносится по залу наиболее часто повторяющаяся в произведении и уже понятная строчка: «Выходи на улицу, и ты увидишь, что она залита кровью».

___________

Источник материала, фото, видео и комментарии: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/391365597979016

Самые свежие обзоры и обсуждения театральных и музыкальных событий всегда первыми в Facebook: https://www.facebook.com/inner.emigrant