Михаэль Бри. Открыть Ленина снова
Фрагмент книги Михаэля Бри «Открыть Ленина снова. Диалектика революции vs. Метафизика господства», перевод с немецкого — Олег В.Никифоров, М.«Логос» 2017
Работа над философией диалектической практики
В 1913 г. публикуется переписка Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Ленин делает ее подробный конспект, к которому он впоследствии постоянно обращается, и пишет рецензию на публикацию. При этом — в связи с дискуссиями между Марксом и Энгельсом по “Капиталу” — он вдается в разъяснения по философии Гегеля и по диалектике вообще. Он замечает: “Рациональное в ‘Логике” Гегеля, в его методе. [[Маркс, 1858: снова пролистал гегелевскую “Логику” и
Другим непосредственным поводом стала его работа над общей статьей о Карле Марксе для русского “Энциклопедического словаря Гранат”.
“Если попытаться одним словом определить, так сказать, фокус всей переписки, — тот центральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсуждаемых идей, то это слово будет диалектика. Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с основания ее, — к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса, — вот что более всего интересует Маркса и Энгельса, вот в чем они вносят наиболее существенное и наиболее новое, вот в чем их гениальный шаг вперед в истории революционной мысли”.
В то время, когда велись первые крупные сражения Мировой войны, в ее первые четыре месяца вплоть до конца 1914 г., Ленин, если судить по уделенному им времени и записанным текстам, концентрировался на выше упомянутой статье о Карле Марксе и на прочтении гегелевской “Науки Логики”. Вряд ли самоотдаление от непосредственной политической борьбы могло быть большим. В ситуации всеохватывающего кризиса и почти полной неспособности к действию Ленин приступил к изучению самой абстрактной философской теории в ее чистой форме. Политические заметки того периода составляют не более тридцати страниц, пятьдесят страниц посвящены Марксу, конспект же одной “Науки Логики” занимает 140 печатных страниц. Никакую другую книгу он не прорабатывал когда-либо столь подробно в письменной форме.
Как пишет Кевин Андерсон в его анализе ленинской рецепции Гегеля: “Для марксиста, которого обычно представляют, скорее, как человека организации, нежели как теоретика, здесь мы имеем дело с поразительным балансом теоретических сочинений по отношению к политическим”. В ленинском прочтении Гегеля, иначе, чем в других работах, на переднем плане находится не непосредственный анализ существующего общества, не формулирование собственных политических позиций, как и не полемическое противостояние, но освоение методологических принципов, структур мышления и действия в контексте противоречий. Если следовать ленинскому прочтению Гегеля, становится видно, как оно постепенно становится интеллектуальным удовольствием, действительной встречей. Наиболее восхищала его заключительная глава “Науки Логики”, учение о понятии. Он замечает: “В этом самом идеалистическом произведении Гегеля всего меньше идеализма, всего больше материализма. “Противоречиво”, но факт!” Излагая Гегеля, Ленин заменяет [его] практическую идею “доброго” [добра, блага] на понятие “практики”, формулируя при этом собственные соображения, выходящие далеко за пределы его прежнего философского горизонта, каким он предстал за несколько лет до этого в его работе “Материализм и эмпириокритицизм” [1908]. На нескольких страницах компактно фиксируются, среди прочих, следующие максимы:
“Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его. “Доброе” есть “требование внешней действительности”, т. е. под “добрым” разумеется практика человека = требование (1) и внешней действительности (2)./ Практика выше (теоретического) познания, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности. … “Объективный мир” “идет своим собственным путем”, и практика человека, имея перед собой этот объективный мир, встречает “затруднения в осуществлении” цели, даже натыкается на “невозможность”… Необходимо соединение познания и практики.
1-ая посылка: благая цель (субъективная цель) versus действительность (“внешняя действительность”);
2-ая посылка: внешнее средство (орудие), (объективное);
3-ья посылка, сиречь вывод: совпадение субъективного и объективного, проверка субъективных идей, критерий объективной истины”.
То, что бросается в глаза, в сравнении с третьим из марксовских “Тезисов о Фейербахе”, так это то, что ленинское понятие практики, остающееся в рамках инструментального разума, выхватывает отдельное действие, при котором его истина выказывается в объективном результате, но не сопровождается также и самоизменением субъектов, их отношений друг к другу и прогрессом в их освобождении. Практика редуцируется к
В своем коротком очерке “К вопросу о диалектике” (1915) Ленин попытался обобщить свои рефлексии, развитые из прочтения Гегеля и других философов. Бросаются в глаза, прежде всего, следующие четыре тезиса:
1. “Раздвоение единого и познание противоречивых частей его… есть суть (одна из ‘сущностей’, одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики”.
2. “Единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение”.
3. “Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т. д. и т. д. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами) и т. д. Превращение отдельного в общее, случайного в необходимое, переходы, переливы, взаимная связь противоположностей”.
4. “Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращен (односторонне превращен) в самостоятельную, целую, прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведет тогда в болото, в поповщину (где ее закрепляет классовый интерес господствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота [– вот] гносеологические корни идеализма”.
Решающим вкладом гегелевских штудий в мышление Ленина был полный разрыв с линеарным эволюционным мышлением, которым на протяжении долгого времени был пропитан марксизм Второго Интернационала. Роланд Бёр говорит в этой связи о диалектике разлома (ruptural dialectics). Каутский и другие распространяли социальные и демократические достижения относительно стабильной фазы уходящего XIX столетия также и на будущее; Ленин же, как и Роза Люксембург, видели перед собой знаки варварства. Ленин записывает гегелевское изложение перехода количественных изменений в качественные, подчеркивает “перерыв постепенности”, замечает для себя, что “постепенность ничего не объясняет без скачков”, и трижды в ряд пишет на полях: “Скачки!” Любой тенденции, как распознает он, противодействует противонаправленная тенденция, целое размечено усиливающими друг друга наложениями многих не сводимых друг к другу противоречий и становится таким образом тотальностью, которая в любой момент может распасться. Производное, вторичное, по видимости второстепенное может в той или иной конкретной ситуации получить определяющую роль, внезапные развороты и единичные события прерывают континуальности и допускают радикальные вмешательства.
ДИАЛЕКТИКА КАК ИСКУССТВО ПЛЫТЬ ПРОТИВ ВЕТРА
Вальтер Беньямин в его неопубликованных при жизни рукописях определяет диалектику как искусство плавания против ветра (gegen den Wind anzusegeln), где понятия — это паруса: “Быть диалектиком значит улавливать в паруса ветер истории. Паруса суть понятия. Однако недостаточно только иметь паруса. Решающим является искусство их правильно поставить”. К тому же контексту относятся и такие формулировки, как: “Для спасения необходима жесткая, по видимости брутальная хватка (Zugriff)”; и: “Понятие прогресса следует основывать в идее катастрофы”.
