Изоляция и ненависть. Жан Бодрийяр против города
Читайте эту и другие статьи на сайте Insolarance:
Insolarance представляет последнюю редакцию статьи Алексея Кардаша, в которой суммируются взгляды Жана Бодрийяра на явление мегаполиса и влияния города на современное общество.
Осмысление городской среды — это один из неугасающих интересов интеллектуальной публики. Причиной этого может быть особая, родственная связь культуры и древнего полиса, который для неё породил, как минимум, две значимые вещи — философию и демократию. И если для многих город в первую очередь связан с экономикой, обществом и экологией, то для Жана Бодрийяра всё-таки важнее связь с культурой, через которую он и объясняет проблемы в трёх вышеупомянутых плоскостях.
Бесконечная смерть
Мегаполис для Бодрийяра — это практическое выражение современной культуры, которая находится в состоянии экстатической смерти. Лишённая какой-либо финальной точки, она представляет собой бесконечный и бесцельный информационный конвейер.
Как и культура, город развивается по логике ракового распространения. Он бесконечно разрастается в ширину и ввысь, не брезгуя холостым строительством, единственной задачей которого является обязательное инвестирование капитала. Возникновение новой, технологичной и современной недвижимости в буквальном смысле обесценивает старую. Явления вроде джентрификации лишь сменяют направление устаревания и обесценивания.
Создание и строительство набирает такие обороты, что не остается никакой цели и смысла помимо процессуальности как таковой. При этом они обладают столь многослойной структурой, что их нельзя просто взять и свернуть. И это даже несмотря на то, что разрастание современного полиса неизбежно обладает чертами болезненности и отмирания — нередко даже буквального, в виде гетто, заброшенных зданий и замусоренных окраин. Но, что важнее: для Бодрийяра такого рода характеристики заложены уже в саму суть урбанизации.
Неслучайно одним из древнейших и отмеченных в культуре признаков развитого города была проституция. Так, столкнувшись с мегаполисом своего времени, переселенцы-иудеи обогатили свой фольклор историями о городах столь безбожных и развратных, что против них восстают божественные силы.
Показателен миф о Вавилонской башне. По сути, это художественное описание города со стороны людей, привыкших к иной среде и совершенно другому укладу жизни. Обычное явление капитального градостроительства и этнокультурного разнообразия состава жителей Вавилона было воспринято как вызов богу с соответствующим наказанием.
Бодрийяр рассуждал в первую очередь о высоко урбанизированных мегаполисах — о форме города, к которой стремятся почти все современные населённые пункты. Поэтому воззрения французского философа — это в том числе и критика идеала урбанизма путем нахождения в нем фундаментальных недостатков.
Один из ключевых тезисов Бодрийяра заключается в том, что городская жизнь приводит к бесчувственности и гражданской изолированности. То, что для человека извне кажется безумием, для городского жителя является малозаметным элементом повседневного пейзажа. И проблема здесь не в том, что кто-то должен быть активным моралистом или наоборот, а в возникающем безразличии.
Бодрийяр здесь отсылает к проблеме накопления мусора. Призадумайтесь, а что вы вообще знаете о том, как обстоит дело с мусором именно в вашем городе?
По мнению философа, не само незнание, а тотальное отсутствие интереса к такой, казалось бы, насущной проблеме является причиной того, почему любой современный город невозможно представить без разрастающейся на окраине свалки, которая в лучшем случае может быть только перенесена со старой окраины на новую.
В этом плане город подобен современной культуре, которая изначально ориентирована на производство того, что, с одной стороны, через 5 минут станет мусором, а с другой — само сделает мусором что-то другое. В конечном счете, ничего кроме мусора и не появляется, но что же происходит с человеком, которого окружили свалки культурные и буквальные?
Ритуалы изоляции
Высокая плотность населения не приводит к линейному увеличению социализации городских жителей. Несомненно, в некотором буквальном смысле они менее одиноки, но меж тем и более изолированы. Житель города неосознанно следует культуре ухода от других, и в этом для него нет изобретения важней, чем смартфон.
Уход в виртуальность в общественном транспорте, как способ заполнить свое восприятие быстрым развлечением, сродни разовому разговору со случайным попутчиком. Нередко человек и в буквальном смысле виртуально общается со «случайным пассажиром» — знакомым, подвернувшимся под момент.
Но заметьте, что акт реальной коммуникации с
Аналогичное желание выстроить дистанцию по отношению к другим проглядывается в использовании личного транспорта. Вместе с тем автомобиль — это еще и символ благополучной городской жизни. Он демонстрирует, что для владельца изолированность его перемещения является ценностью — причем такой, за которую он готов серьезно платить.
