Create post
Philosophy and Humanities

Эдуарду Вивейруш де Кастру. Тождественное и различное

Единичное сознание
Dmitry Kraev
Denis Krupin
+8

Insolarance публикует перевод текста антрополога-делёзианца Эдуарду Вивейруша де Кастру про уникальную индивидуально-групповую динамику, выходящую за рамки привычных представлений об индивидуализме и коллективизме.

Свой текст «Тождественное и различное» Эдуарду Вивейруш Де Кастру написал приблизительно в 1975 году по запросу бразильского деятеля искусства Карлоса Вергары, который недавно завершил серию фотографий, посвященной карнавальной группе из Рио Де Жанейро под названием «Cacique de Ramos». Изучавший в то время антропологию в Museu Nacional, Вивейруш Де Кастру увидел в Cacique de Ramos уникальную модель индивидуально-групповой динамики, которая основана не на социальной иерархии или конформности, но на мимесисе и экстатике деиндивидуализации: как он пишет, «страсти к подобию», которая возникает глубоко внутри Западного общества.

Irene V. Small

Индивидуальное

Есть две базовые формы, схватывающие отношения между индивидом и обществом. Не смотря на то, что они противопоставляются друг другу логически и социологически, обе формы могут сложным образом сосуществовать в одной культуре. Первая форма — это та, в которой группа/общество предшествует индивиду; в которой социальное понимается как совокупность (или целостность), определяющая индивида; в которой, строго говоря, индивид и то, что является индивидом, имеют несущественную ценность. Остаток и опору, которая раскрывается в полной мере только с учётом средств, с помощью которых она медиумически инкорпорируется в коллективное значение. В этом смысле все люди медиумы-посредники: они представляют вещи, отличные от них самих.

Вторая форма — это та, в которой группа рассматривается как в той или иной степени неизбежный продукт объединения индивидов. В ней социальность предстаёт случайностью. Здесь индивид является самодостаточной вселенной сам по себе (в смысле обладания своей собственной сущностью) и создает социальное посредством волевого акта — договора — или, наоборот, отказывается от социального посредством акта освобождения.

На самом деле, неизбежно, что в этой второй форме понимания индивида, индивидуализация также является производной социального — характерным продуктом определенного типа общества. Очевидно, что такая постановка вопроса возникает, когда мы говорим о том, что смутным образом называют «Западным» обществом. От христианства и до капитализма различные исторические условия способствовали возникновению этого типично западного продукта: индивида как ценности, чего-то очень отличного от биологического понимания индивида как единицы вида.

Но верно и утверждение о том, что существует ряд Западных культур (сюда также могут относится их подмножества вселенных или, по-другому, западных проявлений социальности), в которых возникает первая форма понимания отношений между индивидом/группой (та, которая доминирует в, так называемых, «примитивных» обществах).

Казалось бы, бразильское общество является исключительным случаем, поскольку оно имеет в своем распоряжении множество контекстов и ритуалов, которые развивают это взаимоотношение, в котором обе идеологические формы проявляются и сосуществуют в различных пропорциях Два хороших примера — карнавал (как значимый момент [социальной жизни]) и религиозный транс с одержимостью (как практики, центральные для некоторых слоев общества). В обоих случаях у нас есть формы ритуального раскрытия проблемы отношения индивид/общество. Карнавальный костюм (fantasia) [1] и маска, сущность и её носитель подчеркивают противопоставление между актером и персонажем, индивидом и ролью, биологическим и культурным, человеком и сверхъестественным; и убедительно указывают на медиумистический характер всего социального существования.

Но всё не так просто. Например, тот же карнавал. Он объединяет (структурное) многообразие представлений о преобладающей индивидуальности в бразильской культуре. Всё это понимается, как актуализация трансформации отношений в связи повседневных или «неритуальных», светских практик (и концепций, встроенных в них) со сферой трудовой деятельности. Изменения в поведении, порожденные карнавалом, сопровождают изменения в реальном опыте самости, в концепции личности, индивидуальности и в опыте группового участия. По своему характеру эти изменения комплексны и конденсационны. Как уже отмечал Роберто да Матта, именно карнавал определяет фантазию (в двойном смысле [2]), одновременно подразумевающую утаивание и раскрытие индивидуальности. Маска выводит персонажа на сцену и через него позволяет выработать то, что наше общество воспринимает как антиобщественное, личное или индивидуальное: сексуальность, «фантазии», растворение индивида внутри вида и появление каждого человека как «особого» — другого, точного, сингулярного.

Понятие персонажа — части (роли) — возникает из нарушения, раскрытого этой игрой, которое можно наблюдать в некоторых из представленных здесь работ [3]. Именно в этом и состоит диалектика индивидуализации и деиндивидуализации.

