Дэвид Боуи — биографическая сказка. Глава 3 - Зигги.
He was the nazz
With God-given ass
Губы накрашены, трико на теле, ремень гитары на плече, левая рука уже готова играть, да марсианин под странным именем Зигги Стардаст готов выйти на сцену какой-то лондонской пивнушки. И вот, начинает греметь 9 симфония Людвига Вана, он, аки Алекс из заводного апельсина, который под эту музыку отжигал так, что это было видно на Марсе, выходит на сцену, дабы дать старт очередному туру, на этот раз адресованному альбому, где он стоит в заглавии. О да это тот самый «Чувак из Назарета», зад точно его, казалось бы, скажи он Паукам с Марса месяц назад, что они выйдут на сцену как не пойми что и с тонной косметики — его подняли бы на смех, а сегодня передрались за помаду. Где-то в этот промежуток выходит «Евангелие от Зигги» — Starman, служащее лучом из космоса людям, думающим, что мы не не одни
Сказать, что тур прошел на ура — ничего не сказать, Зигги триумфатором прошелся по Британии и теперь нацелил свои аппетиты на мекку Жизни и самого огромного белого кита в мире — Америку. Но, надо было измениться, сменить эти пестрые костюмы на
Who will love Aladdin Sane Will love Alddin Sane
По швам трещала не только психика Дэвида, но и «Пауки»
После развала группы Боуи падает в пучину апатии, из которой выбирается только на студию, так как контракт — подписан, а альбомы должны писаться. В этой пучине его находит он — кокаин, вроде бы волшебный порошок, но потом волшебными будут только проблемы со здоровьем и счет из клиники, но пока работаем. В следствие данного партнерства рождается “Diamond Dodg”
После релиза Дэвид уехал в
Сгорая от контрактных обязательств Боуи начинает свою диету из молока и черного перца, после чего, переехав в Лос Анжелес запирается в своем доме, не впуская никого и все больше поддается паранойе, рисуя защитные знаки и видя в каждой фанатке ведьму. Но нельзя сказать, что это время было напрасным 1975 и 1976 поразили публику сразу двумя вещами — фильмом «Человек, который упал на землю» и альбомом Station to Station, что ознаменовало приезд в Берлин его — изнеможённого белого Герцога.