Культура ухода от других при этом касается не только мелочей вроде ритуальной привычки надевать наушники при выходе в общественные места, но и основательных социальных процессов. Кажется, что нет способа лучше, дабы активировать национальное сознание в человеке, чем заслать его иммигрантом в мегаполис страны с совершенно другим языком и культурой. Развитый город способствует возникновению диаспор и других общностей, суть которых заключается в реакции изоляцией на изолированность других.
Эти и другие набившие оскомину проявления общественного безразличия являются показательным примером того, как именно город «социализирует». Бодрийяр говорит о возникновении ненависти — пассивной формы агрессии, лишенной проявлений реального, физического насилия.
Любопытно, что сейчас вытесненная ненависть — одна из популярнейших объяснительных моделей для совершенно разных проблем современного горожанина. Чаще всего на её счёт приходится то, что связано со здоровьем — рост депрессий, аллергий, психосоматических и даже раковых заболеваний.
С точки зрения Бодрийяра, ненависть возникает как естественная реакция на ощущение потери инаковости в городе. В ситуации, когда обладание определённой позицией не может выделить человека, он предпочитает негативный подход к самоопределению, в большей мере выбирая обладание отрицанием какой-либо позиции. И действительно, о современном человеке в меньшей мере расскажет то, чем он занимается и увлекается, нежели то, кого, за что и почему он ненавидит.
Главной характеристикой ненависти является фундаментальная беспредметность. В общественном транспорте человек ненавидит пассажиров, но при этом редко кого-то конкретного. Люди ненавидят муниципальную власть, но вряд ли знают чьи-нибудь фамилии кроме представителей политического топ-менеджмента.
Жители города ненавидят бездомных, приезжих, безвкусно одетых прохожих, обслуживающий персонал, сервис и коррумпированных чиновников, но они вряд ли одобрят применение реального насилия к объектам своей ненависти. Изоляция и право на нее становятся основополагающей ценностью и прямое вмешательство воспринимается как страшнейшее из прегрешений перед современным обществом.
Конец политики
Возникают даже в
Но более важно то, что четко оформленные, структурированные политические воззрения и партии также являются естественным объектом для ненависти — как и любые иные проявления реальности, пытающиеся нарушить эзотерическую стабильность жизни современного человека.
Город упраздняет политику — по крайней мере, как привычный демократический институт. Происходят коренные изменения в структуре общественной жизни. Современный политик, который действительно хочет хоть на
Прогрессирующая виртуальность
Говоря об изоляции, стоит задаться вопросом о ее направлении. Ответ очевиден. Городская изолированность стала отцом массовой популярности интернета. Это отлично перекликается с бодрийяровской концепцией экстатического состояния.
Современный человек настолько сильно жаждет изоляции от реальности, что уходит в виртуальность, где он вроде бы и открыт всем, но при этом никому особо не нужен. Иными словами, в его открытость уже вложена вся сила изолированности — так же, как и такая изоляция обладает всеми преимуществами открытости.
Ситуация неудивительна, ведь грань между реальным и виртуальным стёрта для жителя мегаполиса не сегодня. Его повседневность уже наполняет море пустых рекламных образов, мусорной информации о популярной культуре и обрывков вынужденной коммуникации с коллегами, знакомыми, друзьями и возлюбленными.
Познание и, возможно, даже восприятие — это теперь не последовательный процесс, а флуктуация. Современный человек вынужден жить с багажом обрывков совершенно различной информации, которая меж тем может быть даже не намеренным обманом, а случайным креативом специалиста, которому за это заплатили.
Возвращаясь к начальной мысли, горожанин не просто не знает, что происходит у него буквально под носом — он при этом отлично информирован о том, что происходит в мире. Причем речь идет о мире как образной интерпретации в медиа. Иначе говоря, хоть современный человек никогда наверняка и не узнает, была ли война в Персидском заливе, он заведомо будет считать, что была. Как же иначе, если так сказали в медиа?
В некотором смысле отношения современного человека с реальностью — это танталовы муки. Он, конечно же, осведомлен о фейковых новостях, недобросовестных журналистах и намеренных подлогах, но поделать с этим ничего не может. И даже больше — фактически, он не может не доверять медиа, ведь иного способа конструирования реальности он не имеет.
Единственное, что он может сделать — это выбрать набор ресурсов, которым будет до поры до времени доверять. Видимо, стоит только порадоваться тому, что Танталу подвезли возможность кастомизации его личного ада невозможности.
В оформлении использованы работы Karen Khachaturov.
Литература по теме:
1. Жан Бодрийяр — «Город и ненависть» (Примечание: лекция носит скорее ознакомительный формат. В ней Бодрийяр не углубляется в теоретические основания, но делает это в работах, указанных ниже).
2. Жан Бодрийяр — «Фатальные стратегии»
3. Жан Бодрийяр — «В тени молчаливого большинства, или конец социального»
4. Жан Бодрийяр — «Общество потребления»
