Хибины расположены за краями географии, в пустоте полярных широт. Это низкие горы, нависающие с низких небес и представляющие собой сложный клубок грёз и воспоминаний. Они же любовь — первая и незыблемая.

Окружённые простёртой за горизонт тундрой и являя собой редкую ландшафтную аномалию, Хибины невольно оказываются своеобразным маяком местной жизни. Здесь протекает ручеёк железной дороги и рассыпаны редкие городки. Здесь зарождался крупный мифологический пласт саамов, некогда многочисленных и ныне угасших племён колдунов и охотников. Здесь были взорваны три ядерные бомбы под землёй. Здесь вёл знаменитую экспедицию академик Ферсман, поэт камня; с тех пор потухший протовулкан теснят и опоясывают пыльные рудодобывающие монолиты непрекращающейся ферсманиады.

Именно масштаб и концентрация обстоятельств в месте столь малого размера, побуждает смотреть на него как на явление исключительное.

Нас интересует сходство топографических очертаний Хибин с головным мозгом, такое же явное, как на фреске Буонарроти. Это Хибины Корбиниана Бродмана, певца анатомического абриса, те, правильные Хибины, куда неуклонно стоит ходить. Горы напоминают человеческий мозг одновременно в латеральном и в сагиттальном разрезе: с латеральной точки зрения на вещи, город Кировск, являющийся главным входом в это царство лавин и льда, оказывается на месте medulla oblongata, продолговатого мозга: по совпадению, излюбленным началом маршрутов был путь через таламус к префронтальной коре, топографически совпадающий с перевалом Географов. Таламокортикальная петля — один из основных нейрокоррелятов сознания или, ни много ни мало, жизни.

Если взглянуть на грядущий поход как психонавигационный штурм, перед глазами пролетят вершины в объятиях глубокого сна, качаемого медленной дельта-волною северных сияний, вынуждающих к чуткой и тщательной подготовке. Это будет холодная экспедиция с погружением: вглубь угрюмых цепей камней и наста, продиранием через вьюги. Радушием или свирепостью встретят снега, внутренней лавы хватит для удержания путеводною нитки пульса. Как хватит для этого аккумуляторов и горючего.

Говорят, там водится своя белоглазая чудь, понимающая человеческий язык; через заброшенный молибденовый рудник она поднимается на поверхность, особенно по зиме. Эта красивая фантазия не раз покажется жутковатой: в гулком, похожем на стон, лязганье поезда, его тягучей песне от первых далёких вёрст до самого подножия Великой Ночи.