Страсть к подобию

Одним из вариантов или крайним случаем этих форм понимания индивидуума, появляющегося благодаря карнавалу в Рио-де-Жанейро, является блок Cacique de Ramos [4], который насчитывает около 7000 участников. Структура этого блока крайне любопытна. Она сильно подчеркивает внимание на равенстве участников. Вместо иерархии акцент делается на анархии. Дифференциация ролей минимальна, а «общество» блока (или коллективизирующий момент) построено горизонтально. Фактическое включение или вербовка в блок происходит ad hoc — нужно только купить карнавальный костюм от Cacique и присоединиться к блоку во время шествия. Казалось бы, неужели это единственная, свободная от бюрократии организация в Бразилии? В основе этого объединения лежит свободное, но парадоксальное соглашение. Оно деиндивидуализирует, сводит всё к общему знаменателю: представители вида растворяются в «блоке».

Любопытным представляется третий термин между спонтанным и сфабрикованным (психологией толпы и мизансценой карнавального ритуала). Основное внимание группы направлено на внешние границы: на разницу, которая выражена в единообразии фантазии (здесь проявляется деликатная граница между карнавальным костюмом и униформой), между внутренним и внешним ограничениями, которые определяют фактическую форму существования группы в рамках карнавального сценария. Изнутри же границы текучи.

Основа идентификации и различение компонентов блока — это материальные знаки. Смысл, как таковой, на уровне карнавального костюма, состоит в единообразии — приспособление индивидуального к модели, которая даёт преимущество простоте графических знаков. И действительно, униформа Cacique основана на простых бинарных оппозициях: черный/белый, прямой/изогнутый и так далее. Тем не менее, украшение лица позволяет индивидуализировать творчество, отходя от сочетания ограниченного репертуара знаков (например, белая клейкая лента, на манер «индийской» живописи) на столь же ограниченной поверхности — лице, линии которого представляются «естественной» данностью: двусторонняя симметрия, ось носа и т. д. Подобное выстроенное противопоставление между лицом и телом, индивидом и группой, тождественным и различным составляет основную структуру блока. Таким образом, то, что дифференцирует более чем 7000 участников — это логический принцип индивидуализации, который просто навсего является комбинацией инвариантных элементов с минимальной разницей. В некотором роде, всё это походит на генетический код.

Движущие процессы, лежащие в основании и определяющие роль Cacique de Ramos в карнавале, находят двойника в метафоре агрегативной двухцветной улитки. Её необычная динамика идентификации/сингуляризации причудливым образом схожа с культурологически выбранными механизмами Касиков для самоидентификации (топологические вариации в украшении раковин и бинарная оппозиция в плане цвета и линий). Оба варианта демонстрируют отношение, которое объединяет/разделяет членов блока между собой.

Очевидно, что люди не улитки, но из мира вокруг можно извлечь символические ресурсы и формы организации, что позволяет творчески метафоризировать другие сферы природы.

Отсюда следует, что теоретическая проблема, которая исследуется в этой работе, заключается именно в отношениях между индивидом и группой, понимаемых как совокупность ситуаций, в которых индивидуализация проявляется как сила, порой подчиненная социальной жизни. И даже более чем подчиненная: как остаточный продукт единственного комбинаторного броска игральных костей. Причём, костей, выданных той же группой, что бросает их.

В этих костях группа представляет социально произведенные элементы комбинации, сформулированной посредством минимальных абстрактных различий, которые и порождают индивидуализацию. За этими различиями и находится страсть к подобию [5], с которой мы случайно сталкиваемся в Западном обществе.

Автор перевода: Алексей Кардаш.

Отдельная благодарность за помощь в переводе Андрею Чистову.

[1] Здесь и далее слово fantasia отсылает к двум вещам — карнавальному костюму, который могут так называть на португальском, и фантазии в привычном нам смысле, как воображения. Насколько я понимаю, общая метафора Де Кастру строится на том, что участники карнавала выбирают костюм себе по своему разумению, исходя из собственной фантазии. Фантазия же для него — это нечто крайне индивидуализированное, но именно ввиду того, что оно встроено и является эффектом чего-то коллективного (карнавальный костюм выражает индивидуальную свободу воображения, но создаётся по поводу группового мероприятия).

[2] То есть, и как костюм, и как воображение.

[3] Имеются в виду фотографии Карлоса Вергары, которые использованы в оформлении этого материала.

[4] Праздничные группы, выстроенные прямоугольником.

[5] В оригинале «The passion of The same». Вероятно, что это отсылка к Пармениду, который постулировал тождество бытия и мышления, которое затем стало основой западной мысли. Подобие же представляется близким понятием, но более характерным для искусства, мимесиса и магических не-современных обществ. Кажется, что скорее о нём говорит Де Кастру, тем не менее этот концпет ещё можно перевести как: «Страсть к тождеству/Страсть к аналогичному/Страсть того же самого».

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Единичное сознание
Dmitry Kraev
Denis Krupin
+8

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About